Зло - Хруцкий Эдуард Анатольевич. Страница 43

— Вася, у тебя телефон есть? — спросил Юрий.

— Да.

— Звони, зарабатывай стольник, потом его пропьем.

— Ты что, Юра, совсем крыша поехала?

— Давай, Вася, давай, мне надо знать, на кого они пашут. Какая падла их ко мне посылает.

— Правильно, — сказал Женька, — пусть они сюда приходят, мы с них здесь получим.

— Ребята, — Ельцов посмотрел на часы, — меня наверху ждут. Вы здесь надолго?

— Как всегда, до упора, — ответил Рубен.

— Значит, увидимся. Вася, пусть они сюда придут, а ты пошли кого-нибудь из ребят за мной.

Ельцов по лестнице поднялся на первый этаж и, проходя по узкому коридору на другую половину здания, думал, что не будет ему покоя, пока не открутит он голову тому, кто стоит за всей этой историей.

Конечно, Юрий прекрасно понимал, что бойцов этих послали не те, кто дружно исключал его из партии, выгонял с работы и из Союза журналистов. Эти люди давно уже стали тенями, персонажами снов.

И странное чувство овладело им. Будто он не живет вовсе, а спит, и снятся ему длинные, как товарные составы, цветные сны, в которых реальность переплетается с бредом, и он никак не может проснуться.

Мучается, кричит, но паутина сна опутывает его горьковато-сладким дурманом, и он словно плывет в нем, безвольно и мягко.

Он автоматически миновал вестибюль, так же, не видя никого, вошел в лифт и нажал кнопку четвертого этажа. Зашуршали открывающиеся двери, и услышал Юра до слез знакомый шум любимого кабака.

Встречи начались уже в баре, рядом с входом в ресторан. Словно специально сюда собрались самые разные знакомые.

Кивая, улыбаясь, пожимая руки, он пошел к ресторанной двери. А за спиной…

— Кто это?…

— А ты не знаешь…

— Юрка Ельцов…

— Тот самый, что сидел…

— А не скажешь, смотри, как одет…

— А он ничего. Познакомь…

— Тебе нас мало…

Так говорили ему в спину завсегдатаи бара, люди профессий неопределенных, и их подруги, приближающиеся к критическому женскому возрасту.

Ресторан, как всегда по вечерам, был полон. Кинонарод и прорвавшиеся в модную столичную точку представители трудовой-деловой интеллигенции заполнили все столы. Юра от дверей увидел поднятую руку Игоря и смеющееся Женькино лицо. За их столом спиной к залу сидела женщина в темном, смело открытом платье, и, пока Ельцов шел через строй знакомых, перебрасываясь с ними короткими фразами, он разглядел только обнаженные плечи, поднятые золотистые волосы.

— Юрик, — Женька бросилась к нему на шею, — какой молодец, что пришел, знакомьтесь.

Ельцов повернулся и увидел прелестную синеглазую женщину.

— Знакомьтесь, — лукаво улыбнулась Женька. — Это моя подруга Наташа Смирнова, а это наш наипервейший друг Юра Ельцов.

Некоторая неловкость возникла, когда Ельцов усаживался рядом с Наташей, но подошла официантка, улыбнулась Ельцову:

— Здравствуй, Юра.

— Добрый вечер.

— Что заказывать будете?

И начался обычный ресторанный вечер. Только вот Ельцов чувствовал легкий дискомфорт, а понять, в чем дело, не мог.

Нет, он не испугался, что вскоре здесь появится троица артельных бомбардиров. Не с такими специалистами он сталкивался в Африке, в тюрьме, на пересылке, в колонии. Они были круче. Кое-кого он уже наказал в проходном дворе.

Соседка его поселила в душе неосознанное беспокойство. Он слушал ее голос, касался случайно плечом ее обнаженной руки, и его как током ударяло.

— Я коньяк пить не буду, — закрыл рюмку ладонью Ельцов. Взял бутылку и налил шампанского.

— Ты что? — засмеялся Анохин. — Хочешь произвести хорошее впечатление на Наташу?

— Боюсь, это уже не удастся, — развел руками Ельцов.

— Не старайтесь, Юра, — Наташа повернулась к нему, посмотрела заинтересованно и лукаво, — вы уже произвели на меня впечатление.

