Драконовы сны - Скирюк Дмитрий Игоревич. Страница 8

— Каша, это не еда, — хмуро проворчал Рудольф, спускаясь вниз по лестнице, — это то, что едят с едой.

Жуга пожал плечами и наполнил водой котелок. Засучил рукава.

— Можешь предложить чего получше?

Старьевщик скрылся в комнате и через некоторое время появился вновь, неся завернутый в тряпицу свиной шпик и четверть каравая хлеба. К этому времени Телли уже натаскал с улицы дров, и теперь оба они разжигали огонь.

— Ну и камин у тебя! — кашляя и вытирая запорошенные пеплом глаза, промолвил Жуга. — Дымоход давно чистили?

— Чего греха таить, — вздохнул Рудольф, — давненько.

Травник подложил в камин щепок, сломанной дранки, подождал, пока не разгорелось, и взялся за поленья. Замешкался и повертел одно из них в руках. Постучал по дереву щербатым ногтем, развернул поближе к свету.

— Осина… — пробормотал он и кинул деревяшку мальчишке. — Ну-ка, лови!

Телли поймал и недоумевающе воззрился на него.

— Много там таких поленьев?

— Ну.

— Неси еще.

— Зачем?

— Зачем, зачем… Все тебе скажи. Сажу будем из трубы выжигать. * Давай, тащи все, что найдешь. Да, постой-ка! Ты насчет соломы не спрашивал?

— Нет.

Травник открыл было рот с намерением еще что-то сказать, но передумал и промолчал.

Перспектива провести ночь на голом полу, пусть даже и укрывшись кожухом, травника совсем не вдохновляла, и после ужина Жуга отправился разыскивать ближайший постоялый двор.

— Найдешь легко, — сказал ему Рудольф. — Дойдешь до башни, а потом налево и все прямо, никуда не сворачивая.

Так оно и вышло. Приземистое двухэтажное строение с подворьем, складом и конюшнями при нем Жуга заприметил издалека — ближайшие к нему дома лежали в развалинах. Высокие ворота украшала жестяная вывеска с коряво намалеванным на ней огромным красным петухом. Травник поднял бровь и усмехнулся — хозяин, видно, был не слишком суеверен, если выбрал для своего заведения столь провокационное название. Местами краска облупилась, а в самую середку вывески во время осады долбанул тяжелый камень из баллисты, вдавив петушиную грудь на целых два вершка, от чего вся картинка приобрела довольно странный вид. Править вывеску не сочли нужным. Удачно расположенный на равном расстоянии от двух ворот, «Красный петух» был переполнен. Двор загромождали телеги. Горел костер. Два парня, охранявшие товар, проводили травника настороженными взглядами и вернулись к своим делам. Жуга с некоторым усилием отворил скрипучую дверь, миновал двух вышибал на входе и остановился у камина. Один из громил с неодобреньем покосился на него и подошел поближе.

— Тебе чего, рыжий?

— Хозяин здесь? — вопросом на вопрос ответил тот.

Громила почесал за ухом.

— Нет местов.

— А мне не надо. Я по другому делу.

Парень помедлил, затем кивнул.

— Обожди тут.

Он скрылся за занавеской, но вскоре показался вновь, ни слова травнику не сказал и вернулся на свое обычное место у двери.

— Ты меня искал?

Жуга обернулся.

Хозяин «Красного петуха» был широченный и приземистый как комод и едва ли уступил бы в драке своим вышибалам. Физиономию его можно было даже назвать красивой, если бы не свернутый когда-то набок нос, косо сросшийся рубец на подбородке и кривые сломанные зубы. Серые, с прищуром глаза смотрели цепко и внимательно.

— Да, — кивнул Жуга. — Я. Мне нужна солома.

— Сколько?

— Две охапки.

Лицо кабатчика озадаченно вытянулось. Жуга в жизни не видел, чтобы такой простой ответ вызвал такое удивление. Громилы у стены, издалека не слыша этот разговор, тревожно шевельнулись, но хозяин уже взял себя в руки и сделал им знак оставаться на месте.

— На хрена тебе столько?

Травника все это помаленьку начинало раздражать.

— Тюфяк набить, — ответил он угрюмо.

Какое-то мгновенье хозяин постоялого двора тупо на него таращился, и вдруг… разразился хохотом. Постояльцы в зале заоглядывались. Вышибалы у стены снова нервно задвигались.

— Сол… Ох, солома… — утирая слезы, сквозь смех выдавил тот. — Ну, приятель, насмешил! А я-то думал… Иди на двор, Вилли покажет, где взять.

