Старые амазонки - Серова Марина Сергеевна. Страница 19
– Миша, ты подойти сможешь?
– Когда?
– Да хоть сейчас.
– Через пять минут у меня совещание, но ненадолго. Потом я совершенно свободен.
– Я тебя жду.
Наконец-то выдалась минутка, когда можно расслабиться и поесть. Событий столько, что я забываю о пище. А о том, что всего несколько дней назад я играла в теннис на одном из волжских островов, я и не вспоминала. Зато почему-то из ума не шли Наташа и Вася. Наташа казалась слишком наивной, а Вася слишком откровенным. И еще эти письма. Но это уже из другого дела. Все жертвы живут в одном доме. Что это? Совпадение, случайность или закономерность?
В дверь позвонили, и я очень удивилась, что Мишка освободился так рано. Но, открыв ее, я удивилась еще больше. На лестничной клетке маячила фигура нового ухажера Наташи.
– Я так понимаю, Володя Стекольников?
– Он самый. Я могу войти?
– Пожалуйста, – я еще не пришла в себя полностью.
– Я должен с вами поговорить, – похоже, он старался придать себе уверенности. – Мы посоветовались и...
– Простите, что перебила. С кем вы посоветовались?
– С Наташей, конечно – ах ну да, с кем же еще! – и решили, – продолжил он, – что вам больше не надо заниматься этой историей.
– Какой, простите?
– Вы прекрасно знаете, о чем я говорю – историей с убийством ее бабушки Марии Николаевны, – уж больно официально все это было произнесено.
– И почему же я должна прекратить расследование убийства?
– Это не убийство.
– Вот как? А вчера Наташа думала по-другому. И убеждала меня в этом как могла. А почему, кстати, она не пришла сама?
– Она плохо себя чувствует.
– Не может быть. И что же с ней? Пять минут назад, разговаривая со мной, она выглядела абсолютно здоровой.
– Вам показалось. Наташа умеет скрывать недуги.
– А что она еще умеет скрывать?
– Ваш тон оскорбителен для нас. Я не намерен больше с вами разговаривать. Наташа сказала совершенно верно. Вы очень многое себе позволяете.
Если честно, то я ничего не понимала.
– Подождите, молодой человек, а зачем вы вообще сюда пришли?
– Расторгнуть наш контракт. Пусть и устный.
– Но с вами я не заключала никаких договоров и контрактов, это во-первых, а во-вторых, по факту смерти Никифоровой возбуждено уголовное дело. Я-то могу все это бросить, хотя совершенно не собираюсь этого делать, а вот уголовное дело вряд ли закроют по вашей просьбе. И вообще, я не могу понять, к чему этот ваш выход?
– Мы с Наташей собираемся пожениться и уехать на время. А Наташа находится под следствием, и у нее взяли подписку о невыезде.
– Ей что, предъявили обвинение?
– Нет, просто попросили из города не отлучаться.
– А когда это вы решили пожениться?
– Сегодня утром я сделал Наташе предложение, и она согласилась.
Бедный Вася, столько усилий – и все напрасно. Самый выгодный объект из его списка не оправдал надежд!
– В общем, я так и не поняла, что вы от меня хотите и зачем вы вообще сюда пришли.
– Да? А Наташа говорила, что вы довольно умная.
Все. Этот Вова меня достал, и я недолго думая открыла дверь и выпроводила его. Но буквально через минуту в дверь опять позвонили. Я уже было собралась сказать Вове все, что о нем думаю, но это был Мишка. При виде меня он на всякий случай встал в стойку.
– Ты что? С ума сошла? – потом, оглянувшись на лестницу, добавил: – Это от тебя поклонник вышел?
– Ага. Приходил требовать, чтобы я больше не занималась убийством баб Маши.
– Это еще почему? – спросил Мишка.
– Вы вызывали Наташу?
– Внучку? Обязательно. И знаешь, что я хочу тебе сказать. Странная эта внучка. Или дурочка абсолютная, или что-то скрывает. Я на всякий случай взял подписку о невыезде.
– Вот этим новоявленный жених и объяснил свою просьбу. Они собираются путешествовать.
– Ничего, подождут.
– А с Васей Сидоровым вы говорили?
– Да, я лично ходил в общагу.
– И как он тебе?
– Ты знаешь, никогда не был ханжой, но чтобы такое...
– Ты про список?
– Да, про него.
– Он что, тебе сам его показал?
– Нет, его друзья рассказали.
