Монополия на чудеса - Силин Владислав Анатольевич. Страница 10

– Тесты? Понятно, – протянула она с деланым равнодушием. И тут же без паузы выпалила: – Яблоко хочешь?! Лови!

Дура! Я едва ушел стрэйфом. Кувыркнулась на пол кружка с остатками кофе, радугой брызнули компакт-диски. Любой игрок в «Фрашокерети» меня поймет. После трех часов игры рефлексы и не такие чудеса откалывают.

– Озерский, ты чего? – округлила глаза Мамуля. – Простудился?

– Перенервничал. Звонка важного жду, – соврал я. – Сама-то чего на работе?

– А я за неблагие дни отрабатываю, – гордо сообщила она. – Шеф приказал.

Нашла чем хвастаться… От Мамулиной бесхитростности меня передернуло.

– Я, между прочим, сюда из «Лесного кота» приехал.

– Да ну?!

Слишком поздно я понял свою ошибку. Надо было сразу попрощаться и уходить. А так, Мамуля – человек общительный. Подобрав яблоко, она обтерла его о кофточку и подала мне, сама же уселась на краешек стола. Пластиковая столешница скрипуче возмутилась. Танюха у нас тощая, но длинная – метр восемьдесят, а то и больше. Мой стол таких фамильярностей не любит.

– «Лесной кот» – это чего?

– Аттракцион. Знаешь Кошачью гору? Ну, которая возле заповедника. Там тросы натянуты и всякое такое. Платишь десятку, тебе выдают пояс… который для страховки… и вперед! Четыре трассы, зеленая самая простая.

– Об-балдеть! – покачала головой Мамуля. – Озерский, ты ведешь неприлично интересную жизнь. И до сих пор не женился, слышишь, Озерский?

– Не называй меня по фамилии, пожалуйста.

– Извини.

– Ничего. Так вот. Там девчонка была. Рыжая. Она без страховки пошла, представляешь?

В глазах Мамули проснулся интерес:

– Сорвалась?

– Угу. В больницу отвезли. Она дзайанка, наверное… выжить после такого.

– Кошмар! Озерский, ты ходишь по лезвию бритвы. Кстати, у меня PDF не открывается. Может, посмотришь?

Вот. С этого и надо было начинать. Я нехотя поплелся смотреть Танькин PDF. Мамулей Некатину прозвал ее муж, наш бывший программист, еще когда длилась пора ухаживания. От его телефонного: «Мамуля, привет! Заглянешь сегодня баиньки?» – работа в офисе прекращалась. Потом мы привыкли, но прозвище прикипело к Таньке навсегда.

Замужняя женщина, торчащая на работе в отдохновенье, – это нонсенс. Но тут совпали неблагие случайности. Танька – единственная женщина на весь «Ай-Ти»-департамент. А шеф наш, Ферад Васильевич – единственный правоверный ясниец [4] на весь банк. В кабинете у него алтарь с негасимым пламенем, в ящике стола – флакон с освященным дезодорантом «Бычья моча». Однажды администратор сети загасил окурок в кадке с фикусом. Иначе говоря, осквернил первоэлемент земли. Ферад Васильевич прочитал всем ай-тишникам проповедь, а нечестивца уволил. Уборщице пришлось менять землю во всех цветочных горшках.

У них, фанатиков, все с бзиками. Например, когда у женщины «такие» дни, к ним даже прикасаться нельзя. Поэтому Танька каждый месяц несколько дней гуляет, отрабатывая сверхурочно.

Если честно, «Фрашокерети» тоже запрещен. Узнай Ферад, что монитор моего компьютера отображает нечестивые образы друджвантов, а жесткий диск хранит их алгоритмику – уволит на… Совсем уволит, в общем. Он же чудик! Таньку я не боюсь, не стукнет. Но все равно играю только по выходным и вечерами, когда не надо на репетицию.

А сейчас пора уматывать. Я выключил компьютер и принялся переобуваться. Настроение немного потеряло солнечность, и неудивительно: перед глазами стояла Светка.

Я ведь ее давно знаю. Помню, как брала у нас интервью – еще когда мы у «Братьев» играли. Вся такая строгонькая, официальная… Потом мы всей компанией завалились в кафе: Сашка, Катерина, Фархад, я и она. Все меня изводила какими-то колкостями. И кофе джинсы зачем-то облила…

Ну вот чего, скажите, она меня так ненавидит? Дура в кудряшках!

Я накинул куртку, перебросил через плечо ремень сумки и побрел к выходу. Охранник приветливо кивнул, прощаясь. Понятно: для него чем меньше людей на объекте, тем спокойнее. Сам когда-то стоянку охранял, знаю.

А вот и мой «Фольксваген». Ключ в зажигание, пошел! Я вырулил на площадку и остановился. Блин! Ворота заперты – хочешь не хочешь надо вылезать.

Уродливая скоба проржавела от сырости и пачкала руки. В царапинах на асфальте скапливалась вода и мокли желтые тополиные листья. Говорят, женщины различают больше оттенков, чем мужчины. Светка наверняка сказала бы, какого цвета эти листья. Лимонные, цвета пшеницы, канареечные… А волосы у нее вовсе не рыжие – золотистые. Чуть светлее, чем этот лист.

Я вытер руки о джинсы и вернулся к машине. Зеркало отразило мое лицо – вполне симпатичное, но уж больно мальчишечье. Волосы собраны в хвостик, карие удивленные глаза…

Катерина говорит, я очень красивый.

Мамуля тоже.

А вот Светке почему-то не нравлюсь…

Когда машина выезжала за ворота, руль вильнул в сторону. В последний момент я сообразил: не хочу ехать по луже с листьями, что напоминают о ней. Что за сумасшествие?!

Тут надо кое-что объяснить. Дело в том, что я – манар. Вернее, был им еще вчера… это сумасшедшая история, и когда-нибудь я ее расскажу.

В общем, я точно знаю, что со Светкой у нас не сладится. Но все равно почему-то думаю о ней…

Стараясь не глядеть на лужу, я выбрался из машины, чтобы закрыть ворота. И вот тут начались фортеля. Едва я задвинул скобу, откуда-то вынырнул Ленька Матрик – словно черт из коробочки.

Знаете Леньку? Он пидарас. Ну, не в том смысле, конечно. Просто он такой… в общем, сами увидите.

Увидев меня, Ленька остановился:

– Авекс? Пхивет, Авекс!!

Он еще и картавит. И «л» проглатывает, но не как японец, а… а как дэв знает кто.

– Ну, здравствуй, – хмуро отозвался я.

– Блин, знобски, что тебя заметив! Мог бы мимо пхобежать! Пвикинь, да?!

– Ну.

Пухлый, круглоголовый, губастый – Ленька похож на пингвина. Если, конечно, бывают буланые пингвины с башкой крест-накрест в пластыре. Пластырь – это что-то новенькое. Кто-то Матрика знатно отметелил.

– Свышь, Авекс, одовжи пагу агеманчиков, – бесхитростно просит он. – Я хвебушка купвю. Очень кушать хочется. Пожавуйста!

Заглядываю Матрику в глаза. Вот ведь натура: искренне верит, что на хлеб. И что отдаст, верит. Пьяницы и наркоманы всегда так, они дети другого мира.