Весы смерти (Смерть и золото) - Смит Уилбур. Страница 13

– Никак не ожидал, что речь идет о женщине.

– Вы не любите женщин?

От ее низкого, хрипловатого голоса у Джейка побежали по рукам мурашки. «Ну, некоторые из тех, кого я люблю, женщины».

Он заметил, что она высока – почти по плечо ему – и сложения крепкого. Голова ее была чуть закинута назад, что подчеркивало независимые очертания губ и подбородка.

– Да нет, пожалуй, кроме них, я больше никого и не люблю.

И тут она впервые улыбнулась, удивительно тепло улыбнулась. Джейк заметил, что передние зубы у нее не совсем ровные – один слегка выдавался вперед. Зачарованный, он секунду смотрел на него, затем взглянул в зеленые глаза, оценивавшие его самого.

– Вы водите автомобиль? – спросил он серьезно, и она удивленно рассмеялась.

– Вожу, – сказала Вики, все еще смеясь. – А еще езжу верхом и на велосипеде, хожу на лыжах, пилотирую самолет, играю в биллиард и бридж, пою, танцую и играю на рояле.

– Этого достаточно. – Джейк рассмеялся вместе с ней. – Этого вполне достаточно.

Вики взглянула на князя:

– Ли Микаэл, что все это означает? Какое отношение имеют эти джентльмены к нашим планам?

Темная громада корабля «Даннотар Касл» медленно скользила на фоне пальм и высоких позолоченных солнцем кучевых облаков. Подняв якоря, судно направлялось к выходу из гавани.

У перил верхней палубы виднелась высокая фигура Ли Микаэла, окруженного свитой одетых в белое советников. Когда судно увеличило ход и стало поднимать невысокую белую волну, он вскинул руку в прощальном приветствии.

Очертания лайнера быстро растворялись в безбрежной дали океана – отойдя от Дар-эс-Салама, он повернул на север.

Вскоре судно окончательно исчезло из виду. Четверо провожавших еще постояли на набережной, вглядываясь в горизонт, на котором вырисовывались теперь лишь треугольники парусов рыболовной флотилии, ведшей лов на ближних банках.

Первым нарушил молчание Джейк.

– Надо найти нору для мисс Камберуэлл.

Словно сговорившись, Джейк и Гарет одновременно схватились за единственную тощую дорожную сумку Вики и пишущую машинку в кожаном футляре.

– Орел или решка, – предложил Гарет, и в его руке блеснул восточноафриканский шиллинг.

– Решка, – решил Джейк.

– Не везет тебе, старина, – посочувствовал Гарет и сунул монету в карман. – Итак, я позабочусь о мисс Камберуэлл, затем начну искать судно для нашей экспедиции. А ты тем временем еще раз посмотрел бы броневики. – Жестом подозвав рикшу, из тех, что толпились у причала, он продолжал: – Запомни, Джейк, одно дело довести машины вниз, до гавани, и совсем другое – пройти на них сотни километров по пустыне. Позаботься же, чтобы нам не пришлось возвращаться не солоно хлебавши, – посоветовал он и помог мисс Вики Камберуэлл сесть в коляску рикши. – Ну, поехали! – распорядился он, и они смешались с веселой толпой, направлявшейся в город.

– По-моему, сэр, нас бросили на произвол судьбы, – сказал Грегориус, и Джейк буркнул что-то невнятное. Грегориус добавил: – Наверное, мне надо будет поискать пристанище.

Но Джейк уже все решил:

– Пойдем со мной, дружище. Несколько дней, которые остались до отъезда, ты можешь пожить у меня в палатке. – Он ухмыльнулся. – Думаю, ты не обидишься, если я признаюсь, что предпочел бы делить кров не с тобой, а с мисс Камберуэлл.

Юноша весело рассмеялся:

– Вполне понимаю ваши чувства. Но, сэр, а вдруг она храпит?

– Ни одна девушка, которая выглядит так, как эта, не храпит, – сообщил ему Джейк. – И еще вот что. Не называй меня «сэр», пожалуйста! Меня это нервирует. Меня зовут Джейк.

Он поднял одну из сумок Грега.

– Мы пойдем пешком, – сказал он. – У меня отвратительное ощущение полной пустоты от того, что решка выпадет еще не скоро.

Они зашагали по пыльной немощеной дороге.

– Так ты говорил, у тебя есть «морган»? – спросил Джейк.

– Да, Джейк.

– А ты знаешь, почему он едет?

– Двигатель внутреннего сгорания.

– О, брат родной, – захлопал в ладоши Джейк. – Прекрасное начало. Ты будешь назначен вторым механиком, так что засучивай рукава.

У Гарета Суэйлза была собственная теория соблазнения, и за двадцать лет он ни разу не сталкивался с необходимостью ее пересмотреть. Все женщины обожали общество аристократов, в глубине души все они снобы, и самая неприступная из них падает в обморок при виде герба. Как только они уселись в коляску рикши, он обратил на Вики ослепительные лучи своего остроумия и обаяния.

Если человек к двадцати девяти годам завоевал международную репутацию в непростом деле журналистики, вряд ли можно предположить, что у него недостает чутья или он совершенно не искушен в пороках мира сего. Предварительное суждение о Гарете Вики составила уже через несколько минут после знакомства с ним. Знавала она таких красавцев с изысканными манерами, болтунов со стальным блеском в глазах. Мошенник, решила она – и каждое мгновение его компании подтверждало первоначальное суждение, – но чертовски хорош собой и ужасно забавен с этим своим подчеркнутым английским акцентом. В его болтовне Вики сразу же распознала грандиозное надувательство и очень веселилась, наблюдая, как он распускает хвост, как пыжится произвести на нее впечатление своими предками.

– Как говаривал полковник… Мы всегда называли моего отца полковником…

Действительно, отец Гарета скончался, будучи в чине полковника, однако далеко не в столь престижном полку, как предполагало такое обращение. Свою карьеру он начал констеблем в индийской полиции.

– Конечно, фамильные владения достались нам с материнской стороны…

Его мать была единственной дочерью незадачливого булочника, и все их фамильные владения сводились к перезаложенному домишке в Суонси.

– Полковник у нас пошалил немного, ну, в общем, как все. Сами понимаете, проворные дамы и медлительные лошади. Так что, боюсь, с имениями покончено.

Отец и мать Гарета, попавшие под жернова британской классовой системы, целиком посвятили себя тому, чтобы их сыну удалось переступить ту невидимую грань, которая отделяет средний класс от высшего.

– Конечно, я учился в Итоне, а он почти всегда служил за границей. Хотел бы я знать старого черта получше. Наверно, у него был замечательный характер…

Поступить в Итон Гарету помог комиссар полиции, сам старый итонец. Все маленькое наследство, полученное матерью, и почти все жалованье отца уходили на то, чтобы сотворить из сына джентльмена, а это дело дорогостоящее.

– Вы не поверите, но он был убит на дуэли. Стрелялись из пистолетов на рассвете. Он был настоящий романтик, слишком горяч…

Когда мать Гарета умерла от холеры, жалованья отца уже не хватало на покрытие векселей, которые иногда выдавал сынок, чтобы водить компанию с сыновьями герцогов. В Индии взяточничество было совершенно в порядке вещей, но полковник перешел границы. И действительно стрелялся на рассвете. Он заехал в темные индийские джунгли со своим казенным револьвером «уэбли», а час спустя его кобыла затрусила в конюшню без всадника, с болтавшимися поводьями.

– Мне, конечно, пришлось уйти из Итона. Под давлением обстоятельств.

Разумеется, то, что его чересчур тесная дружба с дочерью хозяина дома совпала по времени с последней верховой прогулкой отца – чистая случайность, но благодаря ей он смог уйти из школы, окутанный ореолом славы, о чем совсем недавно вспомнил Ли Микаэл.

Гарет вышел в мир, обладая речью, манерами и замашками джентльмена, но без денег, чтобы джентльменом и остаться.

– Мне повезло, что тогда шла война…

Гарет оказался в полку герцога, причем там не слишком интересовались личным состоянием новых офицеров. Итон служил достаточной рекомендацией, и с помощью немецких пулеметов Гарет быстро продвигался по служебной лестнице. Но после перемирия жизнь вошла в свои берега, и офицеру требовалось не менее трех тысяч в год, чтобы вести принятый в этом полку образ жизни. Гарет ушел, и с тех пор только и делал, что уходил.