– Да, друзья у него, кстати, тоже странноватые. Мне они его просто заложили, приняв будто бы за адвоката.
– Они считают, что это его рук дело?
– Да. Кстати, а ты не спросил, где он был в ту ночь?
– Спросил, с очередной пассией. Проверил, действительно так и было, не врет. А ты что думаешь по поводу Васи?
– А я ничего не думаю. И если честно, у меня только легкие наметки, пунктирная линия, которая никак не становится сплошной. На первый взгляд все было гораздо проще. А сейчас я уже так не считаю. Ладно, бог с ними, с Васей, с Наташей. У меня к тебе небольшое дело.
– Я весь во внимании.
– Да ничего особенного, просто надо сходить к местным бомжам и пообщаться. Вроде бы их видели в то утро. А может, и они что видели?
– С каких это пор ты не можешь поговорить сама? Я всегда считал, что это твоя привилегия, а я уж так...
– Я подумала, что официальные органы побыстрее развяжут им языки. Мне некогда рассиживаться.
– А может быть, наоборот, завяжут? Знаешь что, пока не будем меня представлять. Показать корочки я всегда успею.
– Согласна. Пошли.
– Пошли. Ты знаешь, куда?
– Догадываюсь.
В нашем доме был очень хороший подвал, вернее, цокольный этаж, но по каким-то причинам заселять его не стали. Сначала там располагался какой-то детский клуб, затем – ЖКО. Это я помню хорошо. Но вот уже лет пять подвал пустовал. Одно время там собирались токсикоманы со всего района. Но общественность и правоохранительные органы развернули обширную программу против такого рода занятий, и наш подвал, правда, на короткое время, опять стал необитаемым. И вот теперь там приют всех местных бомжей. И, наверное, надолго. Потому что никому нет дела до этой проблемы.
Именно в этот подвал мы и направились. Я оделась как можно проще и скромнее. С Мишкой пришлось повозиться. То, что он мент, было видно за километр. Но немного усилий, взъерошенные волосы, и из него получился вполне приличный бомж. Конечно, до настоящих бомжей нам еще далеко, но вид не первой свежести.
– Здорово, – глядя на себя в зеркало, восхитился Мишка, – ты просто волшебница. Видели бы меня сейчас мои – в ментовку бы загремел, не узнали бы, уж точно.
Спустившись вниз без приключений, мы быстро нашли нужную дверь и, открыв ее, зашли внутрь, моментально оказавшись в царстве мрака и сырости. Привыкнув к темноте, мы осторожно двинулись вглубь. Где-то вдалеке маячил свет, а подойдя поближе, мы услышали и голоса. Еще через несколько метров мы оказались около приоткрытой двери, за которой можно было различить грязные стены, обклеенные газетами и плакатами, топчан, заменявший постель, и корпус от телевизора, служивший столом, вокруг него собрались в данный момент обитатели этого жилища. Их было трое, и, прежде чем войти, мы хорошо их рассмотрели. Один был совсем старик с совершенно отсутствующим выражением лица. Такое ощущение, будто он по каким-то непонятным ему самому причинам задержался на земле, а его душа давно уже обитает в лучшем мире. Другому скорее всего было за сорок, хотя и выглядел он гораздо старше. Он, судя по всему, наоборот, прекрасно понимал реальность и приспособился к окружающей обстановке. Только какое-то ожесточение, застывшее на лице, выдавало в нем несмирившуюся натуру. И, наконец, третьим был подросток лет четырнадцати. В отличие от своих товарищей он просто излучал какую-то энергию и испытывал удовлетворение от происходящего. Вероятно, он воспринимал все это как игру и приключение, еще не поняв, что счастливого конца не будет.
Мы, переглянувшись, осторожно вошли в комнату. Там сразу воцарились тишина и недоумение. Страха не было. Видно, хозяева разучились бояться. Гости в эту обитель заходили, вероятно, очень редко, поэтому, кроме удивления, наш приход не вызвал никаких эмоций. Вся компания сидела около импровизированного стола, на котором лежали хлеб, лук, помидоры и стоял флакон «Трои». Я внутренне содрогнулась и напряглась, приготовившись уже вливать в себя эту жидкость. Но хозяева, к моему великому облегчению, тут же убрали драгоценный сосуд, приглашая, наверное, нас выставить свое угощение. К тому же наш вид явно располагал к этому. И к моему несказанному удивлению, Мишка из внутреннего кармана достал бутылку дешевой, но настоящей водки. За столом оживились, и флакон «Трои» опять занял свое почетное место.