Антиабсурд, или Книга для тех, кто не любит читать - Слаповский Алексей Иванович. Страница 28
Она выудила из кармана шубейки початую бутылку портвейна «Анапа», вытащила зубами газетную пробку, глотнула из горлышка винца, предложила мне.
Я поблагодарил и уклонился.
...Мне стало совестно.
Не от того, что отказался узнавать Томку и выпить с нею.
Ведь никакой Томки, конечно же, не было, была похожая на нее женщина, только и всего. Между прочим, судя по речи, с помощью которой она общалась с каким-то высоким седым господином, — немка. Шубейка, якобы драная, на самом деле искусно сшитая из кусочков дорогого меха, кудлатые волосы, над которыми часа два работали искусные руки парикмахера, сверхмодные желтоватые тени под глазами, вот что меня смутило, это была просто экстравагантная немка (экстравагантные люди во всех нациях встречаются).
Мне стало совестно оттого, что даже мысли о возможности здесь Томки я допустить не захотел.
Сам сижу здесь, как родной, положив ногу на ногу и покачивая носком блистающего ботинка, вычищенного два часа назад в автоматом в гостинице «Movenpick» города Касселя, а Томку-синюху, которая, если вникнуть в некоторые сокровенные глубины моей биографии, ничем не лучше меня (пивали вместе и «Анапу», и спирт «Royal» умеренно разведенный, и самогон), Томку-синюху — не хочу пустить сюда, брезгую!
Сочинил правда, сам себе историю, в которой — пустил, но сочинить что хочешь можно, а в глубине души — не пустил!
Совестно мне.
Прости меня, Родина.
Прости меня, Тома.
Приеду — дам тебе взаймы, сколько спросишь.
Ведь спросишь ты самую малость, на фуфырик «Анапы», не больше, поскольку в тебе совесть есть. Прости...
22 января 1996г., самолет SU256
"Frankfurt (Mein) — Москва, место 21А
Одноклассники
Викторов не видел своего одноклассника Павлова почти двадцать один год — с самого выпускного вечера.
И вот они встретились солнечным тающим днем двадцать четвертого февраля одна тысяча девятьсот девяносто пятого года в троллейбусе номер десять, что соединяет вокзал города Саратова и окраину.
— Привет! — сказал Павлов. — Вот это встреча.
— Ничего себе, — сказал Викторов.
— Как жизнь? — спросил Павлов.
— Нормально, — сказал Викторов.
— А мы с семьей вот раздельно питаемся, — радостно сказал Павлов.
— Разделились, что ли? — не понял Викторов.
— Нет. Раздельное питание, — со счастьем объяснил Павлов. — Для здоровья и очистки организма. Утром едим только кашу. Без ничего. В обед тоже что-нибудь одно. Если овощи, то только овощи. Если мясо, то только мясо. В ужин — то же самое.
— Это хорошо, — сказал Викторов. — Мне выходить.
— Ну ладно. Как у тебя-то дела? — спросил Павлов, улыбаясь.
— Нормально, — сказал Викторов и вышел.
Международная любовь
Одна молодая красивая американская девушка полюбила одного русского мужчину — не очень красивого, пожиловатого и, к тому ж, пьяницу, и это может показаться невероятным, даже если учесть, что мужчиной оказался саратовец.
А в Саратове девушка оказалась как волонтер, то есть гуманитарный доброволец американского Корпуса Мира (кому охота, проверьте — на углу улиц Мичурина и Радищева находится).
Но давайте посмотрим, как это случилось.
Девушка шла 27 февраля 96 года по городу, в грязную слякотную погоду, когда Саратов удивительно некрасив, когда у него просто-напросто нищенский вид. То есть никакого приятного впечатления. Вываляйте вы в грязи хоть смокинг — будет от вас приятное впечатление?
Но американская девушка по имени Айрин Сайферт — улыбалась. Она шла по грязной улице и улыбалась. Она с детства любила быть хорошей и вот, приехав в бедную страну, в бедный город помогать бескорыстно бедным людям, она чувствовала удовольствие от себя. Ей нравилось, что она умеет видеть в окружающих унылых людях именно людей, а не каких-то там второсортных особей, она видит человека даже в этом вот монстре, что сидит на ящике, с другого ящика продавая самодельные мышеловки.
