Оно - Слаповский Алексей Иванович. Страница 37

— Успокойся, — сказало Валько. — По моим наблюдениям, все находят себе пару. Всех кто-то любит. А я вот...

— Да что ты? Сам же сказал — никого не хочешь! А я-то хочу! Но при этом не собираюсь искать себе в пару тоже урода! Я красавца хочу! То есть хотела. Теперь хочу красавицу. Самую лучшую. Самую стройную.

Александра выпила еще стакан и ударила кулаком по столу:

— Я так всю жизнь не буду жить! Я буду выступать с концертами, заработаю кучу денег и смотаюсь за границу. И там сделаю операцию! И буду нормальным мужиком! Красавцем! А вообще все люди сволочи и гады! — вдруг переключилась Александра. — У меня двоюродная сестра патронажной сестрой работает, сиделкой. Она много чего повидала. Она говорит: если бы всех, кто сидит по своим углам — инвалиды разные, безногие, горбатые, слепые, много их, всяких, если их взять и сразу вывести на улицу — люди бы с ума сошли, сколько среди нас калек! Мы их просто не видим! А почему они по углам сидят? Не все ведь совсем выходить не могут, некоторые могут, но сидят! Знаешь, почему? Потому что их затолкают, задавят, засмеют, потому что на таких смотрят, как на не людей! Отец меня к одному психологу водил, тот говорит вежливо, будто ничего особенного, а я по глазами вижу — презирает! За что? Поубивал бы всех, суки! Есть еще выпить?

Выпить у Валько не было, а портвейн кончился. А на дворе уже ночь.

Решили сходить к вокзалу: возле него, в тупике, у ворот, за которыми располагалась железнодорожная продуктовая база, велась круглосуточная торговля. Торговали сторожа, сидящие на проходной, контролировала торговлю местная милиция, обеспечивая порядок. Вино, днем стоившее около двух рублей, тут шло за четыре, водка — десять, если по пять тридцать и девять, если «андроповка» (четыре семьдесят). Все это Александра по пути рассказала Валько, а оно об этом сроду не знало и немало дивилось, и, если не было бы так хмельно, не ввязалось бы в эту авантюру.

У Валько было двадцать рублей, хотели взять две бутылки водки, но водки не оказалось. И вина не оказалось. Предлагался коньяк за двадцать пять. Александра стала скандалить, обзываться, сторож, здоровенный мужик, обиделся и вознамерился дать девице тычка — потянулся раскрытой ладонью к ее лицу. Валько не успело даже дернуться, чтобы защитить: Александра резко, по-мужски, двинула кулаком мужику по скуле. Тому вряд ли было больно, но очень уж обидно. Вскрикнув: «Ах ты, б...га!» — замахнулся ударить Александру уже всерьез, но она отскочила и лягнула мужика тяжелым ботинком (любила тяжелые ботинки) по ноге, попав удачно — под коленную чашечку, мужик взвыл, заматерился. Откуда-то из темноты вынырнул вдруг милиционер, схватил Александру за руки, но она вывернулась, сшибла с милиционера фуражку, побежала. Милиционер чуть замешкался, чтобы подобрать фуражку, помчался следом, но вскоре вернулся:

— Ушла, зараза! Спринтерша, мать ее...

— Этот с ней был! — указал сторож на Валько.

— Сейчас разберемся! — сказал обозленный милиционер.

И Валько попало в вытрезвитель.

Там начали составлять протокол, Валько слегка протрезвело и стало разумным голосом объяснять, что это нелепый случай, что оно не пьет, будучи серьезным человеком, работая в уважаемой организации. Ему ответили: вот и пусть в уважаемой организации узнают, как позорно ведет себя ее член. Потом потребовали раздеться, Валько возмутилось (почему-то показалось, что будут раздевать полностью догола), пыталось воспротивиться, ему походя дали по морде, стащили штаны и рубашку, оставили в трусах и майке. И загнали в камеру на десять топчанов, где Валько и переночевало, кутаясь в серую вонючую простыню, с омерзением слушая пьяный храп алкашей.

На другой день оно позвонило Гере, попросило о встрече. Чистосердечно рассказало о случившемся, признало свою вину, но — с дрожью в голосе — указало на недопустимость мордобоя. И это ладно, дело личное, а вот ночная торговля спиртным, да еще под прикрытием милиции — факт возмутительнейший. Гера согласился. И предложил организовать рейд с участием ДНД.

Организовали незамедлительно.

В полночь несколько молодых людей подошли к заветному месту. Двое отделились, вошли в сторожку. Выяснили: купить можно и вино, и водку. Но покупать не стали, а предъявили удостоверения дружинников. Эффект был меньше ожидаемого: сторожа (их было двое — одному бегать за напитками, второму держать пост) обложили их черным матом и, решительно размахивая руками, выставили за дверь. И заперлись, и не откликались на стуки и призывные возгласы. Через пять минут подъехала патрульная машина, из нее выскочили лейтенант и пара сержантов. Тут же из проходной на подмогу органам правопорядка вылетели сторожа, один держал швабру, второй обрезок железной трубы.

— Так, — сказал лейтенант. — Кому тут неймется? Кто не в свое дело лезет?

— Я, — выступил вперед Гера, который сам возглавил рейд. — Разрешите представиться, Георгий Кочергин, первый секретарь обкома комсомола!

— Хуемола! — ответил на это лейтенант. — Чего вам тут надо? Сидите в своем обкоме и занимайтесь своими делами, а в жизнь не вмешивайтесь! Ребята, пару штук надо взять, они явно пьяные, — обратился он к сержантам.

— Не спешите, — сказал Гера. — Он сказал это негромко, но было в его интонации нечто такое, что сержанты, сделавшие уже шаг, остановились. Гера продолжил, обращаясь к лейтенанту и глядя ему в глаза:

— Я понимаю, товарищ лейтенант, что не имею права вмешиваться в дела вашей службы. Но наверняка вы комсомолец, поскольку подавляющее большинство офицеров милиции комсомольцы или партийные. Вы комсомолец?

Лейтенант цокнул языком и покрутил головой: до того дик и нелеп был этот вопрос в ночи, среди привычной ему жизни. Словно его спросили вдруг, есть ли жизнь на Марсе. (А самое нелепое, что он вдруг припоминает, что не только есть, но и сам он каким-то боком выходит марсианин).

— Я не понял, ты к чему? В чем проблема? Эти обидели? — спросил он, указывая на сторожей. — Разберемся, уладим!

Он надеялся, что конфликт основан на столкновении интересов, на чьей-то выгоде, обиде, претензии... да мало ли! Он не представлял, что бывают люди, живущие для другого и по-другому (хотя мельком — и недоверчиво — слышал об этом).