ОСЕННИЙ ЛИС - Скирюк Дмитрий Игоревич. Страница 46
Мороз ударил в затылок, судорогой свело спину. Жуга оглянулся. Так и есть – паренек снова приблизился! Теперь для него уже не было загадкой, как погиб рифмач, теперь надо было спасаться самому. Без толку было убегать – рано или поздно парнишка догонит его. К тому же в деревне ждет Збых… Нельзя же без конца убегать – так вообще ничего не узнаешь!
Жуга снова огляделся. Если загадочный пришелец ищет тепла… Взгляд его упал на костер. «Коль заблудился ты в лесу…»Раздумывать было некогда. Непослушными пальцами дергая ремешки, он скинул башмаки, пинком отбросил в сторону котелок и босиком шагнул на угли.
Жар привычным потоком ударил в ноги, заставил расправиться окоченевшее тело. Жуга выпрямился и двинулся по кругу, не спуская глаз с найденыша.
– Кто ты?! – еще раз хрипло крикнул он, и, не получив ответа, закрыл глаза. Почти сразу же пришло ощущение присутствия чуждой, непонятной силы. Жуга сглотнул и помотал головой, прочь прогоняя сторонние мысли. Здесь надо было пробовать иначе.
«Кто ты?»– беззвучно спросил он, не останавливаясь и не замедляя шага.
Робкий проблеск в темноте и снова – ничего.
«Кто ты?!»
Только пугающая темнота и холод там, где должна быть жизнь. Жуга вздрогнул – перед ним было всего лишь тело… Впрочем… Он двинулся дальше по кругу и снова вздрогнул: тонкая, почти неощутимая нить пуповиной тянулась в никуда, заставляя тело двигаться и жить странным подобием жизни.
Жуга застонал.
Дети не верят в собственную смерть!
Эта душа сумела удержаться рядом, день за днем теряя все человеческое, скатываясь к тупой животной жажде тепла в попытке вернуть утраченную жизнь…
Почему Ружена не сказала, что был еще один?!!
Боль в ногах прорвала невидимый барьер, выплеснулась наружу, и Жуга спешно двинулся дальше. Но было уже поздно: ноги горели. И в этот миг…
«Я… я…»
«Кто? Кто ты?!»
«Я иду к тебе… Я ищу тебя…»
Запах паленого мяса мешал сосредоточиться. Жуга стиснул зубы и задышал ртом.
«Кто ты?!»
Беззвучный плач в ответ.
«Мне холодно… холодно… и больно…»
Жуга больше не размышлял. Пальцы сами сложились лодочкой, он выкрикнул короткий наговор, и жидкий, бегучий поток огня метнулся вверх по ногам, ударил в руки и выплеснулся, обжигая ладони, туда, где в темноте зимней ночи плакал и метался брошенный всеми маленький одинокий человек…
Жуга не помнил, когда подкосились ноги, помнил только как он упал в холодный пепел костра и после долго полз на четвереньках, полз, пока не уткнулся головой в шершавый сосновый ствол. От запаха жженого мяса свербело в носу. Живот скрутило черной судорогой, Жуга сжался, свернувшись клубком, и через миг его вырвало на снег жгучей, кислой желчью. Потом – снова, и снова…
А потом накатила тьма.
* * *
Дуновение воздуха.
Шорох шагов.
Что– то шершавое и мокрое касается обожженной подошвы.
«Одиночка!»
Медленно, толчками пробуждается боль… Течет потоком…
«Очнись, одиночка!»
Жуга застонал и повернулся на бок. Открыл глаза, ахнул и поспешно подался назад, спиной ударившись о дерево: он снова был не один – пять пар глаз глядели в упор, не мигая. Пятеро волков, белых, как снег, сидели перед ним на снегу ровным полукругом.
Жуга молчал. Резкое движение разбудило спящую боль. Сопротивляться не было ни сил, ни желания.
Крайний справа зверь – матерый белый волк – встал и медленно двинулся вперед, низко пригнув к земле морду. Блеснул глазами.
«Привет тебе, одиночка.»
Жуга сглотнул. Запекшиеся губы едва разлепились.
– Кто… вы?… – выдохнул он.
«Волки. Волки зимы. Мы не причиним зла.»
– Зачем… вы здесь?
Вожак поднял голову.
«Ты звал – мы пришли.»
Мысли еле ворочались в голове, тяжелые, медленные, скованные болью. Каждое слово давалось с трудом. Вспомнились слова бабки Нисы – «Пятерка найдет одного»… Жуга поднял голову. Волков было пятеро.
