Снайперы - Симонова Мария. Страница 49

— Я вас не понимаю, — сказал Ян, насупив брови. Излишне говорить, насколько ему не понравилось такое начало.

— А я вам сейчас объясню. Информация продолжает оставаться строго засекреченной во избежание всеобщей паники, но… Почему бы и нет? Я все равно в любую секунду могу получить пулю в лоб. Я ее жду. И ежеминутно удивляюсь, что моя голова все еще не украшена дыркой. Если это произойдет на полуслове, то не пугайтесь — просто встаньте и быстро уходите. Итак, я начну издалека, но думаю, что вас это не удивит, — речь пойдет о планете Хасс…

И Валентин стал рассказывать. Ян слушал его, размышляя — действительно ли это со стороны снайпера откровенность? Или какая-то новая игра? К сожалению, когда дело касалось Валентина, Ян не в силах был определить даже такой элементарной вещи, как — лжет ли ему человек или говорит правду. В данном случае Ян предпочел бы первое, потому что, если все это было правдой, то ему не только стоило оставить надежду выручить Кэт, но имелся смысл очень и очень подумать, стоит ли вообще дальше жить или лучше сразу пойти и утопиться. По словам Валентина, выходило, что человечество — низшая раса, космический мусор, вынужденная прозябать на задворках галактики, отгороженная специальным барьером-ликвидатором от высокоразвитого космического общества. Чем дальше он говорил, тем отчетливей вырисовывалась картина безнадежного положения человеческой расы и тем яснее становилось, что единственным выходом для таких недоразвитых, да к тому же еще ядовитых тварей, является только самоубийство. Причем массовое. Но оказалось, что даже этого не потребуется — сверхцивилизация хассов уже о нас в этом плане позаботилась.

— …Теперь этот смертельный барьер, эта так называемая граница сдвинулась с места и идет на нас со световой скоростью, — говорил Валентин. — По всем расчетам через двадцать девять с небольшим лет она должна достигнуть Земли. Уже теперь для нас не существует Хасса и некоторых других приграничных миров, и их количество будет год от года расти, по мере того как будет сужаться наша территория.

— Как это — не существует? Вы что, хотите сказать, что планеты и звезды обращаются в пар?

— Нет, звезды как раз целы, и мы продолжаем наблюдать их на небе, только летать к ним уже не можем. Но ведь по-настоящему нам нужны не звезды, а планеты, которые вокруг них вращаются. — Они тоже не испарились, но, очевидно, погибли. Вы понимаете, что я имею в виду.

— Нет, не понимаю. Это чудовищно, но в первую очередь — бессмысленно для самих хассов: ведь, по вашим словам, получается, что эти планеты переходят к ним, так зачем им портить собственное имущество?

— А вы знаете, кто они? Или что они? И какие планеты их больше всего устраивают? Может быть, как раз такие, в какую они превратили Лексимо? За ней велось дальнее наблюдение с нашего корабля: миг — и средняя планетка со скудной атмосферой превратилась в головешку, в черный, голый, едва тлеющий уголек!

— Вы что, видели это собственными глазами?

— Мне показали… В записи… — произнес Валентин, впервые за время разговора теряя контроль. Но тут же вновь «загородился», однако Яну хватило и этого. Теперь он точно знал, что Валентин говорит правду.

— Вы уверены, что с Хассом произошло то же самое?

— Нет, не уверен, — ответил Валентин, кидая Яна из жара в холод и обратно. — Только поэтому я с вами сейчас и разговариваю. — Тут он закрыл глаза рукой, как будто боялся вновь нечаянно «раскрыться», и продолжил: — Если бы вы знали, как непривычно произносить эти слова — «я не уверен». Впрочем, вы способны меня понять. Я сейчас не даю прицела, я только предполагаю, но все же надеюсь, что мой расклад находится много выше среднего уровня вероятности. По логике, Хасс должен был погибнуть первым. Но это пограничная планета, изначально принадлежавшая хассам, — очевидно, она устраивала их именно в таком виде. Людей там очень мало — из-за столь ничтожного количества паразитов не стоит жечь целый дом, вы не находите?

— Так, по-вашему, Хасс все-таки уцелел? — допытывался Ян.

