Золотой Лис - Смит Уилбур. Страница 76

Шаса закурил манильскую сигару и представил себе, как этот гибкий стальной червь прокладывает себе дорогу вниз, прямо под тем местом, где он сейчас сидит, спускаясь намного ниже уровня грунтовых вод и еще дальше, к самому краю кипящей магмы, где температура земных недр приближается к температуре раскаленной духовки.

В диспетчерской зазвонил телефон, но Шаса даже не слышал его, всецело поглощенный этой воображаемой картиной. Младший техник, поднявший трубку, вынужден был дважды окликнуть его.

– Мистер Кортни, вас к телефону.

– Спросите, кто это, – раздраженно рявкнул Шаса. – Пусть передаст то, что ему нужно.

– Это мистер Форстер, сэр.

– Какой еще мистер Форстер?

– Премьер-министр, сэр. Лично.

Шаса выхватил у него телефонную трубку. Его охватило внезапное тошнотворное предчувствие катастрофы.

– Да, оом Джон? – отозвался он.

– Шаса, в течение минувшего часа послы Великобритании, США и Франции все разом заявили ноты протеста от имени своих правительств.

– По какому поводу?

– Сегодня в девять утра американский спутник сфотографировал бурильную площадку. Мы по уши в дерьме. Они каким-то образом пронюхали про «Скайлайт» и теперь требуют, чтобы мы немедленно прекратили всякую подготовку к испытаниям. Когда ты сможешь вернуться в Кейптаун?

– Мой самолет стоит на взлетной полосе. Через четыре часа я буду у тебя в кабинете.

– Я созываю совещание кабинета министров в полном составе. Я хочу, чтобы ты вкратце проинформировал их.

– Я буду на месте.

Никогда еще Шаса не видел Джона Форстера таким встревоженным и рассерженным. Пожимая ему руку, он прорычал:

– Уже после того, как я тебе позвонил, русские потребовали срочного созыва Совета Безопасности ООН. Нам угрожают немедленными санкциями, если мы будем продолжать подготовку к испытаниям.

Шаса понял, что дело нешуточное; последствия могли быть весьма серьезными.

– Американцы и англичане предупредили нас, что не намерены использовать свое право вето в случае, если мы не откажемся от испытаний.

– Я надеюсь, господин премьер-министр, вы ничего не признали?

– Разумеется, нет, – рявкнул Форстер. – Но они настаивают на проведении международной инспекции буровой площадки. У них есть аэрофотоснимки – и к тому же им известно наше кодовое название «Скайлайт».

– Им известно кодовое название проекта? – Шаса растерянно уставился на него, и Форстер тяжело кивнул.

– Да, старина, известно.

– Вы понимаете, что это значит, господин премьер-министр? Это значит, что у нас есть предатель – причем на самом высоком уровне. На самом высоком.

* * *

На сессии Генеральной Ассамблеи ООН представители Третьего Мира и Движения неприсоединения один за другим выходили на трибуну, чтобы гневно заклеймить и осудить Южную Африку за ее попытку присоединиться к клубу ядерных держав. Приговор был вынесен незамедлительно, как только было выдвинуто обвинение. За прошедшие год-два Индия и Китай тоже испытали свое ядерное оружие, но воспринято это было совсем по-иному. Теперь же, несмотря на все заверения южноафриканского премьера, что никаких испытаний не планировалось, послы Великобритании и США настояли на том, чтобы лично осмотреть предполагаемый полигон. Их доставили в Калахари на вертолете «Пума» военно-воздушных сил. Разумеется, к их прибытию от буровой установки и прочего оборудования и техники на площадке не осталось и следа. Они обнаружили только одинокую скважину, накрытую новенькой бетонной плитой, и истоптанную, изрезанную колесами и гусеницами землю вокруг нее.

– С какой целью производилось бурение? – уже в который раз спросил Шасу британский посол. Сэр Перси был его старинным приятелем; он часто обедал у него в Велтевредене и охотился на «Фонтане Дракона».

– Разведка нефтяных месторождений, – не моргнув глазом ответил Шаса; посол иронически поднял бровь и воздержался от дальнейших замечаний. Тем не менее через три дня Великобритания наложила вето на резолюцию Совета Безопасности, предусматривающую введение санкций против ЮАР, и буря понемногу начала утихать.

