Недоверчивые любовники - Смайт Шеридон. Страница 25

Бойфренд? Кэндис ощутила жуткую слабость при мысли, что, если бы репортеры застали ее и Остина в один из таких моментов, они бы попросту посмеялись над этим словечком. И над словами Остина, что она не в его вкусе, как он утверждал на стоянке.

Любовники. Таково было бы их заключение, пусть и неверное.

Кэндис ощутила жаркий прилив между бедер и боль в грудях. Когда в трубке послышался голос Джека, она едва не вскрикнула в изумлении.

Она целиком погрузилась в возбуждающие воспоминания о мистере Хайде. Вчерашний день был просто волшебным. И по-настоящему радостным.

— Доктор Джек? Это Кэндис Вансдейл.

О Боже, что у нее за голос! Кэндис откашлялась в надежде, что ком в горле пройдет.

— Миссис Вансдейл!

Джек явно был удивлен ее звонком. И даже немного занервничал. Кэндис нахмурилась.

— Я звоню, чтобы поговорить о вашем приятеле мистере Хайде.

— Об Остине? Чем он провинился? Бывает грубоват, но дайте ему шанс. Он вроде большой безобидной овчарки: лает, но не кусается. Потерпите немного и через неделю станете удивляться, как это вы обходились без него.

Кэндис прикусила губу. Что верно, то верно.

— Видите ли, я просто хотела немного расспросить вас о нем, прежде чем… дело в том, что мы хотим поселить его в доме ради безопасности, и вы, вероятно, понимаете причину нашего интереса.

Она услышала в трубке шуршание бумаги, наступила пауза, довольно долгая, а потом Джек Круз заговорил снова, гораздо более оживленно. «Бедняга доктор, — подумала Кэндис, — у него, видимо, нелегкий день сегодня».

— Конечно, понимаю. Разумеется, я понимаю вас.

— Мы думали обратиться с просьбой о проверке к властям, но…

— Нет!

Он выкрикнул это слово так громко, что Кэндис невольно отстранила трубку от уха.

— Нет-нет, я просто хотела сказать, что мы от этого отказались, опасаясь, что проведают газетчики.

— Разумное решение. — Последовал явный вздох облегчения. — Что вы хотели бы узнать? Когда вы попросили меня найти для вас подходящего человека, я сначала не мог сообразить, к кому обратиться. Потом вспомнил об Остине и обрадовался. Подумал, этот верзила — то, что надо. Я знал, что он сейчас без работы, ну и…

— Это мой первый вопрос. А чем мистер Хайд вообще занимается?

Кэндис играла телефонным шнуром, мысленно убеждая себя, что в ее безобидных вопросах нет ничего недозволенного. Однако инстинктивно она понимала, что мистер Хайд был бы недоволен. Обижен ее недоверием. Но ведь она это делала только ради миссис Мерриуэзер с ее страхами!

Ну ладно, пусть она удовлетворяет и собственное любопытство, раз не хватает смелости расспрашивать его самого. Любопытство — естественное человеческое чувство, в нем нет ничего плохого.

Голос Джека понизился на целую октаву:

— Он живописец, художник. Хороший художник, но ему не слишком везет, к сожалению. Поэтому Остин вынужден браться за случайную работу вроде рекламных щитов, чтобы выпутываться из житейских трудностей, пока не создаст свой шедевр.

— Он когда-нибудь был женат?

Кэндис затаила дыхание, а лицо у нее горело с каждой секундой все сильнее. Доктор сразу поймет, что такой вопрос не имеет ничего общего с проблемой безопасности.

Наступила глубокая тишина, потом снова зашуршала бумага. И наконец последовал ответ Джека:

— Нет.

Кэндис молча ждала, умирая от желания получить более подробные сведения. Удобно ли спросить, почему Остин одинок? Известен ли Джеку ответ на этот вопрос? Или доктор скажет напрямую, что это не ее дело?

— Насколько я могу судить, он еще не встретил свой идеал женщины. Остин… — Джек Круз снова умолк, как если бы сообразил, что открывает больше, чем того требовал вопрос Кэндис.

— Как вы сказали? — не выдержала она, удивляясь собственной настойчивости.

Это было совершенно на нее не похоже. Может, таким образом проявляет себя новая Кэндис?

Джек вздохнул.

— Послушайте, если он станет водить к себе женщин, вам стоит только намекнуть ему о своем неодобрении, и все уладится.

