Имя нам – Легион - Сивинских Александр Васильевич. Страница 45

– У нас разные подходы к проблеме контакта человека с окружающей средой, – отозвался я сердито.

– Другого времени не нашлось?

– Нет.

– Мудаки, блин! – ругнулся он, а потом добавил кое-что по-армянски.

Я не ответил, хоть и все понял.

Транспортер остановился напротив пучка щетины, украшающей макушку ближайшего перфоратора. Анатолий Анатольевич высунулся из пилотской кабины и объявил:

– Повторяю для тех, кто не в курсе. Наш ареал – третий. Там сейчас глубокий снег. Действовать будем с воздуха. Тем не менее, к десантированию будьте готовы, включайте обогрев костюмов. Сканеры лучше настроить на тепло – так мы онзанов даже под сугробами разглядим. Площадь зачистки обычная, три гектара. Раненых во взводе, надеюсь, не прибавится.

Он занял свое кресло, надвинул на лицо маску и погрузил руки до локтя в недра пульта. Над перфоратором воздух задрожал, замутился, вспух волнистым серовато-желтым облачком. Транспортер нырнул в пробитую штольню.

Для зрения, не вооруженного спецтехникой, пространство за оболочкой транспортера казалось непроглядным туманом. Снова хорошенько тряхнуло, и мы вылетели в ослепительную белизну и синеву.

Тундра, та же тундра. Только на этот раз она была как огромное заснеженное озеро.

Транспортер медленно закружился над равниной, точно хищная птица, высматривающая поживу. Вот цепочка следов, принадлежащих, по-видимому, паре мелких копытных. Вот бугорок, из которого торчит краешек зеленой ветки – карликовое деревце, не потерявшее листьев. Вот взбитый и истоптанный кем-то участок…

В середину этого участка и ударил плазменный разряд корабельной пушки, испарив разрывом внушительный объем снега. Когда пар осел, мгновенно обратившись ледяной крупой, взгляду предстали сразу три трупа онзанов. Они скорчились, переплетясь конечностями, на обугленных стволиках кустарника. Словно обнимались. Рядом валялась пищаль, блестели осколки стекла. Зачем рачьи первопроходцы брали с собой стеклянные, мало подходящие для подобных вылазок предметы, оставалось непонятно.

Транспортер, не задерживаясь, продолжил раскручивать «часовую» спираль. Последствия «выпадения» в этот мир осколков армии вторжения попадались все чаще. Простыня девственного снега была грубо вспахана глубокими бороздами, засыпана кусками дерна. Кое-где снег будто растопило потоками горячего воздуха. Еще четыре участка обстреляла наша пушка, и еще шесть чужеродных для здешней тундры трупов остались на выжженных пятнах.

Потом затаившиеся под снегом враги встречаться перестали, и транспортер полетел в обратном направлении, с каждым витком уменьшая радиус облета. Еще один выстрел, еще одна головешка. Наконец спираль сошлась к геометрическому центру. Мы опустились на снег.

– Попробуем на живца? – спросил Генрик у куратора.

– Попробуем, – подумав, ответил тот.

«А кто будет живцом?» – задал я себе риторический вопрос.

Мне выпало прочесать участок «сто метров в направлении ориентира номер один». Ориентиром выступал почти неразличимый холмик.

Что ж, подумал я, придется очень постараться, чтобы выдержать верный азимут. Эх, лыжи бы охотничьи! А то ведь придется пешком брести по сугробам, и не знаю, какой из меня при этом будет боец. Живец – да, живец будет хороший!

– Почему не продолжить облет на транспортере? – поинтересовался я у батал-куратора. – Все-таки сверху виднее. Да и безопаснее.

– Онзаны, – объяснил Анатолий Анатольевич, закуривая, – в случае опасности легко впадают в подобие анабиоза. Химические процессы в организме замедляются, температура падает, окраска тела приобретает идеальный для маскировки оттенок. Отыскать такой полутруп практически невозможно. Но одна реакция у них почему-то все-таки остается. Реакция на живого человека. Стоит приблизиться к такой вот «дохлой» твари, как она мигом оживает. К счастью, разогреть организм сразу до полной активности онзаны не успевают. Однако шевелиться и даже агрессивно действовать начинают все равно. Тут-то их и бери, тепленьких! Так что, чем больше вы будете барахтаться в сугробах, тем выше шансы на пробуждение возможных скрытников. Задача ясна? Тогда вперед!

Мои сослуживцы уже успели отползти – кто на десяток метров, а кто и больше. Я погреб нагонять упущенное за разговором время.

Семь человек – семь кривоватых дорожек-лепестков, отходящих от зеленого венчика транспортера. Семь обманчиво беззащитных живцов, а на деле – стальных блесен, снабженных коваными тройниками, брели по снегу в ожидании щучьего нападения. Нападения, заранее обреченного на неудачу.

Слева дважды грохнуло. На выстрел «Дракона» звук не походил, и я повернулся посмотреть, в чем дело. Генрик опускал АГБ, автоматический гранатомет Барышева – личное оружие, по традиции Легиона приобретенное на аванс. Грозная машинка этот АГБ. Очнувшегося и высунувшегося онзана две попавшие в него гранаты разнесли в клочья. Останки бедолаги разбросало на площади в несколько квадратных метров. Но таскать подобное смертоносное чудо вдобавок к «Дракону» – надо иметь стальной загривок! Как у Генрика или Павлуши Мелкого, который тоже владел подобной монструозною игрушкой.

А мне – и моя хороша. Я забросил карабин за спину и извлек пистолет из кобуры на правом бедре.

«Больше на глаза не показывайся, пока не подстрижешься и серьгу из уха не вынешь, – сказал вчера Сергей Данилович, швырнув мне патроны, снаряженные подкалиберными пулями. – Срамота глядеть! Чисто педик!»

И черт с ним. Подстригаться я не собирался.

Я снял «Хеклера» с предохранителя и взвел курок.

Дойдя до конца обговоренной трассы, сделал тридцать шагов на запад, как было приказано, и повернул к транспортеру. Лепесток дорожки обретал некоторую законченность очертаний. Онзаны на живца по фамилии Капралов почему-то не реагировали. Видимо, не было их на этом маршруте. И не придется мне испытать реальную действенность пистолета, а жаль! Лучше бы знать его возможности заранее, опробовав в достаточно спокойной обстановке борьбы с заторможенными врагами.

Анатолий Анатольевич и Петруха спокойно курили, не без комфорта разместившись на надутом спальнике рядом с «фаллопланом». Петруха что-то сказал, Анатолий Анатольевич кивнул, пилот скрылся в транспортере. Куратор откинулся и, наверное, прикрыл блаженно глаза…