Весенняя страсть - Домнинг Дениз. Страница 32

Снова поглядев на него через плечо, Николь согласно кивнула.

– Ты рассуждаешь вполне разумно и в интересах Эшби. Я согласна. Но поклянись внимательно выслушивать то, что я буду тебе говорить.

– Разве я только что не доказал тебе?

– Да, доказал.

Даже в темноте Гиллиам чувствовал, как она успокоилась. Сбросив одеяло, совершенно нагая, Николь лежала рядом, и его взгляд невольно скользнул вниз, к округлостям груди. Подавив вздох, Гиллиам приподнялся на локте, стараясь не прикасаться к ней.

Николь зевнула.

– Я ужасно устала, – пробормотала она. – Завтра у меня полно дел, мне надо выспаться. Укрой меня одеялом, ладно?

– Я думаю, из-за больных ног ты еще день-два не сможешь ходить, – заметил Гиллиам, выполнив ее просьбу. – Ранам нужно время, чтобы зажить.

– Если ты хочешь, чтобы я успела переделать все дела, лучше надейся на другое. Уже первая неделя ноября, и только одному Богу известно, сколько всего надо успеть. А теперь молчи, я собираюсь спать.

Командные нотки в голосе жены вызвали у Гиллиама улыбку. Он понимал, она рада оказаться дома и еще больше рада тому, что она нужна кому-то. Да, она выполнит обещанное. По крайней мере то, о чем говорила сейчас. Но он будет настоящим дураком, если поверит, что она прекратит сопротивление.

Гиллиам лег рядом с Николь, размышляя, какие пути для бегства у нее остались. Она могла направиться к де Окслейду, но так как Николь уклонилась от встречи с ним в лесу Грейстена, теперь это вряд ли возможно. Ее люди, связавшие свою судьбу с ним, не поддержат ее, если она вдруг восстанет.

Судя по тому, как складывалась ситуация, для Николь не было причин и возможностей убежать. Может, она попытается убить его? Но он позаботился об оружии: оно собрано в одной комнате и надежно заперто. Его люди обыскали все укромные уголки, собрали все до одного острые инструменты. Повар поклялся каждый день пересчитывать ножи, чтобы ни один не попал в руки его госпоже. Гиллиам улыбнулся. Где только не нашли оружие! Везде, по всему замку: в сараях, в укрытиях, даже в маленькой кладовке для хранения трав и целебных снадобий. Оставалось надеяться, что его люди ничего не пропустили.

Убедившись, что Николь спит, Гиллиам наконец осмелился сделать то, что боялся сделать раньше: коснулся ее волос. Густые и мягкие, они закручивались вокруг пальцев, как шелковая паутина. Действительно жаль, что он ей совсем не нравится. Гиллиам откинулся на валик, и сон унес его.

ГЛАВА 11

Николь вздрогнула от мокрого прикосновения к щеке и открыла глаза. Она сразу увидела перед собой здоровенную пятнистую морду. Огромная собака с фырканьем обнюхивала ее, тыкаясь носом в щеки, теплый пар вырывался из ноздрей животного.

– Боже, – испуганно прошептала она, не смея пошевелиться.

Услышав чужой голос, собака приподняла верхнюю губу, зарычала и оскалилась. Глаза Николь округлились от ужаса.

Занавеси вокруг кровати были широко раздвинуты, в маленькую комнату проникал мутноватый утренний свет. Николь увидела темные штаны и знакомые высокие сапоги. Она повернулась на спину, и собака угрожающе зарычала.

– Нельзя, Ройя, – приказал Гиллиам. Собака мгновенно успокоилась. Полностью одетый, в плаще, застегнутом ее булавкой у плеча, муж смотрел на Николь.

– Дорогая моя, больше я не могу их задерживать.

И, словно подтверждая сказанное, раздался требовательный стук в дверь. Собака повернулась и со злобным лаем кинулась к двери, шерсть ее встала дыбом.

– Боже мой! – выдохнула Николь, резко села в постели и стала двигаться к стене, закрываясь рубашкой до шеи, словно ткань могла защитить от острых собачьих клыков.

– Хватит, – велел Гиллиам.

Собака посмотрела на хозяина, еще раз хрипло гавкнула, глядя на дверь, и вернулась к кровати.

Затем она вскочила на место Николь, словно это была ее собственная постель.

– Вниз! – скомандовал Гиллиам собаке, весело смеясь. Его любимица подчинилась и уселась у ног хозяина.