Кэндис зажала рот рукой, чтобы скрыть смех, вырвавшийся у нее при воспоминании об их тайной встрече.

— Нет-нет, ничего подобного. Я просто полюбопытствовала. Видите ли, решение суда может затянуться, и я бы не хотела лишать его… то есть я бы не хотела создавать препятствия его личной жизни.

Нелепое объяснение, и доктор Джек это понял. Кэндис никогда не умела врать. Однако в голосе у Джека не прозвучало ни намека на подозрительность, когда он сказал:

— Ну, насколько я знаю, у него сейчас нет подружки. А что касается переселения в дом, то я бы на вашем месте очень подумал.

Кэндис встревожилась и крепче сжала телефонную трубку.

— Почему?

Неужели доктор Круз не доверяет Остину?

— Видите ли, он в некоторой степени неряшлив.

Кэндис уронила трубку на диван и тут же подхватила ее.

—Что?

— Он неряха. — Джек рассмеялся нервным смехом. — Поверьте, я жил с ним вместе.

Неряха? Она не заметила никаких следов неряшливости у него в комнатах. Однако пикап и в самом деле выглядел так, будто Остин жил в нем неделями, не убираясь. Не то чтобы Кэндис это не понравилось; скорее наоборот, она нашла это причудливо привлекательным. Нет, тут явно было что-то не то. Доктор Джек придумывал неумные отговорки. По какой-то причине он не хотел, чтобы Остин жил у нее в доме. Любопытство Кэндис возросло неимоверно.

— Вы могли бы говорить поконкретнее?

— Хорошо, только дайте подумать.

Кэндис ждала. Ждала долго, терпеливо. Она слышала, как Джек барабанит пальцами по столу. За этим последовал новый, определенно нервический шелест бумажных листков. Что он там делал? И почему так разнервничался, говоря о своем друге, о человеке, которого сам рекомендовал на работу?

— Он бродит во сне.

На этот раз Кэндис откровенно расхохоталась:

— Доктор Джек, я не думаю, что прогулки во сне представляют опасность или нетерпимую привычку. Так же, как и неряшливость. Миссис Мерриуэзер приучит мистера Хайда к порядку.

«А я приду на помощь во время прогулок во сне». Мысль была восхитительно озорной. Возбуждающей. Возможность отправить мистера Хайда обратно в постель и укутать одеялом преисполнила Кэндис чувством неизъяснимого удовольствия. Интересно, в чем он ложится слать? Что надевает на ночь? Короткие трусы? Пижаму? Или совсем ничего? Кэндис вообразила, что он спит в любимых вылинявших пижамных штанах, которые сползают низко на бедра и обнажают сексапильную линию волос на животе, идущую к…

Кэндис сползла с подлокотника дивана на сиденье и глубоко, прерывисто вздохнула. Как все безумно. Опрометчиво. Безответственно. Совсем не в ее духе.

Годами Кэндис жила словно фарфоровая куколка, с которой Ховард сдувал пылинки и которую полировал до совершенства… при этом высмеивая и оскорбляя своими нотациями. А весь последний год она жила отшельницей.

Возможно, она еще не в состоянии выйти на свет, однако внутри уже зажглась крошечная искорка. И эта искорка, как подозревала Кэндис, могла превратиться в лесной пожар, даже если ее не раздувать специально.

— Доктор Джек, так он безопасен, не правда ли?

Тот согласился с большой готовностью:

— Да-да, совершенно безопасен. Остин даже мухи не обидит.

— Я вот спущу тебя в унитаз и скажу Андре, что ты сбежала, — приговаривал Остин, держа пушистого зверька за шкирку.

Ничуть не напуганная угрозами ручная самочка хорька сверкала на него глазенками, шевелила усами и время от времени перебирала в воздухе лапками.

— Это послужило бы ему уроком за то, что он оставил тебя мне. И за Весь этот хаос. — Голос Остина смягчился. — Впрочем, я думаю, это не твоя вина.

Судя по записке, которую Остин обнаружил на кухонном столе, Андре получил приглашение участвовать в некоей художественной программе в Лондоне и не собирался возвращаться раньше, чем через полгода. Он укладывался и уезжал в спешке, оставив квартиру в немыслимом беспорядке и поручив свою любимую зверюшку заботам Остина. Он поднес животное к лицу и спросил, сощурившись: