Настоящее сокровище - Симмонс Сюзанна. Страница 12

— На следующее утро? — Без обычной порции кофеина его голова отказывалась работать.

Должно быть, все-таки сказывается разница в часовых поясах. Или недосыпание.

Но как бы там ни было, сейчас он отдал бы все что угодно за одну-единственную чашку крепкого черного кофе.

— На следующее утро после бала, — ответила Тори. — На них ложится основная тяжесть по подготовке и проведению бала, и они отправляются спать лишь под утро.

— А во сколько сегодня легли вы? — Он надеялся, что его вопрос не покажется ей слишком бесцеремонным, ибо бесцеремонность была не в его стиле.

— В половине седьмого.

Он взглянул на часы. Одиннадцать.

— У вас была короткая ночь.

— Да, у меня была короткая ночь.

— Это вам, — вспомнил вдруг Митчелл и вручил ей огромную коробку, перевязанную розовой лентой.

Ее глаза зажглись радостью.

— Мне?

— Вам.

Тори положила коробку на антикварный позолоченный столик и быстро распаковала ее.

— Ах, какие длинные стебли! — воскликнула она, увидев роскошные розовые розы. — Это мой любимый цвет.

— Я рад.

— А как вы догадались?

— Не знаю. — Он выбрал их по наитию.

Тори наклонилась и вдохнула свежий сладкий запах.

— Почему вы решили сделать мне подарок?

— Французы называют это douceur.

— Дар в знак примирения, — быстро перевела она и посмотрела на него. — А разве мы ссорились?

— Нет. Пока нет.

Она засмеялась, и звук ее смеха напомнил ему мелодичный перезвон колокольчиков, задетых легким ветерком.

— Вы считаете, мы можем поссориться? Он от души надеялся, что этого не случится.

— Ах-х, — сказала Тори, протянув междометие втрое дольше положенного. — По-моему, эти розы ждут не дождутся, чтобы стать douceur.

Она помолчала немного.

— Видимо, вы предполагаете, что мы поссоримся из-за вашей истории. Вы боитесь, что она не понравится мне. — Тори собрала обрывки упаковки и повернулась к нему: — Пойдемте поставим цветы в воду.

— А куда нужно идти?

— На кухню.

— О-о, туда дорогу я знаю. Тори опять засмеялась.

— А как чувствует себя Маккламфа?

— Лучше.

— Рада слышать.

Он догнал ее тремя быстрыми шагами.

— Я думаю, за это следует благодарить вашу мисс Фрэйзер.

Тори искоса посмотрела на него:

— Элис? Он кивнул.

— Она сумела убедить его, что ничего страшного не произошло и через неделю все забудут о происшествии.

— Элис Фрэйзер — удивительная женщина, — сказала Тори. Они завернули за угол и пошли по коридору. — Она настоящее сокровище.

— Вы любите ее.

— Очень.

— И давно вы знакомы?

— Уже десять лет. — Ее голос прозвучал глухо. — Даже чуть больше. — Девушка помолчала еще минуту и тихо добавила: — Она появилась в нашем доме незадолго до смерти моих родителей.

Он не нашелся, что сказать на это.

Тори нашла в буфете большую хрустальную вазу, наполнила ее водой и умело расставила в ней розы и декоративные зеленые веточки.

Несколько минут она увлеченно работала, потом отступила, чтобы полюбоваться результатом, и радостно воскликнула:

— Смотрите, как получилось!

— Прекрасно, — искренне похвалил Митчелл.

Наверное, в курс обучения девушек из высшего общества входит и аранжировка цветов, подумал он. А может быть, это просто один из талантов Тори.

— Спасибо за розы, Митчелл.

— Не стоит.

— Вы завтракали? — вспомнила вдруг она.

— Нет.

— Но хотя бы выпили чашку кофе? Он покачал головой.

— Тогда, может быть, выпьете сейчас?

Он был готов продать душу за чашку кофе, но ограничился коротким:

— Да, пожалуйста.

А большего и не требовалось. Тори занялась приготовлением кофе.

— Вы голодны? — спросила она, открывая огромный холодильник.

— Не то слово.

— Тогда давайте есть.

— Неплохая идея. Отличная идея.

— Я считаю, что перед тем, как рассказывать — или слушать — длинную историю, всегда нужно как следует поесть. Вы согласны?

