ОСЕННИЙ ЛИС - Скирюк Дмитрий Игоревич. Страница 47
– Ты можешь ИХ разделить? – снова спросила Ружена.
– Могу.
– И Збыху не будет хуже?
Жуга помолчал. Взъерошил волосы пятерней.
– Видишь ли, Руженка… – Он замялся. Девушка терпеливо ждала продолжения. – Слова ведь тоже имеют свою силу. Слово может убить, а может и спасти, это уж – как повернешь… Я владею этим, но Вайда – он… – Жуга наморщил лоб и прищелкнул пальцами, подыскивая нужное слово. – Он рифмач. Он это дело знает совсем с другой стороны, и чем все может обернуться, ума не приложу… – Он посмотрел на спящего кузнеца и вздохнул.
– Они слишком долго были вместе, Ружена. Збых никогда больше не будет прежним.
Девушка некоторое время сидела молча, кусая губы.
– Ты думаешь, он будет чувствовать себя… ущербным?
Жуга поднял взгляд.
– Он не сможет больше сочинять стихи… даже если захочет.
– И только-то? Так ведь он и раньше их не сочинял…
– Но раньше он и не хотел, понимаешь?! – Жуга вскочил, охнул и тут же снова сел. Поскреб пятерней босую пятку, скривился.
– Болит?
Жуга помотал головой:
– Нет.
Ружена вздохнула. Раны на рыжем пареньке заживали на удивление быстро – еще вчера он не мог не то что ходить, но даже стоять, а сегодня из-под черной коросты ожогов уже проглядывали розовые пятна молодой здоровой кожи.
– Всяк на свете должен свое дело знать, – сказала она. – Збых свое знает, а потому – не беспокойся. Делай, что должен, и – будь, что будет.
– Иногда я не могу понять, – задумчиво произнес Жуга, рассеянно теребя подвески на браслете, – что я с собой приношу – добро или зло. Вайда, а теперь вот – Збых. А еще мальчишка этот…
– Зденек?
– Да, Зденек… Когда, кстати, он пропал?
– Прошлой осенью… А откуда ты знаешь?
– Так, – Жуга пожал плечами, – слышал краем уха.
Ружена помолчала.
– Я не знаю, – наконец сказала она. – Наверное, все-таки зла в тебе нет. Другой бы просто бросил их обоих, и ушел себе спокойно… А ты ведь остался.
– Остаться-то остался, а что толку… Ну, ладно. Хватит об этом. – Он вздохнул и взял со стола нож. Тронул пальцем лезвие и протянул его Ружене.
– На, возьми.
Та поспешно отстранилась.
– Это еще зачем?
– Узел на обереге засох – тебе не развязать. Когда я скажу – срежешь ремешок.
– И что с ним потом делать?
Жуга подошел к кровати. Обернулся.
– Сожги. Так будет лучше.
Он перелез через Збыха и улегся рядом. Нащупал на браслете угловатую подвеску с человечком. Посмотрел на Ружену.
– Не боишься?
– Боюсь, – кивнула та. Нож в ее руке дрожал.
– Это хорошо, – кивнул Жуга. – Срезай.
Он подождал, пока нож не рассек кожаную полоску, стиснул зубы и сорвал подвеску.
И – провалился в темноту.
* * *
…все дальше и вперед скользя по тонкой грани между сном и явью, ни туда, ни туда не сворачивая. Ни света, ни темноты, только клубящиеся тени кружатся, сплетаются, растворяясь друг в друге и тут же пропадая. Лица. Руки. Глаза. Скрипы. Шорох. Шум в ушах.
Жуга в этом странном нигде двигался медленно, словно слепой в лабиринте. Тела своего он не чувствовал, лишь браслет почему-то весомо оттягивал левую руку; самой же руки видно не было, лишь краем глаза удавалось углядеть мерцающую во мгле красную искорку: камень.
Жуга остановился и огляделся.
«Вайда!»
Ответа не было.
«Вайда!»
Новая волна шорохов – но и только.
Жуга растерялся. Он не знал, что будет делать, когда попадет сюда. Он даже не знал, куда его занесет. Как можно кого-то найти здесь, где нет ни верха, ни низа, ни середины?
Хотя, если подумать…
Браслет помог ему сюда попасть. Должен же в этом быть хоть какой-то смысл!
«Вайда!»– снова позвал он.
Нет ответа.
Жуга задумался.