Тут вдруг солнышко выглянуло, блеснуло в глаза монстру, в синие его глаза, которые были точь-в-точь как у французского киноактера Алена Делона, которого, впрочем, Айрин Сайферт никогда не видела, потому что американцы смотрят только американское кино.
И странное чувство появилось у Айрин.
Чувство любви.
Сперва она подумала, что это чувство общечеловеческой любви, но подумав еще, поняла: нет, любовь обычная, грубо говоря, половая, мягче — сексуальная, еще мягче — женско-мужская, а совсем уж мягко — небесами венчанная на сдвоенье и размноженье.
Это была, то есть, любовь с первого взгляда, в которую Айрин никогда не верила — и именно поэтому в нее сразу поверила.
Нет, это не игра слов. Тот, кто верит в любовь с первого взгляда, по моим наблюдениям, сам никогда с первого взгляда не влюблялся. А вот кто не верит...
Конечно, ничего фантастического в этом нет. Народ давно сказал: любовь зла, полюбишь и козла. Между прочим, фамилия у нашего героя была — Укапустин.
Айрин Сайферт до того восхитилась своему чувству, что тут же сказала Укапустину: ай лав ю.
Укапустин школу кончал и английский учил, кой-чего умел понимать. И музыку группы «Битлз» в молодости слушал.
Ком ту геза, говорит, нечего тут смеяться, идите дальше своей роад.
А Айрин смеется и говорит: плиз, лук внимательно, хочешь верь, хочешь нет, а я ай лав ю, говорю тебе! С первого глэнса полюбила!
Ну, и на здоровье, порадовался за нее Укапустин. В мышеловочке не нуждаетесь? Недорого отдам.
Недоуменная американка ушла.
Будь она дома, тут же побежала бы к своему психоаналитику. Мол, хелп ми, странный случай: в нищего урода влюбилась в чужой кантри, как быть, как решить май проблем?
Но психоаналитика нет, пришлось думать самой.
Вот она вечером лежит, думает и понимает, что синих этих глаз не забудет никогда, что полюбила этого человека просто гибельно.
Едва дождалась утра.
А Укапустин уже сидит на своем ящике с мышеловками и его с утра потрясывает от холода и других причин. При этом, надо сказать, что хоть спал он ночью крепко, но странно, тревожно — и видел во сне американку, но не это удивительно, а то, что, проснувшись, вспомнил свой сон — в то время как далеко не всегда помнил не только сны, но и ту явь, что была накануне.
Анализ ситуэйшн, говорит американка, привел меня к окончательному выводу: ай лав ю, да, кстати, вот из ю нейм?
Май нейм из Укапустин, говорит Укапустин, а из ю нейм вот?
Айрин, говорит Айрин. Есть у вас вайф и чилдрен?
Нету ни вайфы, ушла, ни чилдренов, с собой забрала, отвечает Укапустин.
То есть вы свободен?
Полностью либерте, фратерните, эгалите, отвечает Укапустин, за недостаточным знанием английского пользуясь, как видите, даже французским.
Давайте тогда общаться и говорить, мне важно знать, любите ли вы меня, говорит американка.
Почему же не любить, люблю, говорит Укапустин.
Американка чуть в обморок не упала от счастья, Укапустин ее поддержал, отворачивая, однако, в сторону рыло, чтоб, когда американка очнется, ее вторично перегаром в обморок не шарахнуло.
Американка очнулась и стала излагать план: она видит, что у Укапустина временные проблемы в лайф энд бизнес, это бывает, но надо взять себя в руки...
И так далее.
Я знаю, вам какой-нибудь неожиданности хочется. Вроде того: американка предложила Укапустину в Америку поехать под крыло родителей-миллионеров, а он в ходе этого разговора свистнул у нее сумочку, где было два американских доллара — и был таков. Променял доллары на рубли по минимальному курсу — и пропил, радуясь удаче. Ну, или еще что-нибудь в этом роде.
Ничуть.
Полюбив молодую девушку за любовь к себе, Укапустин отремонтировал однокомнатную свою квартирку, устроился на работу слесарем-наладчиком, а был он когда-то наладчик классный — и быстро восстановил мастерство, а Айрин приняла российское гражданство и пока не работает, поскольку занята кормлением и воспитанием сына Андрея.