— Абсолютно.

— А что бы вы сейчас предпочли: завтрак или ленч? — Митчелл затруднился с ответом, поскольку просто хотел есть, и Тори добавила: — Честно говоря, у меня лучше получается ленч.

Есть или готовить?

— Ну, значит, пусть будет ленч, — согласился он. Тори налила в большую кружку горячего дымящегося кофе и передала ее Митчеллу.

— Думаю, кофе вам сейчас не повредит.

— Я тоже так думаю. Спасибо.

— Не стоит. — Она снова принялась рассматривать содержимое холодильника. — Значит, ленч. Хм-м. — Она покачала головой. — Вы любите холодные куриные грудки?

— Да.

— А салат из лобстера?

— Да.

— Сырное ассорти?

Митчелл вдохнул аромат свежего кофе, отпил глоток — он не мог выпить его залпом, так как кофе был очень горячим и крепким, — и с блаженным вздохом ответил:

— Да.

Тори взяла с верхней полки контейнер, открыла крышку и объявила:

— Маринованные огурцы. Будете?

— Да.

Она круто повернулась на каблуках, секунд тридцать смотрела на него и потом спросила:

— Скажите, а когда вы ели последний раз? Митчелл попытался вспомнить:

— Наверное, перед вылетом из Глазго.

— Перед вылетом? Он кивнул:

— Значит, уже третий день. Глаза ее недоуменно расширились.

— Но почему?

Он наморщил нос и сделал гримасу:

— Ну, вы же знаете, чем кормят в самолетах. Она нахмурилась:

— Да, но почему вы не ели после того, как прилетели? Ведь с тех пор прошло уже почти два дня.

Да потому же, почему он не спал все это время. Митчелл пожал плечами:

— Не было возможности. И времени.

— Вы могли подкрепиться чем-нибудь на вчерашнем приеме. — Девушка явно расстроилась от мысли, что он ушел из ее дома голодным.

— Большую часть вечера мы с Маккламфой разносили яства, а не поедали их, — заметил он.

Тори вспыхнула.

— Я немедленно что-нибудь вам приготовлю. Садитесь сюда, — велела она, указывая на небольшой симпатичный столик у солнечного окошка. — Я буду вас кормить.

В это утро он выглядел типичным техасцем: застиранные голубые джинсы, синяя рубашка с закатанными по локоть рукавами и слегка поношенные коричневые ковбойские ботинки. Ему не хватало только стетсона и характерного техасского акцента.

— А вы не составите мне компанию? — спросил Митчелл, вдруг осознав, что девушка только смотрит на него, но ничего не ест сама.

— Да, конечно, я тоже позавтракаю вместе с вами. — Тори положила себе в тарелку символическую порцию салата из лобстера и хрустящей жареной картошки, которую так изумительно готовил ее повар Антуан. Хлеб и картофель были его коньком.

Она начала есть и, наверное, уже в десятый раз сказала себе, что никак не может свыкнуться с переменой, произошедшей в Митчелле Сторме.

Сегодня он казался совершенно другим человеком.

Однако это тот же самый человек, который вчера был одет в национальный шотландский костюм. Который неотступно преследовал ее весь вечер и наконец подошел к ней, заговорил и пригласил на танец, а позже, в саду, обнимал и целовал ее в перерывах между вспышками фейерверка.

«Боже милостивый, надеюсь, он не окажется каким-нибудь монстром», — подумала она.

— А почему вы поцеловали меня вчера вечером? — Тори тут же пожалела, что задала этот вопрос в такой прозаической обстановке, за салатом и жареным картофелем.

Его рука с вилкой застыла в воздухе.

— Мне не следовало задавать этот вопрос, — смутилась девушка.

— Ну отчего же, в этом вопросе нет ничего особенного. — Митчелл отложил вилку, поставил локти на стол, сведя пальцы рук вместе, и положил на них подбородок.

— Но?..

— Но дело в том, что я не знаю на него ответа. — Он посмотрел в окно: большая зеленая лужайка спускалась к каменистому берегу океана. Когда он снова повернулся к Тори и посмотрел ей в лицо, она вдруг поняла, что глаза его не карие и не черные, а серебристо-серые, как ствол пистолета.

— А почему вы поощряли меня? — спросил Митчелл.