И придет ночь - Скай Кристина. Страница 10

– Я не хотела тебя расстраивать. Я и подумать не могла, что они явятся сюда. А эти, которые пришли сегодня, сказали мне, что мы должны уйти отсюда. Все. Иначе нас ждут крупные неприятности. – Силвер наподдала обгорелым ботинком груду обуглившихся ветвей – все, что осталось от пышного куста лаванды. – Вроде этой.

У Брэма заблестели глаза. Он посмотрел сначала на Силвер, потом на сгоревший куст.

– А что им от нас надо?

Он выругался. Силвер даже не догадывалась, что он знает такие слова. Затем он усмехнулся и бросил на нее извиняющийся взгляд. В нем сквозила самоуверенность мальчика.

– Ну ничего. Мы им покажем! Тинкер и я спустим на них Кромвеля. – Он нагнулся и погладил огромную пиренейскую овчарку, что жалась к его ногам. – Мы подстроим им столько ловушек, что эти свиньи пожалеют, что к нам сунулись.

В глазах его сверкал задор, предвкушение битвы.

Он снова стал мальчишкой. Обыкновенным подростком с тысячью неосуществимых планов и радужным взглядом на мир.

Силвер вздохнула и вынула из волос обломанную ветку лаванды. Она с трудом сдержала стон: у нее отчаянно ныли руки и ноги. «Если бы все было так просто, как представляется Брэму», – устало подумала она.

Крупная желтая овчарка, сидящая рядом с мальчиком, радостно гавкнула и начала бить по земле пушистым хвостом. Тук-тук. Тук-тук.

«Точно так же колотится сейчас мое сердце», – подумалось Силвер.

Через миг на вершине холма появилась долговязая фигура Тинкера. Он очень странно смотрелся в окружении розовых и лавандовых кустов. Кромвель разразился радостным лаем.

– Эй, вы, что здесь происходит? Я был в долине, вдруг увидел дым, и... – Внезапно старый слуга умолк. Он заметил, что белая рубашка Силвер порвана и рукав ее испачкан грязью. Еще он заметил засохшую струйку крови на ее правом виске. – Клянусь Богом, я убью его! Я выслежу этого мерзавца и разрублю его на мелкие кусочки. Я свяжу ему руки, вздерну на веревке и...

– Тинкер, это не то, что ты думаешь, – поспешно сказала Силвер. Брэм был еще слишком мал, чтобы знать о некоторых вещах, например, о том, что похотливый сэр Чарлз Миллбэнк настойчиво домогается сестры своей жены. – Их было четверо. Я не знаю, кто они. – Не сводя с Тинкера глаз, она ждала, пока он переварит эту информацию. – Они сказали, чтобы мы убирались из Лэвиндер-Клоуза.

Тинкер открыл и снова закрыл рот. Нахмурившись, он созерцал окружавшее их пепелище. От обгорелых кустов все еще шел дым.

– Какие храбрецы: решиться вчетвером напасть на десяток лавандовых кустиков и беззащитную женщину! – Он пнул ногой тлеющий обгорелый пенек. – Непонятно только, зачем им это нужно.

Силвер обняла Брэма за плечи.

– Похоже, в этом году мы должны собрать самый лучший за много лет урожай. Может, они хотят контролировать наш участок и получать доходы.

– Возможно. – Старик нахмурился. – Кто их знает?

Силвер вглядывалась в его старческое, морщинистое лицо: со дня смерти ее отца Тинкер был ее слугой, партнером и поверенным во всех ее делах. Как бы ей хотелось узнать, о чем он сейчас думает! Но Тинкер ничего не говорил, а у нее самой голова раскалывалась от боли. Даже на ногах она держалась с трудом. Она пошатнулась, Тинкер подошел и взял ее под руку.

Силвер глубоко вздохнула.

– Какие бы козни они нам ни строили, мы не уедем отсюда, – твердо сказала она. – Это все, что оставили нам наши родители, и ферму у нас никто не отнимет. Никогда.

Брэм кивнул. Он изо всех сил старался держаться как взрослый. Пытался не смотреть на изодранное в кровь лицо сестры. Хотел казаться уверенным, а выглядел насмерть перепуганным.

Силвер погладила его по руке:

– Это я тебе обещаю, дорогой. А теперь давайте пойдем домой и обсудим, как нам быть.

Большая пиренейская овчарка встрепенулась и залилась радостным лаем. Взявшись за руки, они направились к дому. Кроваво-красное солнце скрылось за вершиной холма.

