Певерил Пик - Скотт Вальтер. Страница 44

Произнеся эти слова, Бриджнорт ушел так быстро, что Певерил не успел ничего ему ответить. Он обвел взглядом комнату, но Дебора и ее воспитанница также скрылись. На мгновение взор юноши остановился на портрете Кристиана, и ему показалось, что темное лицо его осветилось надменной и торжествующей улыбкой. Джулиан вздрогнул, посмотрел пристальнее и убедился, что это было действие заходящего солнца, последний луч которого в ту минуту озарил картину. Луч погас, и на портрете осталось лишь неподвижное, суровое и непреклонное лицо республиканского воина.

Джулиан вышел из комнаты, словно во сне; он оседлал Фею и, волнуемый множеством противоречивых мыслей, еще до полуночи возвратился в замок Рашин.

Здесь он нашел все в движении. Пока его не было, графиня, получив какие-то известия или приняв какое-то решение, вместе с сыном и с большей частью своих слуг уехала в гораздо надежнее укрепленный замок Хоум Пил, находившийся милях в восьми в глубине острова. Он был сильно разрушен и еще менее пригоден для жилья, чем Каслтаун, но зато представлял крепость, почти неприступную без правильной осады, и постоянно охранялся гарнизоном, состоявшим на службе властителей Мэна. Певерил приехал в Хоум Пил поздней ночью. В рыбачьей деревне ему сказали, что ночной колокол в замке пробил раньше обыкновенного и что стража расставлена с особенным тщанием.

Узнав обо всем этом, Джулиан решил не беспокоить гарнизон в такой поздний час и кое-как устроился на ночлег в поселке, с тем чтобы рано утром отправиться в замок. Он даже обрадовался, что сможет провести несколько часов в одиночестве и обдумать взволновавшие его события прошедшего дня.

Глава XV

И головы подобие венчалось

Подобием короны у пего.

«Потерянный рай» note 22

Соудор, или Хоум Пил, — замок, куда отправился наш Джулиан ранним утром следующего дня, — один из тех замечательных памятников древности, которыми изобилует любопытный и своеобразный остров Мэн. Он расположен на высоком скалистом полуострове или, скорее, островке, ибо во время морского прилива он со всех сторон окружен водой, и даже при отливе дорога к нему остается почти недоступной, хотя нарочно для этой цели выстроен большой каменный вал. Все это пространство обнесено чрезвычайно крепкими и толстыми двойными стенами, и в ту пору, о коей мы рассказываем, в замок можно было пройти только по двум крутым и узким лестницам, отделенным друг от друга караульней и сильно укрепленной башней, под которой расположены ворота.

Окруженный стенами двор занимал два акра, и в нем имелось множество предметов, достойных внимания антиквара. Кроме самого замка, во дворе возвышались две кафедральные церкви — более древняя была посвящена святому Патрику, более новая — святому Жермену, и две церкви поменьше; все они даже в те времена были сильно разрушены. Их полуразвалившиеся стены, представлявшие собой образчик грубой архитектуры древнейших времен, были построены из неотесанного серо-зеленого камня, на фоне которого выделялись оконные проемы, угловые камни, арки и другие служащие для украшения части здания, сложенные из ярко-красного песчаника.

Кроме этих четырех разрушенных церквей, пространство, заключенное в прочных стенах замка Хоум Пил, хранило много следов старины. Здесь находилась квадратная земляная насыпь; углы ее были обращены к четырем странам света, а перед нею возвышался один из тех холмов или курганов, на склонах которых в древности северные племена выбирали или назначали своих вождей и где происходили их торжественные народные собрания, или comitia. Здесь стояла также одна из тех странных башен, которых в Ирландии так много, что они составляют излюбленный сюжет тамошних антикваров; истинное назначение их, однако, все еще скрыто во тьме веков. В Хоум Пиле эта башня была превращена в сторожевую. Были здесь и рунические памятники, надписи на которых никто не мог расшифровать; в более же поздних надписях, посвященных памяти воинов, сохранились одни лишь имена. Но предания и старинные суеверия, все еще живые там, где подлинная история хранит молчание, заполнили пробелы исторических хроник рассказами о викингах и пиратах, вождях гебридских племен и норвежских воинах, которые в прежние времена штурмовали и обороняли этот знаменитый замок. Здесь ходило также множество сказок о феях, привидениях и призраках, легенд о святых и демонах, о духах и волшебниках, которых ни в одном уголке Британии не рассказывают и не слушают с такою безусловной доверчивостью, как на острове Мэн.

