Голова в кустах - Смирнова Алена. Страница 18

Меня вдруг заинтересовало материальное положение отца и сына Загорских, в судьбе которых Вешкова приняла мужественное и трогательное участие. Однако не зря при знакомстве я определила ее в героини романа.

– Не обижайтесь, – позволила Вешкова, не дождавшись акта самозащиты авторской гордости. – Не для печати расскажу вам о том, что меня сюда забросило.

«Меня сюда забросила всеобщая боязнь от своего имени, без личной выгоды говорить для печати», – завредничала я, но мысленно. Вслух сказала:

– Буду признательна, Лилия Петровна. Еще кофе?

– Не откажусь…

Она отбивала у смерти одного юношу – сироту, алкоголика, наркомана и спидоносца. Он пленил ее необычайной талантливостью и нестандартной духовностью. Гениев, оказывается, мало не из-за того, что редко рождаются, а из-за того, что не подчиняются людским законам и гробят себя, не раскрывшись в общественно полезных ипостасях. Две недели назад он объявил ей о потребности порвать с адом и очутиться на отмеренный ему короткий срок в раю простого человеческого существования. Но по астрологическим прогнозам достичь вожделенного мог в Средней Азии или Австралии. Далекая страна праздношатающихся сумчатых была признана недосягаемой химерой. А вот в Средней Азии действительно успешно работала клиника соответствующего профиля. Вешкова собрала свои сбережения, облегчила заначку супруга на сто долларов, заняла пятьсот рублей у коллег и довезла парнишку до аэропорта.

Через три дня она инспектировала одну из инфекционных больниц и обнаружила там своего подопечного. Он признался, что деньги пропил, ширнулся на них и очнулся в боксе. Сеансы самобичевания проблемного гения оказались почти гипнотическими. Он убедил Лилию Петровну в своей непорочности. Юношу лечили от дезинтерии.

Вешковой пришлось поставить руководство инфекционки в известность об отягчающих его понос обстоятельствах.

После чего санитарки с сестрами забастовали и отказались бесплатно рисковать собой, контактируя с неуправляемым смертником. Тот в свою очередь забаррикадировался в изолированной палате и упивался идеей уморить себя голодом.

В соседнем боксе преодолевал гепатит младой панк. Через фанерные перегородки представителям разных философий было не трудно переговариваться, и они поносили друг друга до пены изо ртов. Нынче на рассвете панку не удалось вызвать заклятого врага на словесный поединок. Он воздвиг пирамиду из казенной мебели и заглянул в стекло под потолком. Недруг болтался на привязанной к крюку люстры веревке. Панк вышиб стекло, спрыгнул на пружинную кровать, вынул идейного соперника из петли и сделал ему искусственное дыхание.

– Со спидухой тебя, печеночник, слюна у меня тоже заразная, – прошептал откачанный наркоман.

– Врешь, сволочь, – всхлипнул панк.

Мальчишки подрались. Теперь оба спали под воздействием психотропных препаратов, и никто не знал, что с ними делать дальше.

– Я в какой-то мере в ответе за произошедшее, – сказала Лилия Петровна. – Мне нужно с этим свыкнуться. Одной.

– Удачи, – пожелала я.

Обулась, оделась и вышла. Все равно надо было переправить статью Измайлову. Я не намеревалась играть с Варварой Линевой в поддавки.

Менты пребывали в пасмурном настроении. Соседи зарезанного Славы сообщили, что часов в семь вечера к нему заглянул парень из находящейся на том же этаже комнаты и передал записку в конверте. Слава надорвал конверт, прочитал послание, спрятал в карман и, довольный, предпринял вылазку, «полезную для здоровья и кошелька». Поскольку с нее он не вернулся, ребята на сон грядущий вдосталь поострили.

Выполнивший обязанности почтальона парнишка сказал Сергею Балкову, что конверт ему вручил незнакомец в университете. Подошел в коридоре, справился, из общаги ли, и попросил помочь.

Дело обычное, студент не насторожился.

Даже не рассмотрел просителя.