— Сколько я тебе должен? — спросил Жуга, силясь понять, что происходит.

— Оставь менку на память. Надо же — солома… Вилли! Черт, куда этот дурак запропастился? — он повернулся к травнику, прежде чем уйти. — Подожди минутку. Может, выпьешь чего?

Жуга поразмыслил и кивнул:

— Пожалуй.

У стойки было пусто. У стены в неровный ряд выстроились бочки с пивом. Парень за стойкой вопросительно поднял взгляд на травника. Жуга заказал для разнообразия светлого, расплатился, подхватил протянутую кружку и огляделся. День клонился к вечеру. Почти все столы в корчме были заняты, лишь за двумя оставались свободные места. Травник поразмыслил и решил, что пить придется стоя, но в этот момент столкнулся взглядом с каким-то парнем за ближайшим свободным столом. Тот похлопал ладонью по лавке и поднял кружку приветственным жестом. Жуга в ответ поднял свою, хлебнул пива и направился к нему.

Стол перед незнакомцем покрывали липкие разводы пролитого пива, островки костей и рыбьей чешуи. Парень молча подвинул Жуге копченый хвост селедки и выудил откуда-то еще один. Согнул рыбешку — золотистая кожица с треском лопнула — и слизал с пальцев жир.

— Хороший день, — сказал он.

Жуга кивнул и снова отхлебнул из кружки. Пиво было дрянное. Несмотря на это, парень был весьма навеселе. Худой, высокий, кадыкастый, в сером стеганом полукафтане, он сидел здесь, наверное, с обеда. В его зачесанных назад, чуть рыжеватых сальных волосах застряла чешуя.

— Ты чем так Вальтера насмешил?

— Не знаю, — травник пожал плечами. — А что?

— Впервые в жизни слышу, как он смеется. Выпьем, рыжий.

Выпили. Парень со стуком поставил на стол опустевшую кружку и вытер усы.

— Я Бликса. Лудильщик, — сказал он, демонстрируя зачем-то травнику узкие, в застарелых ожогах ладони. — Вообще-то, меня звать Ганс, но это имя мне не нравится. Я тебя раньше не видел.

— Меня зовут Жуга. Я здесь недавно.

— Ого! Имечко что надо. Не слыхал. Чем промышляешь?

— Так… По травам.

— А, по травам, ну. Ага. Надолго в городе?

— Как повезет.

— А где живешь?

— У Синей Сойки.

— Где, где? — рассмеялся тот. — Ты, брат, заливай, да знай меру. Там же ни одного целого дома не осталось.

— А у Рудольфа.

Бликса вмиг посерьезнел, и даже, кажется, немного протрезвел.

— А что, — осторожно спросил он, — старый Руди уже… того, башмаки в угол? Ты, значит, вроде как наследник?

Жуга пожал плечами. Кружка его почти опустела.

— Почему же — жив он… Просто я там живу. Ну, как бы на постое.

— Врешь!

— Чтоб мне лопнуть.

Парень присвистнул. Поскреб в затылке.

— Ну, тогда ты этого… того… поосторожней! — пробормотал он, и вдруг засуетился. — Черт, совсем забыл! Мне ж надо…

Он нырнул под стол, вытащил тяжелый, глухо звякнувший мешок, порылся в нем и лихо припечатал на столешницу монетку.

— Ну, мне пора, — он встал. — Бывай, рыжий. Понадоблюсь, спроси меня у Вальтера, он скажет.

Жуга кивнул, проводил его взглядом и залпом допил свое пиво. Задумался.

Что-то было не так во всей этой истории с Рудольфом.

Парнишка, собиравший со столов пустую посуду, подошел к Жуге и попытался взять монетку, что оставил Бликса.

Монета не двинулась с места.

— Колдовство! — мальчишка сплюнул и перекрестился.

— Дурак, — невозмутимо сказал Жуга, поддевая монетку ножом. — Столы протирать надо!

Парнишка тупо похлопал глазами, сгреб менку под фартук в карман и повернулся к травнику.

— Это ты, который за соломой?

— Я, — Жуга кивнул.

— Пошли.

К ночи стало холодать и Телли не рискнул как в прошлый раз заснуть внизу, прекрасно понимая, что как только догорит камин, спать станет невозможно. Вдобавок, Жуга под вечер приволок огромную охапку свежей соломы, застелил ее сверху рогожей и теперь устраивал себе ночлег в комнате наверху. Недолго думая, Телли направился туда же.