Посреди всех этих древних руин возвышался сам замок— ныне разрушенный, но в царствование Карла II занятый сильным гарнизоном и в военном отношении содержавшийся в полном порядке. В этом славном старинном здании было много обширных и высоких покоев, которые можно было назвать величественными. Однако когда Кристиан сдал остров республиканцам, солдаты разграбили и переломали большую часть убранства, и потому, как мы уже говорили, замок в нынешнем его виде не мог быть достойным местопребыванием своей благородной владелицы, хотя прежде в нем часто жили не только властители Мэна, но и государственные преступники, которых британские короли не раз ссылали на этот остров.

Именно в замке Хоум Пил был заключен в известный период своей богатой событиями жизни великий делатель королей, Ричард, граф Уорик, и здесь на досуге лелеял он свои дальнейшие честолюбивые планы. Здесь провела в тоске и одиночестве последние дни своего изгнания Элеонора, надменная супруга доброго герцога Глостера. Часовые уверяли, будто ее беспокойный дух ночью часто бродит по зубцам наружных стен или неподвижно стоит возле одной из сторожевых башен, что прикрывают их фланги, и растворяется в воздухе с первым криком петуха или с первым ударом колокола на единственной оставшейся невредимой колокольне церкви святого Жермена.

Таким, согласно преданию, был Хоум Пил к концу семнадцатого столетия.

В одном из огромных, но почти совсем пустых покоев этого древнего замка Джулиан Певерил нашел своего друга графа Дерби, который как раз садился за завтрак, состоявший из различных сортов рыбы.

— Добро пожаловать, великолепнейший Джулиан, — сказал он, — милости просим в нашу королевскую крепость, в которой мы, кажется, не умрем с голоду, хотя до смерти замерзли.

Вместо ответа Джулиан осведомился о причине столь внезапного переезда.

— Сказать по чести, я знаю об этом не более вашего, — отвечал граф. — Матушка ничего мне не сказала, быть может, полагая, что я в конце концов полюбопытствую сам. Но она ошиблась. Я не сомневаюсь в мудрости ее распоряжений и не стану докучать ей расспросами.

— Полно, полно, все это притворство, друг мой, — сказал Джулиан. — Вам все же следовало бы поинтересоваться этими делами.

— Зачем? — проговорил граф. — Чтобы услышать старые россказни о законах Тинвальда, о противоположных друг другу правах лордов и духовенства и о прочем кельтском варварстве? Все это, подобно превосходной доктрине Берджеса, в одно ухо входит, а в другое выходит.

— Полно, милорд, — сказал Джулиан, — вы вовсе не столь равнодушны. Вам до смерти хочется узнать причину этой спешки, но вы считаете, что изысканные манеры требуют выказывать притворную небрежность к своим делам.

— Да что там могло случиться? Опять какие-нибудь раздоры между министром нашего величества губернатором Ноуэлом и нашими вассалами или, быть может, какой-нибудь спор между нашим величеством и духовной властью. До всего этого нашему величеству так же мало дела, как любому христианскому государю.

— А я думаю, что получены какие-нибудь известия из Англии, — возразил Джулиан. — Вчера вечером в Пилтауне говорили, что Грпнхелдж привез неприятные новости.

— Ничего приятного он мне не привез, это я знаю, — отвечал граф. — Я надеялся получить что-нибудь от Сент-Эвремона или от Гамильтона — новые пьесы Драйдена, Ли или несколько шуток и пасквилей из кофейни Розы, а он притащил мне всего лишь пачку трактатов о протестантах и папистах и книгу пьес in folio note 23 — одно из так называемых творений этой сумасшедшей старухи, герцогини Ньюкасл.

вернуться

Note22

Перевод О. Чюминой.

вернуться

Note23

Буквально: в лист (лат.). Здесь: размер издания в половину бумажного листа.