Труп Славы нашла женщина, выведшая в полночь свою брехливую собачонку, имевшую обыкновение заливисто лаять в любое время суток. Хозяйке надоело слышать мат из окон и уворачиваться от пуляемых в нее сверху грязных картофелин и пустых пивных бутылок, поэтому она поволокла свою любимицу через проходной двор на газон, отделяющий тротуар от проезжей части. В темном проходном дворе она и наткнулась на безжизненное тело. Жители близлежащих домов, как водится, в полном составе ослепли и оглохли.

Расследование предстояло тягомотное, с опросом всех знакомых Славы.

И если никто из них случайно не был в курсе его дел, то на успех надеяться не стоило.

Убийство лже-Загорского тоже оказалось с пренеприятным сюрпризом. Даже у стойкого Бориса Юрьева поводов для самообмана не осталось. В официальном заключении эксперта значилось, что процесс ликвидации мужчины требовал лишнего получаса, которым Зина Краснова не располагала. Значит, она лишь напоила визитера кофе со снотворным, а когда оно подействовало, кто-то другой закачал в вену спящего воздух и ушел.

Зиной в тот момент уже занимались врачи и милиционеры. Возможно, убийца видел это.

Но тогда не возбранялось предполагать, что саму Краснову убрали как нежелательную свидетельницу или неловкую ассистентку. Причем пытались «повесить» на нее умерщвление лже-Загорского. Сыщикам словно предлагали самый удобный вариант: Зина убила, попала под машину и умерла.

– Про снотворное мы знаем со слов Линевой, – мрачно рассуждал посрамленный лейтенант Юрьев. – Вот и гадай теперь, не подложили ли Красновой в сумку капсулу со снотворным. Пусть бы она была хоть соучастницей, а то не расхлебать нам дьявольского варева.

– Как мыслите, если мы зададим Линевой несколько вопросов по поводу Славы, она не заподозрит, что сведениями о его присутствии на вечеринке нас снабдила Полина? – поинтересовался Сергей Балков.

– Вряд ли, – буркнул полковник Измайлов.

Он явно что-то обдумывал, но озвучивать не рвался. Я рассказала о столкновении с Леней в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Мужчины на глазах приободрились. Вик сразу принялся накручивать телефонный диск и договорился с руководящим подполковником о встрече. Балкова и Юрьева он послал «делать что-нибудь, но Линеву не трогать», меня отпустил с миром.

Отправляться на квартиру мне не хотелось. Застанет Варвара Вешкову – пусть разбираются сами. Не застанет, я промолчу. А то еще начнет выяснять отношения с владелицей из-за переданного Лилии Петровне комплекта ключей, та психанет и оставит строптивицу без крыши над головой. Вряд ли это выгодно ребятам Измайлова. И я потащилась в школу, в которой учился Юра Загорский.

Помнится, еще в первое посещение их дома мальчик обещал сводить меня на дискотеку и показать продавцов экстази и прочей дури в действии. И поведать о занятиях Вешковой с бывшими наркоманами тоже. Пора было назначать срок.

Я выловила Юру в толпе одноклассников на подходе к учебному заведению.

Он выразил готовность сопровождать меня в молодежный клуб послезавтра.

– Созваниваться будем? – спросила я.

– Не стоит, я обязательный и положительный, когда не колюсь, – печально кивнул мне много испытавший старшеклассник и кинулся догонять друзей.

Лилия Петровна убралась, не вымыв чашку и пепельницу. Варвара, похоже, не возвращалась из универа. Не успела я залечь с купленной книгой, как нелегкая принесла исхудавшего и небритого Лешу Трофимова. У него было отчаянное лицо, сиплый голос, дрожащие руки и подкашивающиеся ноги. Маменькиного сыночка жестоко ломало, но он силился мне улыбаться и бормотал какую-то ерунду про первую стадию гриппа. Я передала ему просьбу Варвары обязательно дождаться ее, рассказала о приезде матери на нашу пирушку.

– А я ночевал у друга в пригороде.

Там меня и скрутило на следующий день – температура под сорок. Он испугался, выхаживал меня, как нянька, только родителям звякнуть не догадался, – объяснил Леша.

С каким удовольствием я бы ему поверила. Но Трофимов пожаловался на паршивое самочувствие и предложил: