Старые амазонки - Серова Марина Сергеевна. Страница 22

– Почти. Когда все закончится, я обязательно тебе все расскажу.

– Буду очень рад. Но, может, мы вернемся к нашим бомжам?

– Только после кофе. И я хочу курить, просто умираю.

– Нет, умереть я тебе не позволю. Пошли на кухню. А то нас премии лишают за низкий процент раскрываемости.

– То-то. Что бы вы без меня делали? Так что тебе интересного поведал тот господин со шрамом?

Мишка ухмыльнулся при слове «господин».

– Ну сейчас же товарищей нет, все господа.

– Да кое-что интересное...

Его прервал звонок в дверь.

– Слушай, у тебя тут проходной двор какой – то. На улице, между прочим, почти ночь. Кому это не спится?

Он опять-таки для какой-то своей конспирации закрыл дверь на кухню, а я пошлепала открывать. Да уж! Сегодня вечер сюрпризов. В проеме стояла сияющая Зоя Борисовна с тарелкой пирогов.

– Танечка, вот возьмите. Всем домом послали меня. Вам, наверное, и покушать нечего. Все в делах. Помяните Марью Николаевну, хотя ее еще и не похоронили, но душа-то уже на небе, все видит.

– Хорошо, спасибо, – я несколько оторопело взяла тарелку. – Проходите.

– О нет, извините, не сегодня. А насчет тарелочки не беспокойтесь, отдадите как-нибудь.

И с такой же лучезарной улыбкой она исчезла.

– Ого, – встретил меня Мишка, – да ты взятки берешь или дань собираешь с местных бабулек?

– А что делать? Пироги люблю! – я тут же откусила кусок побольше. – Ой, с грибами! Ужас как люблю с грибами.

– А я нет, – сморщился Мишка, – как-то я отравился ими и с тех пор ем только те, которые сам собрал.

– Миша, это же бабушки напекли. К тому же, похоже, их ест весь дом.

– Нет уж, спасибо.

– А я съем с удовольствием. Ну так мы все-таки поговорим сегодня о деле? Все! Я тебя внимательно слушаю.

– Ну так вот, кое-что интересное я узнал. Живут они тут, как я понял, давно. В то самое утро Борис – тот, который со шрамом, – ждал мальчишку, он любит гулять по подъездам. В основном, по-твоему, я так понимаю, чтоб далеко не ходить. Борис стоял у подъезда, думал о бренности жизни. Они все там, – он показал рукой вниз, – философы. Прямо кандидаты наук. Вероятно, больше заняться нечем, вот они и философствуют. Послушаешь, так все такие умники, а на деле... – Мишка даже рукой махнул. Потом продолжил: – Вдруг Борис услышал то ли шум, то ли шорох, он толком не понял. Потом глухой стук. Утром, особенно в такую рань, в вашем районе удивительная тишина стоит. Это со мной наш «господин» поделился. Вероятно, поэтому звук и слышен был. Тело, по идее, должно было осесть почти бесшумно. Потом вскрик.

– Потом?

– Я тоже заметил. Но Борис на этом настаивал. Сначала упало тело, потом – вскрик. И из подъезда выбежал кто-то: то ли девушка, то ли парень. Борис растерялся, а тот, который выбежал, похоже, испугался, да еще как. Сразу шарахнулся как от чумы. Лица поэтому Борис не разглядел совсем. Девушка какая-то, говорит, или мужик. А потом и Сашка выскочил. Глаза по полтиннику. Бежим, говорит, отсюда, пока менты не замели. Там бабку, кажись, пришили. Ну они и пошли, стараясь особо внимания не привлекать. Немного, но уже что-то. Я думаю, если в отделение вызвать, может, и лицо вспомнит. А у тебя что? Хоть совпадает?

– Почти все. Сашка говорит, что это мог быть и мужчина, причем в любом возрасте.

– Да? И что будем делать? Может, это все-таки Вася?

– Не знаю. Все так называемые свидетели сходятся в одном – человек был худощав и рост ближе к высокому, чем к среднему. А Вася и не худощав и ближе к среднему.

– Согласен.

– У меня есть еще одна зацепка. Подружка помогла.

– Чья подружка? – Мишка уставился на меня.

– Миша, ты к вечеру плохо соображаешь. Конечно, не моя подружка, а нашей убитой. У последней действительно был «жених», но, как говорят, очень странный. Никому он не нравился, и выбор бабы Маши не был одобрен. Хотя, может быть, это и зависть. Ну так вот. Светлана Васильевна, это та самая подружка, если ты не в курсе.