Аарон Фридман позвонил Изабелле и сообщил, что он должен немедленно вернуться в Израиль. Он хотел, чтобы она поехала с ним. Однако умолчал о том, что Соединенные Штаты оказали мощнейшее давление на правительство Израиля, чтобы оно отозвало его в Иерусалим.

– Ты такое чудо, Аарон, – сообщила она ему, – и я с радостью приняла бы твое предложение, но, видишь ли, у тебя своя жизнь, а у меня своя. Возможно, когда-нибудь мы еще увидимся.

– Я никогда не забуду тебя, Белла.

Южноафриканская служба государственной безопасности устроила «охоту на ведьм» в поисках неведомого предателя, которая тянулась долгие месяцы без сколь-нибудь ощутимых результатов. В конце концов было решено, что ответственность за утечку информации лежит на ком-то из четырех израильских ученых, к тому времени уже покинувших страну.

Когда Шаса прочел секретный доклад комиссии по расследованию, он с некоторым замешательством узнал о том, что его любимая дочь расписалась в книге посетителей пелиндабского институтского городка и, судя по всему, провела в гостях у досточтимого профессора всю ночь.

– Ну, ты, надеюсь, не считал ее девственницей? – осведомилась Сантэн, когда он поделился с ней этими сведениями. – Не так ли?

– Пожалуй, нет, – согласился Шаса. – Но все равно не очень то и приятно, когда тебя тыкают носом в подобную историю.

– А тебя никто в эту историю носом и не тыкает, – возразила она. – И вообще, Белла на этот раз проявила совершенно нетипичное для себя благоразумие.

– И все же хорошо, что он уехал.

– А ведь это мог быть очень неплохой вариант, – поддразнила его Сантэн, и он даже опешил.

– Господи боже мой, да ведь он ей в отцы годится.

– Между прочим, Белле уже тридцать, – напомнила ему Сантэн. – Она уже почти что старая дева.

– Неужели? – Шаса озадаченно почесал в затылке. – Надо же, как быстро летят годы.

– Нам нужно серьезно подумать о том, чтобы подыскать ей мужа.

– Ну, такие дела в спешке не делаются. – По правде говоря, Шасе не очень-то улыбалась перспектива расставания с дочерью. Жизнь вполне устраивала его такой, как она есть.

* * *

Награда Изабеллы не заставила себя долго ждать. Через несколько месяцев ей было обещано свидание с Никки и даны указания подготовиться к двухнедельной отлучке из страны.

– Две недели! – восторгалась она. – С моим мальчиком! Слава Богу, наконец-то дело пошло на лад.

Эйфория, овладевшая ею, помогла хоть как-то заглушить терзавшее ее чувство вины, которое не покидало ее ни на минуту с того дня, как скандал вокруг «Скайлайта» выплеснулся в эфир и на страницы газет всего мира. Она пыталась успокоить свою совесть, уверяя себя в том, что помогла предотвратить эскалацию ядерной угрозы и что ее предательство в конечном итоге обернется благом для человечества в целом.

Само собой разумеется, обсуждая эту тему со своими близкими или с коллегами-сенаторами в кулуарах парламента, она всячески демонстрировала патриотическое возмущение и негодование, но по ночам горькая правда лишала ее покоя и сна. И эта правда заключалась в том, что она предательница – и карой ей могла быть только смерть.

Она сообщила бабушке и Шасе, что едет в Цюрих, чтобы повидаться с Харриет Бошан. Они решили недельки две попутешествовать по Швейцарии, переезжая с курорта на курорт, побывать всюду, где есть хороший снег, поесть «фондю» и испробовать все самые знаменитые горнолыжные трассы.

– Так что не ждите от меня никаких известий, пока я не вернусь, – предупредила их она.

– А денег тебе хватит, Белла? – поинтересовался Шаса.

– Очень глупый вопрос. – Она чмокнула его в щеку. – Разве не ты основал мой трастовый фонд – да к тому же каждый месяц платишь мне совершенно несуразную зарплату, вдвое больше той, что я получаю в сенате?