– Милорд! – раздался крик из-за двери. Ройя снова зарычала.

– Еще несколько минут! – ответил Гиллиам.

– Это твоя собака? – сердитым шепотом спросила Николь.

– Да, это Ройя, мы так назвали ее, потому что она происходит от волкодавов нашего короля.

Услышав свое имя, Ройя прижалась головой к бедру хозяина и обожающим взглядом уставилась ему в лицо. Он почесал собаку за ухом, и та радостно оскалила огромную пасть.

– Ты так здорово умеешь охотиться на кабана. Правда, дорогая? Потом, понимаешь ли, она решила, что это наша с ней комната. Мне придется убедить ее, что вы с Джосом нам не чужие, а члены семьи. Пока она не привыкла к тебе, не советую делать резких выпадов в мою сторону. Она очень ревнива. – И Гиллиам с улыбкой посмотрел на свою любимицу.

– Теперь я не сомневаюсь, что ты действительно сумасшедший. Никто в здравом уме не будет держать возле себя такое страшилище. – Николь могла высказаться более резко, но не хотела сердить собаку своим тоном.

– Нет, – засмеялся Гиллиам. – Это я ее любимчик. Теперь ты готова с ними встретиться?

– Нет. – Николь растерянно посмотрела на дверь, за которой стояли женщины. Они должны войти сюда и осмотреть простыни. А они белые, как снег. Девушка печально покачала головой. – Твое объяснение их не убедит.

Гиллиам приподнял бровь, потом весело улыбнулся.

– Ах, милая женушка. Но ведь нечего объяснять, кровь есть.

Казалось, он очень доволен собой.

– Что?!

Ройя тут же с рычанием бросилась к Николь. Гиллиам еле успел схватить ее за ошейник.

– Сидеть.

Очень осторожно Николь откинула одеяло. В середине простыни розовело маленькое пятнышко. Черт бы его побрал!

– Ты солгал мне! – как можно тише воскликнула она. Потом завернулась в одеяло, словно желая защититься от него и от холода. – Ты взял меня во сне!

Гиллиам потрясенно вытаращил глаза.

– Слушай, могу поклясться всеми святыми, что когда на этом матрасе мы будем любить друг друга, ты не заснешь! – И хотя он говорил это смеясь, Николь почувствовала, что ее обвинение задело его.

Так, значит, этот павлин считает себя великим любовником? Конечно, такой красавец не может сомневаться в себе. Ей стало приятно, что она, хоть и случайно, затронула его больное место, его самолюбие.

– Я очень тебя обидела? – спросила она притворно-ласково.

Гиллиам криво усмехнулся.

– Очень. Посмотри на свою ногу, тогда, может, сама все поймешь. – К нему снова вернулось чувство юмора.

– Я ничего не хочу знать, – ответила она. Ну совершенно невыносимый человек, раздражительный, испорченный, его насмешки колют, как зубы тролля. Словно помимо собственной воли она все же вытянула ногу из-под одеяла. Так вот какая кровь пропитала простыню! Николь снова посмотрела на запятнанное полотно. Она все поняла, и ее настроение сразу поднялось. Замечательно, что это красное пятнышко позволяет ей обрести все, что она хочет: свой дом, своих людей и право на собственное тело.

– Держи, – муж протянул ей тряпку, висевшую на краю таза.

Николь дрожала от холода, пока он мочил тряпку в холодной воде и подавал ей.

– Смой кровь с ноги, чтобы свидетельницы ни о чем не догадались. А потом вставай и приступай к своим обязанностям. Я не хочу, чтобы говорили, будто моя жена – соня.

– Мне нечего надеть, – пожаловалась Николь, загоревшись нетерпением хозяйки Эшби. Она хотела заглянуть в каждый закуток, увидеть все, что теперь принадлежало ей. – Мои платья остались в Грейстене.

– Твой свадебный наряд безвозвратно погиб, – сообщил он, сдерживая смех и давая понять, что вся история бегства ему хорошо известна. – Ты вряд ли захочешь его носить.

– Это точно, – кивнула Николь, вытирая кровь. Она не смела поднять на Гиллиама глаза, не желая вдохновлять его на новые колкости. – Я имею в виду свою обычную одежду.

– Надо было оставаться в аббатстве во время церемонии обручения, а не убегать. Ну ладно, ничего не поделаешь. У меня есть идея. Поскольку ты привыкла к мужской одежде и тебе подходит моя, могу с тобой поделиться и дать свою тунику.