– Тот… мальчишка…
«Мы знаем, одиночка. Его отдали нам в начале зимы.»
– Зачем он… вам?
Белый волк отвернулся. Десны его приподнялись, обнажая клыки.
«Мы не просили, – был ответ. – Приходит новая вера, и про старую говорят: „Зло“, но забывают ее не скоро. Думают, жертва поможет. Люди хотели снежной зимы. Люди ее получили.»
– Я… могу его забрать?
«Ты можешь его забрать, одиночка.»
Жуга облизал пересохшие губы.
– Как?
Волк поднял взгляд.
«У тебя есть Кольцо. Ищи человека.»
Жуга напрягся, вспоминая. Кольцо… Кольцо…
Браслет!
«Сорви человека с девятого места,» – сказала бабка Ниса. Девятой по счету подвеской на браслете была человеческая фигурка.
– Только одного? – спросил он.
«Одного.»
Жуга помолчал, собираясь с силами.
– Что вам нужно от меня?
«Мы – волки. При встрече нам нечего с тобой делить. Берегись, когда придут псы дождя.»
Вожак повернул голову. Прислушался.
«Сюда идут. Прощай.»
И прежде чем Жуга успел еще что-нибудь сказать, все пятеро повернулись и, словно тени, неслышно растворились между деревьев.
* * *
Ружена и Збых нашли его, когда рассвело, идя по лыжному следу. Жуга лежал, скорчившись, под большой сосной, тихий и недвижный, но живой. Полушубок и рубашка его были залиты рвотой. Ноги обгорели – подошвы были словно две печеные картофелины. Неподалеку, у погасшего костра валялись задубевшие от мороза башмаки. Снег вокруг был изрыт и истоптан, но разобрать что-либо во всех этих следах не было никакой возможности. Брат и сестра подобрали брошеный мешок, закутали травника в одеяло, положили его на лыжи и волоком потащили домой.
* * *
– Ты думаешь, нам это поможет? – с сомнением произнес Збых, вертя в руках браслет тускло-зеленого металла. Посмотрел на Жугу. Тот кивнул:
– Думаю, что да. Ляг на кровать.
Збых заколебался. Покосился на свой оберег.
– Что, прямо сейчас?
– Чем раньше, тем лучше.
Морщась от боли в обожженых ступнях, Жуга опустил ноги на пол и проковылял к столу, рядом с которым стояла Ружена. Девушка только что сняла с плиты горшок с горячей водой и теперь с беспокойством наблюдала, как рыжий паренек развязывает свой мешок. Он насыпал в кружку горстку мелких черных семян, добавил пучок травы и залил кипятком. Накрыл тряпицей и отставил в сторону. Перехватил тревожный взгляд Ружены и пояснил, не дожидаясь вопроса:
– Сонный настой.
– А его обязательно пить? – забеспокоился Збых.
Жуга протянул руку и взял у него браслет. Посмотрел кузнецу в глаза, пожал плечами.
– Будет лучше, если ты заснешь.
Збых вздохнул.
– Ну, ладно, давай, что ли…
Он взял кружку, помедлил в нерешительности, прежде чем выпить горячий, пахнущий банным веником отвар, и откинулся на подушки. Отдал кружку сестре, покосился на Жугу. Помолчал, глядя, как тот надел на руку свой браслет и сдвинул его подальше на запястье. Мелькнул в просвете рукава неровный белый шрам.
– Жуга…
Тот поднял взгляд.
– Что?
Збых сглотнул.
– Как думаешь, у тебя получится?
Жуга помедлил с ответом, отвел взгляд. Закусил губу, посмотрел виновато, словно нашкодивший мальчишка. Кивнул.
– Получится, Збых… – Он улыбнулся. – Обязательно получится.
– И знаешь еще что, Жуга, – сонно пробормотал Збых. – Ты извини меня… ну, за то… что я тогда, в церкви…
Не договорив, он умолк на полуслове. Веки его сомкнулись, дыхание замедлилось – кузнец уснул.
Жуга и Ружена переглянулись.
– Ты правда сможешь это сделать? – спросила она.
Жуга не ответил. Хромая, подошел к столу и опустился на лавку. С силой, до хруста размял пальцы. Покосился на запястье. Темный камень браслета мягко светился в полумраке избы. Ружена вздохнула, поправила брату одеяло и села рядом.