Голова в кустах - Смирнова Алена. Страница 20

– Кого ждем? – осведомилась я. – Женщину, не путающую цирк с базаром?

– Сконцентрируйся на выходе, – усмехнулся полковник. Я беспрекословно подчинилась. Собиралась ничего не произносить, но не удержалась, затеребила Измайлова:

– Милый, во-он тот парень здорово смахивает на Борю Юрьева. Не вылитый, конечно, но копия приближена к оригиналу.

Жгучий брюнет с густыми усами направлялся к нам. Плюхнулся на заднее сиденье и поздоровался со мной.

– Борис? – обалдела я. – Тебя внедряют в гущу лиц кавказской национальности? Забрасывают в Чечню? Твоя новая пассия предпочитает броские тона шевелюры? Или ты тронулся?

– У Виктора Николаевича интересная задумка появилась, – важно сказал Юрьев.

– И чем ты лучше меня? – прошипела я Вику. – На ногах держишься, зато лейтенантов заставляешь перекрашиваться и усы наклеивать. Кошмар.

– Не дерзи, Поля. Ради тебя мытаримся, между прочим, – предупредил Измайлов.

– А на кой мне сдался перелицованный Боря?

– За тобой неделю присмотрит. Будет при Линевой. Видела она его раз, пребывала во взвинченном состоянии. Если даже ты признала Бориса его собственной копией, а не оригиналом, то вряд ли у Варвары большие шансы.

Тогда я прозрела. Они не «хи-хи» ловили. Они собирались вплотную заняться Варварой Линевой и иже с ней. Но кто – иже?

– Перед вами впору пасть на колени осознанно. Не мучьте, что случилось?

Но они отомстили мне за все мои выкрутасы. Выгнали из машины напротив подъезда, пожелали всяческих успехов и посулили деловой разговор через двадцать четыре часа.

– Стряпать не буду, пылесосить и стирать тоже, – пригрозила я. Измайлов не захлебывался слезами и не рвал на себе волосы. Подобной черствости я от него не ожидала. Совсем от рук отбился.

Нет, мужчины не поддаются воспитанию, только дрессировке. И курсы последней надо повторять, чтобы не дичали.

Варвара пришла в девять вечера вымотанная до крайности. Чувствовалась хватка полковника Измайлова.

– Почему так поздно? Пытали? – спросила я.

– Есть что-нибудь пожевать, Поля?

– Я оставила тебе жареной картошки.

– Спасибо. Я хлебну виски. Присоединишься?

– Нет, Варя, мне и так не худо.

Она осуществила свое намерение и принялась жаловаться. Вик обращался с ней, как с малахольной. Умные люди иногда притворяются дураками, но не в двадцать лет. Неоцененная по достоинству Варвара была оскорблена:

– Какое отношение к их расследованию имеет, кто из нас с Зинкой чаще мыл пол и ходил в гастроном? Кто кому подсказывал на семинарах? Давали ли друг другу читать письма родственников? Не могут найти виновного в наезде и цепляются.

– Наверняка, – злорадно подтвердила я.

– Лешка, свинтус, снова куда-то запропастился, – продолжила Варвара. – Сказала им себе на горе, что вчера виделись, они впились: «Где он сейчас?» Будто Трофимов – мой поднадзорный. Кстати, что он тебе хрюкал, пока вы вдвоем сидели?

Для сохранения душевного равновесия ей необходимо было перевоплотиться из допрашиваемой в допрашивающую.

Варвара довольствовалась моими россказнями о неизбывной любви Трофимова к Красновой и перечислением осложнений дилетантски вылеченного гриппа.

– Почему я невезучая, Поля? Стоило познакомиться с Виталием, как обрушилась эта напасть. Они собрались его вызывать! Кому нужна подруга, которую тягают в милицию? Из-за которой тебя тягают? Бросит он меня, бросит.

– Чушь городишь. Варя, он влюблен.

А если бросит, значит, мерзавец, и грустить о нем не стоит.

– Ага, только без такого экзамена я могла с ним жизнь прожить и не догадаться, что мерзавец.

– Ну подготовь его, обаяй вконец.

– Нет, пусть все идет своим чередом.

