Мегрэ и старая дама - Сименон Жорж. Страница 16

— Нужно сказать, что Мими и я были очень заняты детьми. Дома они сравнительно спокойны, а в гостях очень возбуждаются. Вы ведь заметили, что дом Валентины крошечный, а в столовой так тесно, что невозможно выйти из-за стола. И наш малыш, который обычно спит, воспользовался этим и орал не переставая целый час, буквально оглушив всех. Мы уложили его на бабушкиной кровати, а со старшими не знали, что делать.

— Розу вы хорошо знали?

— Каждый раз, приезжая в «Гнездышко», я видел ее.

Она была славной девушкой, немного замкнутой, как и большинство местных жителей. Правда, стоит их узнать поближе…

— Значит, видели вы ее примерно раз пять-шесть?

— Пожалуй, несколько больше.

— Вы разговаривали с ней?

— Ну, как говорят с прислугой? Мимоходом, на кухне. Она была хорошей кухаркой. Не знаю, как теперь устроится Валентина, она ведь любит вкусно поесть.

Знаете, комиссар, если судить по вашим вопросам и моим ответам, боюсь, что вы на ложном пути.

Мегрэ невозмутимо продолжал потягивать трубку, следя глазами за крошечным корабликом, постепенно исчезавшим за горизонтом.

— Впрочем, я так и предполагал. И, предвидя, в каком направлении полиция поведет следствие, просил министра об одолжении: передать следствие в ваши руки.

— Благодарю вас.

— Ну что вы! Это я должен благодарить вас, что вы приехали. Хотя я очень занят, но мне, как и многим, случается читать детективные романы. Бесполезно спрашивать, принимаете ли их всерьез вы. В этих романах каждый что-то скрывает, совесть у всех более или менее нечиста и жизнь людей, внешне самых простых, оказывается запутанной и сложной… Теперь вы немного знакомы с семьей, — продолжал Шарль Бессон. — Надеюсь, вы поняли, что ни у кого из нас нет причин ненавидеть мачеху, причем ненавидеть настолько, чтобы хладнокровно подготовить ее убийство. В желудке Розы был обнаружен мышьяк. И если я правильно понял, он находился в стакане с лекарством, предназначавшимся Валентине. Я не оспариваю выводы экспертов, которые, должно быть, знают свое дело. Хотя даже и у них случаются ошибки и разногласия… Вы встречались с Арлеттой, господин комиссар. Вы видели Тео.

И вот перед вами я. Если бы на Мими не обрушилось горе, я ее привез бы к вам и вы бы убедились, что она не способна никому причинить зла… Все мы были так счастливы в воскресенье! Я предполагаю — пусть даже меня поднимут за это на смех, — что только нелепая случайность могла стать причиной катастрофы.

— Скажите, вы верите в привидения?

Мегрэ был в восторге от своего вопроса, который задал с наигранной улыбкой, как он сделал бы это в парламенте, подпуская ежа своему противнику.

— Нет, я в привидения не верю.

— И я не верю. Однако не проходит года, чтобы где-нибудь во Франции не объявлялся бы дом с привидениями, и несколько дней, а то и недель все местное население пребывает в смятении. В одном городке мне приходилось Наблюдать, как целая армия жандармов, полицейских и экспертов не могла найти объяснение тому, что каждую ночь в доме двигались вещи. Но неизбежно все это в один прекрасный день объясняется.

И в большинстве случаев настолько просто, что история завершается взрывом хохота.

— Но ведь Роза мертва, не так ли?

— Я знаю это и не собираюсь утверждать, что она сама отравилась. Лечивший ее доктор Жолли говорит, что она была здорова телом и духом. Ни ее знакомства, ни ее жизнь не дают основания заподозрить самоубийство. Не забывайте, что яд уже был в стакане, когда Валентина захотела выпить лекарство и не выпила его, почувствовав, что оно слишком горчит.

— Согласен. Я не пытаюсь вас убедить, я просто говорю: никто из присутствовавших на обеде у Валентины не был заинтересован в убийстве старой беззащитной женщины.

— Известно ли вам, что ночью в доме был мужчина?