Ельцов хотел ответить остроумно и весело, но смог выдавить из себя только:

— Вы тоже.

— Вот и прекрасно, — засмеялась Женька, — давайте выпьем за новую пару в нашей компании.

Они чокнулись и выпили. Юрий чуть пригубил бокал.

— Да что с тобой, Юрок? — недоумевал Анохин. — Ты не заболел ли?

— Да нет, — зло ответил Ельцов, — мне Вася сказал, что меня трое каких-то бойцов ищут. Скоро приедут, надо в форме быть.

— Все, — властно скомандовала Женька, — уезжаем отсюда, нам эти трудности не нужны.

— Не могу, Женечка, — опечалился Юрий, — никак не могу. Если не поставить их на место, они меня всю жизнь доставать будут.

— Ты, Жень, бери Наташу и отправляйтесь к тебе, а мы с Юрой позже подъедем, после разборки, — подвел итог Игорь.

— Ты как, Наташа? — спросила Женька.

Наташа положила руку на запястье Юры, посмотрела на него своими синими шальными глазами и сказала тихо:

— Я на московском дворе выросла, и мы наших ребят ни в какой ситуации не бросаем.

— Золотко, умница моя, — оживилась Женька, — я же тебя увезти хотела, думала, зачем тебе эти сложности. Раз так — гуляем.

И за столом сразу же стало весело и непринужденно.

Подходили знакомые, перекидывались парой фраз, рассказывали анекдоты и уходили. Сильно поддатый знаменитый режиссер, плюхнувшийся к ним за стол, уговаривал Наташу и Женьку сняться у него в новом фильме.

Мрачный сценарист одолжил десятку на ужин: он в пух и прах проигрался в бильярд.

— Я пойду позвоню, — сказала Наташа.

Юра поднялся, чтобы проводить ее.

— Не надо, — мягко остановила она, — я быстро.

И действительно, вернулась Наташа минут через пять, но это короткое время показалось Ельцову длинным, как срок.

Он смотрел, как Наташа через строй жадных мужских глаз идет к столу, чувствовал, как щемит почему-то сердце, и думал испуганно, какое место займет эта женщина в его жизни.

Он не был монахом и после возвращения проводил ночи у старых подруг. Он был нормальным мужиком, и женщина, особенно после заключения, была для него физиологической необходимостью. Но эта женщина вернула ему кое-что другое, давно забытое.

Наташа шла к столу, он смотрел на нее и не мог поверить, что понравился этой очаровательной женщине.

И опять все было, как всегда, только Юра чувствовал, что они теперь совсем одни за этим столом в шумном зале во всем недобром мире.

Из этого состояния его вывел Толик, музыкант из «Архангельского». Он подошел и положил руку ему на плечо.

— Привет, Юра.

— Здравствуй, Толик. Не работаешь сегодня?

— Слава богу, свободен.

— Садись с нами.

— Потом, Юрик. Меня Вася послал. Эти козлы приехали.

— Сколько их?

— Трое.

— Ну, мы пошли, — Анохин встал, — а вы, барышни, должны ждать нас, как фронтовые подруги.

пропела Женька куплет некогда популярной песни.

— Толик, — сказал Ельцов, поднявшись, — ты посиди с нашими дамами, а то наедут на них.

— Ты что, Юра, я пойду с тобой; а если кто наедет, Женька такую оборотку даст, мало не покажется.

В нижнем баре все столики были заняты, и у стойки плечом к плечу стояли веселые современники. Две барменши еле успевали наливать страждущим.

Юра увидел, что за одним столиком сидит Женька Баталов со знакомыми ребятами, а у входа в бильярдную, опершись на кий, курили два его приятеля, Гарик и Миша, ребята крепкие и решительные.

И троицу эту он сразу увидел: они стояли с бокалами в руках, прислонясь спиной к стойке бара. Трикотажные рубашки обтягивали могучие плечи, на кистях рук болтались японские часы на тяжелых браслетах. На лицах — презрительная скука ко всем этим шумящим и суетящимся фраерам.

За одним из столиков сидела шумная компания крепких ребят, похожих на каскадеров. Один из них встал, подошел к стойке.

— Нам еще четыре коктейля, не крепких.

— Молодцы каскадеры, — улыбнулась барменша, — бережете себя.

— А как же, — развел руками каскадер, — завтра работать.