– Я не в курсе.

– Она предполагает, что этот «жених» и есть убийца. У того была своя семья, но вот только квартира была маловата. Хотя как он мог завладеть этой квартирой, если она не приватизирована и он там не прописан?

– А может, они уже и поженились тихо, чтобы никто не знал?

– Все может быть. Но что-то не сходится. Ладно, подождем утра, а там посмотрим.

– А что будет утром?

– Утром я, возможно, получу информацию по этому человеку. Он, кстати, раньше работал в органах.

– А почему возможно?

– Да потому что данных очень мало. Фамилии этого таинственного незнакомца никто не знает.

– У тебя и там есть связи?

– Мишенька, пора привыкнуть. У меня есть связи везде. Кстати, самая главная вещь в наше время. Нет связей – иногда и никакие деньги не помогут.

– А что это за массовый шантаж? Что-то я о таком первый раз слышу. Массовый психоз бывает, а вот шантаж... Вечно у тебя все не как у людей.

– Да, Мишка, хорошо, что напомнил. Мне эти бомжи мозги совсем закрутили.

Я подбежала к стенке и достала письма. Отыскав то, что было написано от руки, я протянула его Мишке.

– Слушай, нельзя его на экспертизу отправить? Что-то в этом почерке странное, но что, никак не пойму.

– Да, действительно, – разглядывал его Мишка, – как будто ребенок писал.

– Такая мысль мне тоже приходила в голову.

– Хорошо, сделаем. Только быстро не обещаю.

– Ну, Мишенька, ты же знаешь, я не могу ждать. Да и никто не может. В пятницу они должны отдать деньги. До этого времени хоть умри, но мне надо все узнать.

– Не понимаю. Они что, собираются отдавать деньги? И много?

– Очень. И одни уже отдали. И я их могу понять. У них неплохой бизнес, и они заработают еще. А вот если в милицию обратиться... работать точно не дадут – по кабинетам затаскают, а вот помогут ли, ты уж не обижайся, еще неизвестно. Поэтому если деньги есть, то лучше отдать. К тому же наши «шантажисты» – настоящие «интеллигенты». Письмо с извинениями присылают за доставленное беспокойство. Жаль вот только, еще валерьянку не прилагают для восстановления нервной системы.

– Да уж, я смотрю, у вас веселенький домик. Каждый развлекается по-своему.

Мишка уже клевал носом. И я над ним сжалилась.

– Ладно, Миш, оставайся у меня. Пойдем, я тебе постелю в той комнате. А то ты и до дома не доедешь.

По-моему, он ждал этого приглашения. Потому что беспрекословно встал и отправился спать.

Я составила себе план действий на завтра. Получилось много. Но этот день будет решающим. Похоже, именно завтра должно все проясниться.

Заснула я моментально, даже без применения аутотренинга, видно, сказались мои хождения «в народ».

Проснулась я от непонятного ощущения. Со мной явно что-то сделали, похоже, что связали. Голову поднять не было никакой возможности. Где я? С трудом повернув шею вбок, я обнаружила все ту же обстановку моей собственной квартиры. Судя по темноте, проспала я недолго. Стояла глубокая ночь. Попробовала приподнять руку, и после некоторых усилий у меня это получилось. Я долго бессмысленно смотрела на нее, потом аккуратно положила обратно. Нет, связанной я не была. Тогда что же происходит? Во рту было сухо, как после пересечения Сахары. Я поняла. В меня заложили бомбу. Нет, несколько маленьких бомбочек, которые постоянно взрываются у меня внутри, в моем животе. Моя комната раскачивалась, как маятник. Может, у нас землетрясение? Вдруг я вспомнила, что где-то здесь должен быть Мишка, и пошла его искать. Это были какие-то лабиринты, а сам Мишка почему-то убегал от меня. Бомбочки стали взрываться с новой силой. Кто мне их все время подкладывает! Прекратите сейчас же. И так холодно. Дайте же кто-нибудь мне одеться. Но тут полилась вода. Ее было много. Я была огромным сосудом, и кто-то пытался наполнить меня водой. Но ее было очень много, и она уже лилась через край, но все тот же кто-то лил и лил, не переставая.

«Да хватит же надо мной издеваться! Я никакой не сосуд! Я – Таня Иванова», – вдруг вспомнила я и начала отмахиваться от водопада.