Возражать я не стала. Сентиментальному Виталику Кропотову когда-нибудь суждено будет узнать, что обожаемая Варюша приторговывает наркотой, но сегодня ее волновало лишь желание милицейского полковника поболтать с парнем о свидании в библиотеке.

– Поль, ты чего замолкла?

– Словами тебе не поможешь.

– Все равно варианта «где уж нам уж выйти замуж, я и так уж лучше дам уж» не будет, – сказала Варвара.

– Правильно. Крупную купюру разменивают, чтобы подать мелочь как можно большему числу нищих.

Прием я применила отработанный.

Когда отвлекаешься в разговоре от повседневных нужд собеседника и начинаешь обобщать, он норовит переключиться на полезную деятельность. Вот и Варвара сразу вспомнила о благотворном влиянии на организм водных процедур, разобрала постель и скрылась в ванной.

«Еще один бестолковый день миновал, – подумала я. – Елки, кто же убил лже-Загорского и Славу?»

Утром я была не прочь взять кабинет Измайлова штурмом. Видимо, полковник об этом догадывался, поэтому, изображая радушие, немедленно поднялся из-за стола. Вездесущие и неразлучные Юрьев с Балковым уже курили в открытую форточку. Временами Вик увлекается оздоровительными мероприятиями и вводит ограничения на табачный дым.

Но потом забывается и дымит чаще всех.

Только я, страдалица, подвергаюсь дискриминации по половому признаку без выходных.

– За третью сигарету берешься, детка.

А ведь ты женщина, ты нас должна призывать к благоразумию и умеренности.

Не знай я о вреде никотина, конфликтовала бы с ним нещадно. Однако приходится закладывать сигарету за ухо и говорить:

– Спасибо за заботу, милый. Мужчины, Сергей, Борис, будьте благоразумны.

Пассивное курение, на которое вы меня обрекаете, дымя, гораздо опаснее активного.

Как правило, во избежание опасности кто-нибудь немедленно подносит мне зажигалку.

Менты не были настроены на подковырки, что означало – пора пахать, восполняя дефицит юмора сообразительностью. Разумеется, Виктор Николаевич Измайлов возлагал на несравненного Бориса Юрьева самые радужные надежды. Неперекрашенный безусый Сергей Балков привлекался в качестве разнорабочего, но не роптал, привык. Рутина была его стихией, он никогда не проклинал ее и иногда покровительственно взирал на требующих бытовых деталей аналитиков от сыска. Он один умел систематизировать громадное количество ерунды. И когда для интеллектуального прорыва некий мыслитель нуждался в графике стрижки ногтей подозреваемого или жертвы, Балков с лету набрасывал этот график на бумаге. Я скоро смекнула, что мое участие в их операции не предусмотрено, и заявила протест.

– Поленька, ты продвинула нас на двести шагов вперед, – заюлил Измайлов. – Без тебя мы бы шли наугад и заблудились. И тебе еще предстоит до воскресенья добиваться откровенности от Линевой – клюет она на Юрьева или не клюет. А после он сам справится.

– Комплименты приняты.

На столь легкую победу полковник не претендовал и развеселился. Я не была склонна к подвохам и предпочла гордое отступление. Сотрудничество с Борисом сулило постоянные ссоры и нервотрепку. Хотя самое интересное лишь намечалось. Леня и Саня оказались ментами из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. В злополучный понедельник они собрались под видом проверки сигнализации осмотреться в соседкиной квартире. Ее непутевый внук якобы продавал анашу. А чтобы старуха беспрепятственно их впустила, решили заручиться поддержкой жильца с той же лестничной площадки. И заручились моей.

– Поля, для них ты – аспирантка из Орла. Выдать тебя у меня язык не повернулся, – чудил Вик.

Парни занимались университетом месяца три. Летом отирались в общежитии, осенью расширили круг поисков благодетелей ломающихся студентов. Каналы поступления обычных наркотиков более или менее контролировались. Но новинки – мощнейшие синтетические препараты, удобно таблетированные, рекламируемые наверняка: «Никаких шприцев – никакого СПИДа» и давшие вал передозировок, – словно с неба падали в загребущие лапы продавцов.

– Ребята все не вотрутся в доверие, а Поля за два дня подсуетилась, – восславил нашу марку Сергей Балков.

– Они трудятся на перспективу, она развлекается, – вспылил Борис Юрьев.