Ночь уже готова была раскинуть над цветущими полями свое огромное покрывало, сотканное из непроницаемой мглы.

Глава 4

Луна скрылась за облаками. На вересковой пустоши одинокий всадник затаился в густых зарослях утесника на вершине холма, с которого хорошо просматривалась дорога на Норидж. Он чутко вслушивался в темноту ночи: не раздастся ли скрип колес приближающейся кареты?

Но пока повсюду царило безмолвие.

Одетый в черное всадник соскользнул на землю и приник ухом к песчаной земле. Когда он услышал далекий гул, его губы расплылись в улыбке.

– Наш голубок спешит к нам на легких крыльях, Дьявол. Теперь он от нас, полагаю, мили за четыре. Надо поторапливаться.

Разбойник закинул поводья Дьявола на росший неподалеку разлапистый тисовый куст и окинул взглядом долину.

Упавшее бревно лежало там, где он его оставил. Он выволок его на дорогу и положил на самом видном месте, позаботившись о том, чтобы оно оказалось точно на пути у экипажа.

С улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего, этот бич Норфолка снова сел на своего коня. Он осмотрел пистолеты и потуже затянул ремни седельной сумки. Проверил ружье, висевшее в кожаном футляре на луке седла. Он уже заканчивал осмотр, когда с другой стороны на холм взошел его седовласый сообщник, лицо которого скрывал черный шарф.

– Как же я рад, что ты согласился помочь мне, друг!

– Хм... Если бы я тебя не любил так сильно, то первым делом всадил бы пулю в твою ухмыляющуюся физиономию, мой мальчик. Ведь должен же хоть кто-нибудь преподать тебе хороший урок!

Разбойник лишь рассмеялся. Его янтарные глаза блеснули. Он скинул с лица маску и стал ждать, вглядываясь в темноту.

Ровно через восемь минут на песчаную дорогу из-за поворота вынырнула карета, направляющаяся на север, очевидно, в сторону Кингз-Линна. На задворках ее стоял вооруженный охранник. Рядом с кучером тоже висело ружье.

Было видно, что они застраховались ото всех неожиданностей. Блэквуд обнял одетой в перчатку рукой Дьявола за шею. Он поспешно разрабатывал план действий. Вдруг из его карманов высунулись две мордочки.

– Еще не время, мои красавцы, – прошептал он и засунул двух хорьков обратно в их безопасное укрытие.

Тут кучер заметил бревно, лежавшее поперек дороги, и притормозил. Разбойник только этого и ждал. Тормоза кареты взвизгнули, задев обода колес, охранник соскочил на землю, а Блэквуд, сделав знак Джонасу, пустил Дьявола вскачь вниз с холма.

Его ружье поблескивало при свете луны.

– Неудачная ночь для путешествий, милостивые господа. Чем могу вам помочь?

– Боже милостивый, да ведь это сам Блэквуд! – Кучер так и застыл: он словно прирос к сиденью. Охранник же, напротив, быстро повернулся и взял его на мушку.

Один хладнокровный выстрел разбойника – и ружье выпало у него из рук.

– Не советую этого делать, друг мой. Вам лучше слушаться меня во всем, а не то следующий кусок свинца застрянет у вас промеж глаз. Сейчас вы бросите ружья на землю. А ты, кучер, медленно спустишься по ступенькам кареты. Потом вы оба ляжете на землю ничком. Если хоть в чем-то ослушаетесь меня, то горько пожалеете об этом.

С другой стороны к карете приблизился Джонас. Он направил свой пистолет на охранника, который, послушавшись приказа, бросил ружье и упал ничком на землю. Парализованный страхом кучер последовал его примеру. Джонас схватил вожжи и вскочил на место кучера. На всякий случай все это время он не выпускал из рук пистолета.

– Вы проявили себя молодцами, друзья мои. А теперь я хочу поближе познакомиться с вашими пассажирами.

С этими словами разбойник расстегнул карман. Два хорька тут же соскочили на землю. С улыбкой он наблюдал за тем, как гибкие зверьки, скользнув по земле, скрылись под экипажем. Только после этого Блэквуд направил Дьявола к карете. Он прижал пистолет к окну. Внутри кто-то отчаянно дергал занавеску.

– Откройте дверь!

В ответ ни звука. Занавеска перестала дергаться.

– Значит, вы не желаете по-хорошему? – Блэквуд развернул Дьявола и навел пистолет на кучера. – Сколько у тебя в карете пассажиров? Отвечай!