Шарль слегка покраснел и сделал жест, словно отгоняя назойливую муху:

— Мне говорили. Я с трудом в это поверил. Но ведь Арлетте тридцать восемь лет. Она чрезвычайно хороша собой. И пользуется успехом больше, чем другие. Может, это не так страшно, как можно подумать. Во всяком случае, я надеюсь, что Жюльен об этом никогда не узнает.

— Вероятно.

— Видите ли, господин Мегрэ, любой мог бы заподозрить кого-либо из присутствовавших на обеде, но ведь вы, судя по тому, что я о вас знаю, проникаете в самую суть вещей. Я убежден, как и в случаях с привидениями, вы откроете необычайную истину.

— Например? Что Роза не умерла?

Шарль Бессон рассмеялся, не совсем, однако, уверенный, что это шутка.

— К тому же откуда появился мышьяк? — спросил он.

— Не забывайте, что ваш отец был фармацевтом и что Тео, как мне говорили, изучал химию, что вы сами некоторое время работали в лаборатории. Я хочу сказать, что все в семье знакомы в какой-то степени с лекарствами.

— Об этом я не подумал, но это ничего не меняет.

— Разумеется.

— Не исключено также, что кто-то мог пробраться в дом с улицы.

— Бродяга, например?

— А почему бы и нет?

— Вы хотите сказать, что кто-то дождался такого момента, когда дом был полон людей, влез через окно на второй этаж и высыпал яд в стакан? Эта деталь, кстати говоря, тоже имеет значение. Ведь яд подсыпали не в бутылку со снотворным, где его и следов не обнаружили, а прямо в стакан.

— Да, вы сами видите, как тут все не вяжется.

— А Роза все-таки умерла.

— В таком случае, что вы сами об этом думаете, господин Мегрэ? Скажите мне ваше мнение, как мужчина мужчине. Разумеется, обещаю вам, не стану предпринимать ничего, что могло бы помешать вашему следствию.

Кто это сделал?

— Не знаю.

— То есть как?

— Пока еще не знаю.

— Но…

— Мы это узнаем, когда я смогу ответить на два главных вопроса.

— У вас есть подозрения?

Теперь он чувствует себя неловко в кресле, пожевывает кончик потухшей сигары, от которой у него, должно быть, горчит во рту. Может, как это бывало и с Мегрэ, он все цепляется за свои иллюзии, за то представление о мире, которое только что разрушили.

Почти трогательно видеть его взволнованным, взбудораженным, следящим за малейшими оттенками выражения лица комиссара.

— Произошло убийство, — сказал Мегрэ.

— Это как будто бесспорно.

— Без причин не убивают. Особенно ядом, что несовместимо с порывом гнева или страсти. За время моей службы я не встречал ни одного отравления, которое не было бы связано с денежными интересами.

— Но какие же интересы могли здесь быть, черт возьми? — Он в конце концов не сдержался.

— Я их не раскрыл.

— Все, чем владеет моя мачеха, принадлежит только ей, без права наследования. За исключением какой-то мебели и безделушек.

— Мне это известно.

— Я не нуждаюсь в деньгах, особенно сейчас. И Арлетта тоже. Тео деньги не интересуют.

— Мне уже не раз говорили все это.

— И что же?

— Ничего. Я только начал следствие, господин Бессон. Вы пригласили меня, и я приехал. Валентина тоже просила меня заняться этим делом.

— Она вам писала?

— Не писала и не звонила по телефону. Она сама приехала ко мне в Париж.

— Я знал, что она была в Париже, но думал, что она ездила навестить дочь.

— Она явилась в сыскную полицию и была в моем кабинете, когда мне передали распоряжение министра.

— Забавно.

— Почему?

— Потому что я не сомневался, что она знает вас.

— Мне она сказала, что по газетам следила за моими расследованиями и собирала даже некоторые вырезки. Что вам в этом не нравится? — спросил Мегрэ, видя, что Шарля передернуло.

— Да нет, ничего.

— Вы предпочитаете не отвечать на этот вопрос?

— Ничего особенного, уверяю вас. Только я ни разу не видел, чтобы моя мачеха читала газету. Она их и не выписывает и всегда отказывалась от радио и даже от телефона. Ей глубоко безразлично все, что происходит в мире.

— Вот видите, как иногда делаются открытия.

— О чем же это открытие говорит?

— Узнаем позже. Возможно, ни о чем.