И придет ночь - Скай Кристина. Страница 12

– Боже мой, это еще что за...

– Представляю: лорд Ренвик, мои маленькие. И вы, милорд, тоже знакомьтесь: Отдайка, Кошелек – самые опасные разбойники в Норфолке. – На мгновение губы Блэквуда растянулись в улыбке, в свете луны на них блеснул шрам. – После меня, разумеется. А теперь, боюсь, придется нам одолжить вашу карету. – Блэквуд оглянулся на своего сообщника. – Привяжи свою лошадь сзади – ты будешь править.

– Но вы не можете! – зашипела женщина в красных перьях. – Мы же застрянем здесь на несколько часов! Может, даже на всю ночь!

– Вероятнее всего, мадам, – спокойно отозвался он. – Очень немногие люди отваживаются заезжать на Блэквудскую пустошь с наступлением темноты. По крайней мере честные господа.

По ребрам его струилась кровь, весь бок словно разрывался от боли. Его захлестнула волна дурноты. Нужно спешить.

– Очень рад был с вами встретиться. Надеюсь, вы хорошо проведете эту ночь.

Ренвик сжал кулаки. Он отчаянно ругался, пока разбойник залезал на коня:

– Я тебе покажу, свинья! Не успокоюсь, пока тебя не разыщу. На этот раз ты зашел слишком далеко. Вмешиваться в тайные дела Короны! Но ты об этом сильно пожалеешь, если, конечно, доживешь!

– Думаю, что в этом вы ошибаетесь, милорд, – почти ласково отозвался Блэквуд. – И еще я надеюсь, что лежание на холодной земле не вызовет у вас приступа подагры.

– Не вызовет приступа... – Ренвик набрал в легкие побольше воздуху. – Да что ты знаешь о моей подагре, скотина?

– Полагаю, все, что только можно о ней знать, равно как о многих других ваших секретах. Но луна уже почти в зените. Позвольте мне откланяться.

Ридикюль миледи взлетел в воздух и приземлился у самых копыт Дьявола.

– Я еще не настолько низко пал, чтобы отбирать побрякушки у женщин, мадам. Особенно если эти побрякушки – никчемные подделки.

Ренвик бросил на свою спутницу злобный взгляд. Та покраснела.

– Да что он в этом понимает? Здесь все украшения, которые вы мне подарили, милорд. Сами проверьте.

– Именно это я и сделаю, любовь моя. Можете не сомневаться. – В голосе Ренвика был лед.

Тем временем помощник Блэквуда занял место кучера и уже натянул поводья.

– Леди и джентльмены. – Грабитель с большой дороги отвесил всем подчеркнуто вежливый поклон. – Желаю вам насладиться красотами норфолкской ночи. От кого-то я слышал, что небо здесь кажется бездонным. Надеюсь, вы вволю им налюбуетесь, пока будете добираться до ближайшей деревушки. – Блэквуд улыбнулся и пустил Дьявола галопом.

Глава 5

Силвер вздохнула и откинула с лица непокорную прядку рыжевато-русых волос. Перед ней в ряд стояли две дюжины бутылочек с лавандовым маслом. Бледно-золотистая жидкость в них поблескивала при свете лампы, и сразу было видно, что масло это отличного качества. За них хорошо заплатят лучшие торговые дома Лондона: Лэвиндер-Клоуз уже несколько лет снабжал их продукцией, которую те использовали в солях для ванн, тониках, пудре и духах.

Через прозрачные стены оранжереи было видно, как сиреневые сумерки заливают долину.

Силвер вглядывалась в темноту: вот на Хайроуд появились огоньки. Вероятно, это карета, а может, и всадник, который решил разогнать мрак с помощью фонарика.

Вздохнув, она снова повернулась к заваленному всяким хламом столу.

Она и Тинкер предприняли кое-какие меры предосторожности на случай возвращения той четверки, что недавно так бесцеремонно вторглась в ее владения. В следующий раз у них уже не получится застать обитателей Лэвиндер-Клоуза безоружными!

Впрочем, сейчас Силвер не давало покоя другое ощущение: ей казалось, что она оставила на участке что-то незавершенным, упустила из виду нечто очень важное.

Нахмурившись, она рассматривала рабочий кабинет: место, где отец проводил все свои опыты и где им был приготовлен первый флакончик знаменитого ароматического масла. Именно здесь Уильям и Сара Сен-Клер смешали свои образцы духов и получили аромат, известный как «Мильфлер».

