Под конвоем лжи - Силва Дэниел. Страница 16

Гитлер резко остановился на месте.

— В директиве пятьдесят один я также заявил о моей убежденности в том, что мы больше не можем оправдывать сокращение численности наших войск на западе необходимостью укреплять наши силы, сражающиеся против большевиков. Необъятные просторы на востоке дают нам возможность, в качестве последнего средства, оставить обширные территории, прежде чем враг начнет угрожать нашей родине.

На западе положение иное. Если англосаксонское вторжение завершится успехом, последствия будут катастрофическими. А это значит, что решающая битва войны должна состояться здесь, на северо-западе Франции.

Гитлер сделал паузу, чтобы дать слушателям усвоить всю важность своих слов.

— Вторжение будет отражено неудержимым ударом всех наших сил и разгромлено. Если это по какой-то причине не удастся в полной мере и англосаксы получат возможность закрепиться на временном береговом плацдарме, мы должны быть готовы быстро развернуть наши силы, организовать мощную контратаку и вышвырнуть захватчиков назад в море. — Гитлер скрестил руки ниже живота. — Но, чтобы достичь этой цели, мы должны иметь представление о планах врага. Мы должны знать, когда он намеревается нанести свой удар. И, что еще важнее, где. Герр генерал-фельдмаршал?..

Фельдмаршал Герд фон Рундштедт поднялся и устало поплелся к карте. В правой руке он сжимал украшенный драгоценными камнями фельдмаршальский жезл, который всегда носил с собой. Рундштедта, известного как «последний немецкий рыцарь», Адольф Гитлер смещал и отстранял от должности чаще, чем об этом было известно Канарису или даже собственному штабу фельдмаршала. Именно Рундштедт, который совершенно не переносил нацистов с их фанатизмом, насмешливо окрестил Гитлера «маленьким богемским капралом». Напряжение пяти долгих лет непрерывной войны начинало отражаться на его вытянутом аристократическом лице. Резкие черты, отличавшие офицеров Генерального штаба имперских времен, расплылись. Канарису было известно, что Рундштедт пил больше шампанского, чем следовало, и употреблял в качестве совершенно необходимого снотворного все большие дозы виски. Он совершенно не придерживался обычного для военных распорядка дня и поднимался в десять утра. Совещания его штаба, размещенного в Сен-Жермен-ан-Ле, редко собирались раньше полудня.

Несмотря на преклонные годы и заметную моральную деградацию, Рундштедт все же оставался лучшим солдатом Германии, замечательным стратегом и тактиком; эти качества он убедительно продемонстрировал полякам в 1939-м и французам с британцами в 1940 году. Канарис не завидовал положению Рундштедта. На бумаге он командовал огромными и мощными западными силами: полтора миллиона человек, в число которых входило триста пятьдесят тысяч отборных войск Ваффен-СС [5] , десять танковых дивизий и две элитных дивизии Fallschirmjager — десантников-парашютистов. Если развертывание будет осуществлено быстро и правильно, у армий Рундштедта появятся солидные шансы нанести союзникам сокрушительное поражение. Но если старый тевтонский рыцарь ошибется в своих расчетах — если он неправильно развернет свои силы или допустит грубые тактические ошибки в ходе уже начавшегося сражения, — то союзники обретут драгоценную точку опоры на континенте, и война на Западе будет проиграна.

— По моему мнению, уравнение довольно просто, — начал Рундштедт. — Или восточнее Сены на побережье Па-де-Кале, или западнее Сены в Нормандии. У того и другого вариантов есть свои преимущества и недостатки.

— Продолжайте, герр генерал-фельдмаршал.

— Капе — это стратегическая опора побережья Канала, — уныло забубнил Рундштедт. — Если враг создаст береговой плацдарм в Кале, он сможет двинуться на восток и окажется в нескольких днях переходов от Ruhrgebiet, нашего промышленного сердца. Американцы хотят закончить войну к Рождеству. Если они смогут высадиться в Кале, то у них появится шанс исполнить свое желание. — Рундштедт сделал паузу, чтобы придать своему предупреждению большую весомость, а затем продолжил: — Есть и еще одна причина, почему вариант Кале представляется более выгодным в военном отношении. Канал там уже всего. Враг сможет доставить живую силу и технику в Капе в четыре раза быстрее, чем в Нормандию или Бретань. Не забывайте, что с момента начата вторжения время будет работать против врага. Он должен с максимальной быстротой доставлять войска, оружие и материальную часть. На побережье Па-де-Кале имеются три превосходных глубоководных порта, — Рундштедт провел концом жезла вдоль береговой линии и ткнул в каждый из них, — Булонь, Кале и Дюнкерк. Врагу остро необходимы порты. Я глубоко убежден в том, что первой целью захватчиков будет овладение крупным портом и скорейшее возобновление его работы, потому что без крупного порта враг не сможет снабжать свои войска. А если он не сможет снабжать войска, то погибнет.

— Довольно убедительно, герр генерал-фельдмаршал, — сказал Гитлер. — Но почему не Нормандия?

— В Нормандии у врага сразу появилось бы множество проблем. Пролив там намного шире. Во многих местах побережье отделяется от материка высокими скальными обрывами. Ближайшая гавань — это Шербур, расположенный на оконечности очень хорошо укрепленного полуострова. Врагам потребуется не один день, прежде чем они смогут взять Шербур. Но даже если им это удастся, они прекрасно знают, что мы перед сдачей приведем его в полную непригодность. Но самым веским аргументом против удара в Нормандии, по моему мнению, является ее географическое местоположение. Слишком уж далеко на западе. Даже если врагу удастся высадиться в Нормандии, он рискует оказаться прижатым к побережью и стратегически изолированным. Ему придется вести бои против всех наших сил на всем протяжении пути через Францию, задолго до того, как он приблизится к немецкой земле.

— Ваше мнение, герр генерал-фельдмаршал? — резко бросил Гитлер.

— Возможно, союзники затевают какой-то обман, — осторожно проговорил Рундштедт, поглаживая пальцами жезл. — Не исключен отвлекающий десант, как вы сами предположили, мой фюрер. Но реальный удар будет нанесен вот сюда. — Он снова ткнул в карту. — По Кале.