Недоверчивые любовники - Смайт Шеридон. Страница 23

Как только репортер подошел ближе, Остин замедлил шаги. Зародыш идеи начал обретать форму. Это было скандально, нелепо… но что еще он мог сделать? Сбить папа-рацци с ног? Это явно не годилось и только привлекло бы к ним нежелательное внимание.

— Миссис Вансдейл, могу я задать вам несколько вопросов?

Чего ради они просят разрешения задавать свои вопросы? Остина это злило до чертиков. Если она ответит отрицательно, они все равно начнут расспрашивать. Идиотские подонки!

Входя в роль, которую он для себя придумал, Остин внезапно остановился на середине площадки и положил руку себе на бедро. Кэндис с ходу ткнулась ему в спину, и Остин почувствовал ее напряжение так же чутко, как и свое собственное.

Репортер подошел к ним почти вплотную и въедливым взором окинул сначала Кэндис, а потом Остина. Как и предсказывала миссис Мерриуэзер, ублюдок от прессы был предельно озабочен тем, какое место занимает Остин в окружении миссис Вансдейл.

— Это ваш новый бойфренд, миссис Вансдейл? Вы…

— Бойфренд? — перебил его Остин и разразился громким, вибрирующим смехом. — Поверьте мне, радость моя, она не в моем вкусе. — Он окинул репортера медленным изучающим взглядом и высоко поднял брови, подчеркивая свой особый интерес к блондину. — Вот вы другое дело. Вы сейчас одиноки?

Сзади до ушей Остина донеслось нечто похожее то ли на всхлип, то ли на вздох. Что касается репортера, он, очутившись в комическом положении, на мгновение онемел. Кое-как справившись с собой, залепетал:

— Хотите сказать, что вы и миссис Вансдейл просто…

— Вы имеете в виду Кэндис? Пардон, я забыл, что теперь ее уже никто так не называет. — Остин снова расхохотался, и смех его звучал на несколько октав выше, чем обычно. — Кэндис и я возвращаемся в прошлое, милый. Вспоминаем времена, когда учились в школе. — Он наклонился к репортеру и прошептал: — Она узнала насчет меня раньше всех, если вам понятно, что я имею в виду.

Репортер облизнул губы и попятился. Взялся за камеру и уставился в видоискатель. Однако Остин рывком опустил камеру вниз, состроив очередную глупую ухмылку:

— Ой нет, прошу вас не делать снимков! Если Джо-Джо узнает, что я беседовал с вами, он…

— Джо-Джо? — сглотнув, переспросил репортер.

— Да, Джо-Джо. — Остин выпятил губы. — Это мой бойфренд, но я подумываю с ним расстаться. Он чересчур уж собственник, если вам ясно, что я имею в виду. — Остин обернулся и приобнял безмолвную Кэндис за плечи, как бы вовлекая в общую беседу. — Кэнди только что уговаривала меня бросить его. Она не считает, что он ценит меня по достоинству. — Он слегка сжал плечи Кэндис и одарил ее сияющей улыбкой. — Верно, девочка моя?

Прежде чем она сообразила, что ответить, Остин бросил быстрый взгляд через плечо репортера и как бы в страхе широко раскрыл глаза.

— Ой, нет! Я, кажется, вижу его машину. Кэнди, это Джо-Джо? — Он замахал руками на репортера. — Уходите, уходите, пока он не увидел нас вместе!

— Но я вовсе не с вами…

— Уходите, уходите! Он разорвет вас на части голыми руками — спросите Кэнди! Парень, с которым он застал меня в последний раз, долго даже говорить не мог после того, как Джо-Джо с ним пообщался.

Перепуганный репортер попятился с разинутым ртом. Он повернулся, подбежал к фургону и влетел в него, стукнувшись головой о крышу. Стартер включился не с первого оборота, потом мотор заработал, и черный дым вырвался из выхлопной трубы.

Остин обнимал Кэндис за плечи до тех пор, пока фургон газетчика не выехал со стоянки; вскоре он скрылся из виду. Остин чувствовал себя круглым идиотом и тем не менее был горд своей находчивостью. Миссис Мерриуэзер нынче вечером не будет ворчать, промелькнуло у него в голове, а Кэндис может спать спокойно, не думая о завтрашних газетах.

Кэндис слегка толкнула его в бок.

— Вы были просто неподражаемы…

— Больше всего на свете я хотел бы забыть об этой истории.

