Особые отношения - Сисман Робин. Страница 26

Какой бы ответ подсказал ему отец? Что честней — вступить в армию и участвовать в грязной войне или бороться против нее? Кофе остыл, пока Джордан глядел в ясные глаза на фотографии, стараясь найти ответ. Наконец он взял ручку и начал писать, сначала медленно, затем быстрее, и, наконец, с увлечением, когда понял, что пишет именно то, что следовало. Он опустит письмо сегодня же вечером, бросит его в красный почтовый ящик на углу улицы, пока не передумал. Миссис Диксон решит, что у него что-то с головой, но все равно, он уже принял решение.

Он кончил письмо. Элридж как живой стоял перед глазами. Отныне он будет его вести.

13

Минуты счастья

— Куда мы идем? — спросила Анни, когда они, обнявшись, вышли из дверей Леди Маргарет Холла. Вечерело. Они встретились спустя сутки после вечеринки у Рика.

— К Дадли, я думаю, — сказал Эдвард. Анни глянула на него с удивлением, Дадли был владельцем загородного ресторанчика «Ягненок и ирис». Чаще его звали Старина Дадли, в отличие от Малыша Дадли, его сына, который работал там же. Угощение здесь было дешевым, а атмосфера непринужденной, и поэтому сюда влекло студентов начальных курсов, пустых мест никогда не было. Однако было одно существенное неудобство — ресторанчик располагался в десяти милях от Оксфорда, в деревушке Кингстон Багпуиз. Анни совсем не хотелось, чтобы кто-то их туда прихватил. Ей нужен был только Эдвард, а не какая-то гопкомпания.

— А как ты намереваешься туда попасть? — спросила она.

— Думаю, лучше всего — на автомобиле, — театральным жестом он показал на ярко-синюю спортивную машину, припаркованную под уличным фонарем.

— Ух ты!

— Отцовский подарок на мое совершеннолетие, — объяснил Эдвард. — Я хотел, чтобы это было для тебя сюрпризом.

Анни сделала круг вокруг машины.

— Эдвард, ты — счастливец. Она восхитительная. Мы можем опустить верх?

Он взглянул на нее с удивлением.

— Ты замерзнешь.

Анни посмотрела на него долгим взглядом из-под челки.

— Не замерзну. Особенно после того, чем мы займемся.

Эдвард освободил крепления и опустил верх машины. Затем открыл дверцу Анни. Анни села на сиденье, вернее, почти легла, зная, что взгляд Эдварда обязательно задержится на ее распахнувшемся пальто и ногах под тонкой полоской юбки. Когда он обогнул машину, чтобы сесть за руль, она улыбнулась, делая вид, что хочет повернуть ручку коробки передач.

— Погоди, — простонал Эдвард, забираясь внутрь.

Затем он наклонился к Анни, застыл в долгом поцелуе, и его рука проскользнула под ее пальто.

— Боже, как я без тебя скучал, — произнес он голосом, полным страсти. — Ты абсолютно, на сто процентов уверена, что хочешь поехать в ресторан?

— Да, — рассмеялась она. — Остальное потом. Эдвард облегченно вздохнул, улыбнулся, и машина тронулась. В Оксфорде они часто останавливались и сбавляли скорость, но как только выехали за черту города, лихо понеслись к Хинкси Хилл.

— Как тебе моя машина?

Анни только улыбнулась, закрывая глаза от холодного ветра и слушая, как шумят деревья, проносящиеся мимо. Она подумала, что никогда раньше не чувствовала себя такой счастливой.

Они заехали в колледж Эдварда. Поначалу они говорили о том, что делали в разлуке. Эдвард путешествовал по Сьерра-Неваде в Испании. Он привез ей расписной, ручной работы, кофейник и миниатюрное издание португальских «Сонетов» Элизабет Браунинг, которое он ей надписал. Анни нашла его подарок страшно романтичным. Их скованность, вызванная долгой разлукой, постепенно исчезла. Скоро они уже целовались. Затем Эдвард запер дверь, и они занялись любовью на его узкой кровати. Ничего не изменилось. Может быть, даже стало более интимно и естественно, чем раньше. Потом они лежали, тесно прижавшись друг к другу, и тихо переговаривались. Наконец стали одеваться, улыбаясь друг другу. «Впереди целый год, — подумала Анни, — целый год любви». Да, он будет полон любви, и они проведут его вместе.