— По-моему, да. Но повторяю: Я НЕ УВЕРЕН. — Валентин словно получал от этой фразы особое мазохистское удовольствие. Отчасти так оно и было: как сказал Стратег — неуверенность в прицеле бодрит, поскольку дарит элемент неожиданности. Пожалуй, Валентин не оценил тогда эту шутку по достоинству, а сейчас смеяться было бы уже поздно, да и некстати. Нет, Стратег не потерял целкости, как Валентин вначале в сердцах подумал, поскольку магистр самой высшей, четвертой ступени, бывший кандидат группы "А" впервые не мог найти выхода из ситуации. Нет, он был по-прежнему на высоте. Дело было в чем-то другом, и Валентин, кажется, догадывался, в чем именно. Поэтому он и пришел на космодром, чтобы поговорить с новым кандидатом группы "А", не имеющим такого статуса и такого опыта, но у которого, похоже, было за душой кое-что, чего не хватало мастеру.

— Я все понял, — сказал Ян. — Что вы предлагаете делать? Ведь вы не напрасно мне все это рассказали?

— Я предлагаю думать, — ответил Валентин. — Решать задачу со следующими условиями: на нас с бешеной скоростью движется непроходимая стена, и нам желательно оказаться по ту ее сторону. Сразу даю неприемлемые варианты: найти дверь — это было бы самое лучшее, но в нашей стене ее, к сожалению, нет; проделать дырку — уже тридцать лет чем только ее не долбили, но не вышло; подкоп сам собой отпадает, и интуиция мне подсказывает, что хассы не позволят нам обойти ее или перепрыгнуть. Мы не летаем за пределы галактики, но возможно, что стена попросту охватывает нашу территорию со всех сторон.

Ян закрыл глаза, пытаясь осмыслить ситуацию. Когда Валентин закончил, он высказал то, что навскидку пришло ему в голову:

— Эта стена слишком огромна. Не знаю, как насчет дверей, но при такой чудовищной площади не может не оставаться лазеек — их должны быть тысячи и даже миллионы.

— Вероятно, так оно и есть. Но беда в том, что мы не можем исследовать стену — это поле неизвестной природы, и никакие наши приборы на него попросту не реагируют. Эффект достигается лишь при соприкосновении с ним материальных объектов — и весьма плачевный эффект.

— Исключение делается только для звезд… — пробормотал Ян. — Как вы думаете почему?

— Понятия не имею: об этом исключении стало известно лишь несколько дней назад, когда граница тронулась. Причины могут таиться в свойствах звезд либо в избирательности самого поля — любые гипотезы неправомерны, пока мы не знаем ничего о его природе. Кстати, как вам такая — это поле на самом деле является их космической средой обитания, распространяющейся сейчас и на наш участок.

— Черт возьми, Валентин! Здесь нужны специалисты — физики, астрономы… Ну как можно искать лазейку в том, о чем не имеешь ни малейшего представления?

— Специалисты пока оказались бессильны. Рамки их восприятия сужены, мозги находятся в плену известных физических законов и главным образом терминов — им не под силу выдать простую нетривиальную идею.

— Допустим, мы нашли способ прошмыгнуть сквозь эту стену. Но это же нельзя считать решением проблемы!

— Необходимо что-то делать, — ответил Валентин, по-прежнему закрывавший рукою верхнюю часть лица. Боялся еще раз проколоться. — Преодолеть барьер — уже немалое достижение, это могло бы стать первым шагом к общему спасению.

Валентин действительно не врал, он просто не открывал всей правды, состоявшей в том, что именно он, не желая того, явился косвенным виновником грядущего апокалипсиса. Когда все человечество узнает — а рано или поздно оно узнает, что его ждет во вполне обозримом будущем, страшно даже представить, как будет наказан виновный, которого без преувеличения можно назвать самым большим злодеем в истории. Может, потому Стратег и не торопился отдавать команду на его ликвидацию: пуля в лоб для него была бы слишком легкой карой — свинцовая безешка, и ты уже на небесах, то есть не на небесах, конечно, а в аду на самой большой сковородке. Но им-то всем, обреченным по его вине на неминуемую гибель, от этого никакого удовлетворения.