— Само собой разумеется.

Остин почувствовал смех в ее голосе и застонал. Повернув Кэндис лицом к себе, прижался губами к ее губам.

— А это в честь чего? — спросила она, немного задыхаясь, что Остин отметил с удовлетворением.

— Я всего лишь восстанавливаю свое мужское достоинство, — полушепотом ответил он, взял Кэндис под руку и повел к пикапу. — Давайте купим яиц для миссис Мерриуэзер и поедем домой.

— Почему ты не хочешь, чтобы она знала, что я твой брат?

Остин фыркнул, выражая таким образом неудовольствие тем, что Джек задал подобный вопрос.

— Думаю, причина совершенно ясна. Ни один человек, находящийся в здравом уме, не захотел бы признаваться кому бы то ни было, что находится в родстве с тобой.

— Очень смешно.

— Я вовсе не стараюсь быть забавным, — возразил Остин, но губы у него невольно сложились в улыбку при виде рассерженной физиономии Джека.

Он тут же напомнил себе, что Джек не заплатил ему то, что должен, хоть и собирался.

— Это же очевидно, — продолжал он. — Я не хочу, чтобы она заподозрила, чего ради я там у них. — Его губы сложились в жесткую прямую линию, и он протянул руку ладонью вверх. — Дай мне папку.

Джек медленно отступил.

— Ты хотя бы понимаешь, сколько неприятностей я рискую заработать, если дам тебе заглянуть в эту папку?

Непоколебимый Остин подошел к брату и выхватил из его рук скоросшиватель, который Джек безуспешно попытался спрятать за спину.

— А имеешь ли ты представление, сколько неприятностей у тебя уже сейчас? Оставь меня в покое и катись отсюда по-хорошему, ты, добрый, маленький, трусливый, психованный братец.

За десять минут до того Остин удивил своего брата, явившись к нему в кабинет, а потом до смерти напугал, закрыв дверь и заперев ее на ключ. И вот наконец-то досье очаровательной вдовы было у него в руках.

Джек продолжал канючить и упрашивать:

— Ты просто дал мне под дых, братишка! Знаешь, какие бабки мне предлагали за эту папку?

Небрежным движением Остин открыл скоросшиватель.

— А как же, — ответил он, не поднимая головы. — Я был здесь, когда репортер предлагал тебе двадцать тысяч. Но здесь другое дело, и ты отлично это понимаешь. Я имею право узнать, что за человек мать моего будущего ребенка, и наконец-то все сведения у меня под рукой.

Остин не мог отказать себе в удовольствии подразнить Джека. Мягко говоря, тот заслужил это.

— Откуда мне знать, что ты не. продашь информацию газетам? — спросил Джек, все еще поглядывая на папку с таким выражением, словно может отобрать ее в любой момент.

Остин прищурил глаза.

Джек бросился в кресло и со стоном схватился руками за голову.

Остин бегло глянул на первую страницу, желая лишь одного: чтобы Джек убрался отсюда и оставил его в покое. Он просто жаждал прочитать медицинскую карту Кэндис от корки до корки. Его снедало любопытство, которого не удовлетворяла сама Кэндис. Каждый раз, как он пытался завести с ней полунамеками разговор о ребенке, ее кошачьи глаза делались подозрительными и недоверчивыми.

Впрочем, он так и не смог получить информацию, потому что в присутствии Кэндис начисто забывал о ребенке.

К счастью, теперь у него в руках ответ на все жгучие вопросы.

— Она могла бы засадить меня в тюрьму за это.

Остин смерил Джека уничтожающим взглядом, нисколько не смягчившись.

— Я тоже мог бы засадить тебя в тюрьму, братишка. И помни, ты не попал бы в такую поганую историю, если бы не разыгрывал из себя Господа. Это был мой… мой образец, черт тебя дери!

Джек закрыл лицо ладонями и выглядел безнадежно удрученным. Остин вынужден был напрячь слух, чтобы разобрать его бормотание.

— Ты с ней знаком. Неужели тебе непонятно, что я не мог сказать ей о бесплодности спермы ее мужа?

— Ты полагаешь, что ей лучше было бы узнать обо мне? — съязвил Остин. — Эта женщина живет и дышит деньгами. Она спит на шелковых простынях и не умеет есть пиццу. Зато научилась есть ребрышки так, чтобы от косточки почти ничего не оставалось.