Она обнаружила, что улыбается, и глянула на Эдварда. Тот был забавно серьезен. Когда он снова сел за руль, волосы его развевались, воротник был расстегнут. Она почувствовала такой прилив счастья, что ей надо было как-то его выплеснуть. Она громко запела:

Когда они приехали в ресторанчик, щеки Анни пылали. Ей было так хорошо, что, когда Малыш Дадли узнал ее, она его поцеловала. Он отвел их в дальний угол, к треугольному столику.

— Я уже знаю, что хочу заказать, — заявила она. — Рагу из курицы, мед, мороженое и как можно больше какого-нибудь хорошего вина.

В ресторане было тепло. Здесь кипела жизнь и стоял настоящий гомон. Анни счастливо огляделась кругом — все такое чудесное и такое знакомое. Вино появилось на столе почти мгновенно. Эдвард зажег две сигареты и одну протянул ей.

— А какую пьесу мы поставим на этот раз? — спросила его Анни. — Это было бы здорово, если бы мы сыграли Беатриче и Бенедикта или Элизу и Хиггинса.

Эдвард вздохнул с сожалением.

— Да, здорово бы, но я не смогу. Не в этом году. На это уходит слишком много времени. Анни рассмеялась.

— Но ведь экзамены еще только в июне!

— Ты так говоришь, будто это в двухтысячном году. Мне нужно получить степень с хорошими отметками, чтобы можно было рассчитывать на хорошее место.

Анни осушила свой стакан. Она почувствовала разочарование.

— Ну, я думаю, это, с твоей стороны, глупо. Я надеюсь, ты не потребуешь, чтобы я торчала рядом с тобой и варила тебе кофе?

— Не говори ерунды.

— А что, я уже видела такое. Несколько девушек, которые повстречали своих парней на первом курсе. Они из кухни просто не вылезают. Правда-правда, — добавила она, потому что Эдвард засмеялся над ее удрученным тоном. — Я захожу к ним иногда, чтобы попросить молока или еще чего-нибудь, вечно сидят у камина в халатах и что-нибудь зашивают. С тем же успехом они могли бы просто выйти замуж. — Она решительно покачала головой. — Это так буржуазно.

Эдвард удивленно поднял брови.

— Кто это сказал?

— Я, — выпалила Анни.

Пока они ели, Эдвард рассказывал, как он путешествовал. После Сьерры-Невады он попал в городок под названием Кадакес, там полно хиппи и джаз-групп.

— И красивых девушек? — спросила Анни.

— Их там просто толпы. Но с тобой ни одна из них не могла сравниться. — Эдвард взял ее руку и поцеловал. — Но мне было все равно. На меня возложили роль шафера на свадьбе двоюродного брата. Семейный, так сказать, долг. Торты, цветы — и невеста, белая, как лебедь, плывет по проходу, на третьем месяце беременности.

— Ого! — хихикнула Анни.

— Да, — Эдвард закатил глаза. — Трудно представить, как на это реагировала моя мама.

— А как реагировал твой двоюродный брат?

Эдвард пожал плечами.

— Прекрасно, поскольку мы напоили его виски. Бедняга, он всего на год старше меня. Теперь он связан со своей подругой навсегда. Хотя думаю, что так на его месте должен поступать каждый.

Анни принялась рассказывать Эдварду о вечеринке прошлым вечером. Чувствуя ревность по отношению к испанским девушкам, она поведала о том, какое блистательное общество собралось и какими смешными историями забавлял их Дон.

— Ты что, поехала вместе с ним? — уязвленно спросил Эдвард.

— Но ничего не было. Я была с Розой. К тому же он был стар, даже старше тебя, — поддразнила она его. — И он дал нам покурить «травку». Это было здорово, — добавила она.

— Ну, Роза, — протянул Эдвард.

В прошлом семестре Роза отправилась с ними на ялике по реке. Ничего хорошего из этого не получилось. Роза и Эдвард сделали все возможное, чтобы предстать друг перед другом в наихудшем свете. Под конец они затеяли горячий спор о том, стоит ли студентам организовывать совместные акции с рабочими. Конечно, Роза, как всегда, не слушала возражений. Эдвард называл ее аргументы идеалистической болтовней, приводя в пример события в Париже в 1968 году. Анни устала их успокаивать, и Эдварда, и свою подружку.