У Вайды сейчас нет своего тела. Это Збых, а не Вайда спит в избе, но его звать не стоит – кузнец может только помешать… Что же сводит их воедино?
«Рифмач!»
Эхо метнулось вдоль невидимых стен, разгоняя тени. Жуга шагнул, нащупывая путь невидимой ногой, и снова остановился.
«РИФМАЧ!!!»
Тени сгустились. Теперь в них появилась какая-то форма, возникли границы. Шум перестал быть чем-то неуловимым – еще не слова, но призраки слов. Еще шаг – и впереди замаячила размытая фигура человека.
«Рифмач, я здесь!»
«Я… я… я… ззуу…»
Жуга снова продвинулся вперед и замер, пораженный.
Перед ним были двое. Хотя, нет – один… Нет, – поправил себя Жуга, – все таки двое…
Это было странно и страшно – видеть, как сливаются, перетекая из одного в другое головы, руки, ноги… Призрачные тела дергались, бились в бесконечных медленных судорогах, и от этого становилось еще страшнее. Лиц уже видно не было. Сердце у Жуги замерло: он понял, что чуть было не опоздал.
«Рифмач!»
Движение замедлилось. Голова – сейчас она была одна – повернулась к нему. Темный провал рта раскрылся.
«Кто– о-оо…»-эхом прошелестел вопрос.
«Это я. Жуга. Я искал тебя, Вайда. Пойдем со мной.»
Головы медленно разделились. В дымном проблеске проглянуло лицо рифмача.
«Зачем… ты…»
«Идем со мной,»– повторил Жуга. – «Оставь спящего в покое. Ты здесь чужой, Вайда. Идем, пока не стало поздно. Семь оборотов уже прошло.»
Искаженное болью лицо исчезло и появилось вновь.
«Я не помню… Ничего не помню…»
«Память – колодец. Разбей пустое отражение и войди в воду. Перестань быть тенью. Найди самого себя.»
На сей раз молчание затянулось надолго.
«Ты поможешь мне?»
Жуга больше всего боялся что-то ему обещать, но иного пути, похоже, не было.
«Я помогу тебе,»– кивнул он.
Некоторое время ничего не происходило, и Жуга лихорадочно стал соображать, что же теперь-то делать, как вдруг Тень разделилась. Одна ее часть осталась на месте, другая же двинулась вперед. Она подходила все ближе и ближе, и с каждым шагом из смутной игры света и тени все отчетливее возникало бородатое лицо рифмача.
Вайда подошел вплотную и остановился.
«Жуга!»– густая борода раздвинулась в улыбке. – «Жуга… Черт возьми, как же я рад тебя видеть!»
* * *
Слипшиеся веки разлепились. Над постелью склонилось встревоженное девичье лицо.
– Ружена…
– Я здесь, здесь, Жуга…
Он сглотнул.
– Збых…
– Он все еще не проснулся. Он так… так метался… а теперь снова спит… Это хорошо?
– Да… Так и надо… – Жуга приподнялся на локтях и попытался сесть. Это ему удалось. Поднес к лицу руку с браслетом. Камень мягко вспыхивал и гас вместе с биением сердца. Наверное, цвет его изменился… Впрочем, это было уже не столь важно.
Ружена перехватила его взгляд.
– Вайда теперь там?
Жуга кивнул:
– Да. Кажется, да…
Он разжал кулак. Мелкий серо-зеленый порошок струйками потек между пальцев – все, что осталось от маленькой фигурки человека с браслета.
– Вот, значит, как… – пробормотал он.
Часть порошка прилипла к ладони. Жуга вытер ее о рубаху и только теперь заметил, что весь промок от пота.
Ружена, похоже, тоже это заметила.
– Ой, я сейчас…
Она вытащила из сундука и помогла Жуге надеть чистую рубашку, затем они совместными усилиями переодели Збыха, тоже мокрого, как мышь, и снова уложили его на кровать.
– Может, поешь? – Ружена захлопотала, торопливо собирая на стол. – У меня похлебка на плите. Горячая…
Жуга почувствовал, что и в самом деле проголодался. Есть хотелось неимоверно.
– Сколько все это длилось? – спросил он.
– Почти весь день. Полночь скоро…
Жуга слез с кровати и еле добрался до стола. Голова еще кружилась, зато ноги, похоже, уже совсем зажили и только жутко чесались. Он отрезал хлеба, полил квашеную капусту постным маслом и подвинул к себе миску с похлебкой. Ружена уселась напротив, молча глядя, как он ест.