Как же так получилось, что столь пунктуальный человек, как их отец, не оставил детям никаких записей?

Силвер погладила рукой отполированный дубовый стол, за которым он некогда работал, – это движение уже вошло у нее в привычку. Она много раз обыскивала все ящики стола, но никогда ничего не находила, кроме пыли. Где же записи, которые он так тщательно вел? Где списки ароматических масел и редких смол, с которыми он экспериментировал при создании «Мильфлера»?

У судьи на все был простой ответ. Когда-то, покачав головой, он сказал им, что Сен-Клер был очень скрытным человеком и никому не хотел доверять своих открытий. Но Силвер не желала в это верить. Наверняка этому было какое-то другое объяснение, но, сколько бы она ни старалась выяснить какое, ей так это и не удавалось.

Вдруг ее охватил гнев. Несмотря на то что в этом году они собрали отличный урожай, им все равно не выбраться из нужды. Цены на топливо возросли, и найти опытных сезонных работников тоже ох как не просто! Да тут еще эти шантажисты...

Силвер, продолжая злиться, уставилась на молочно-белые лепестки камелии. Надо бы успокоиться. Но ни при каких обстоятельствах она не попросит сэра Чарлза Миллбэнка о помощи. Не видать этому змею подколодному Лэвиндер-Клоуза! Только через ее труп!

Силвер ругнулась сквозь зубы и наградила прекрасный антикварный письменный стол мощным пинком: словом, в этот момент она повела себя совсем не так, как подобает истинной леди.

Сорвав таким образом свою злость, она вдруг увидела нечто, что заставило ее удивленно захлопать глазами. Ей это показалось, или стол на самом деле повернулся под другим углом? Нахмурившись, она нагнулась поближе, чтобы хорошенько рассмотреть этот феномен.

Действительно, левая задняя ножка накренилась.

Смахнув в сторону веточку жасмина, Силвер провела рукой по задней стороне стола, но ничего не нащупала, кроме полированного дуба. И только тогда она сообразила: накренился не стол, а пол.

Должно быть, из-за ее пинка разболталась какая-то ветхая половица. Задыхаясь от волнения, Силвер отодвинула стол к стене и потянула вверх шаткую половицу норфолкского производства, расположенную прямо под ним.

Внизу оказался тайник глубиной примерно в шесть дюймов.

По телу у нее забегали мурашки. Неужели она наконец-то отыскала ответ на тысячу вопросов, не дававших ей покоя со дня смерти отца?

Первым делом она нашла сумку из клеенки. Затем – шкатулку из черного дерева, отделанную слоновой костью. Шкатулка была засунута в самую глубь дыры и покрылась толстым слоем пыли. Дрожащими пальцами Силвер открыла клеенчатую сумку.

Записи о семенах и даты их высадки, сделанные аккуратным почерком отца, вывалились на пол. Для нее они ценились на вес золота. Да эти записи, наверное, он вел лет десять! «Но рецепта «Мильфлера» среди них, похоже, нет», – подумала она, и ее гладкий лоб прорезала морщинка.

Потом взгляд Силвер упал на шкатулку. Чудесное эбеновое дерево покрылось пылью, а латунные стерженьки на крышке поросли плесенью. Затаив дыхание, она открыла замочек. Внутри, на крошечной бархатной подушечке, лежала небольшая записная книжка. Кожаный переплет ее потрескался от ветхости, а страницы пожелтели.

Да это же личный дневник ее отца! Силвер хорошо помнила, как он сидел над этими страницами, наморщив лоб, и грыз перо.

У нее учащенно забилось сердце. Она открыла тяжелый тисненый переплет, нашла первую страницу и принялась читать...

«Полночь.

Луна на ущербе.

Я пишу это, сидя за столом, и слушаю вздохи ветра, который проносится над лавандовыми кустами. Окна рабочего кабинета открыты, и до меня доносится пряный, бархатный аромат ночи. Когда Сара была жива, она тоже любила здесь сидеть. Она была способна по едва уловимому запаху определить, какие цветы уже распустились. Такой она была, моя Сара.

Попробую-ка и я сыграть в эту игру. Так... я чувствую резкий, сладкий запах лаванды и чистое, нежное благоухание фиалок. Распустились жасмин и жимолость, да еще с ручья доносится едва уловимый, сумрачный запах дубового лишайника.