Золотой Лис - Смит Уилбур. Страница 78

Адмирал Роза Кутиньо, по прозвищу «Красный адмирал», назначенный генерал-губернатором Анголы после переворота, совершенного португальскими военными, судя по всему, отдавал предпочтение Агостиньо Нето и его «очищенной» МПЛА. Процесс очищения заключался в последовательном истреблении всех оппозиционных фракций внутри движения. Как правило, это происходило путем постепенного стягивания деревянного обруча вокруг голов оппозиционеров до тех пор, пока череп не раскалывался на куски.

Американское ЦРУ, по своему обыкновению слабо ориентирующееся в обстановке, похоже, поддерживало ФНЛА, самую слабую, самую племенную и самую коррумпированную организацию из всех основных ангольских группировок, потихоньку предоставляя ей скудную финансовую помощь, которую американский сенат наверняка бы не одобрил, если бы был в курсе. Китайцы, в свою очередь, тоже делали ставку на ФНЛА, так же, как и Северная Корея.

* * *

Кортеж черных «Чаек» пересек крепостной мост и въехал на территорию Кремля через ворота, расположенные под Боровицкой башней.

В переднем лимузине находились два кубинских генерала. Один из них, Сенен Казас Рекверион, был начальником генерального штаба кубинской армии; с ним был его заместитель по снабжению. Генерал-полковник Рамон Мачадо ехал во второй машине вместе с президентом Фиделем Кастро, исполняя обязанности гостеприимного хозяина и переводчика главы дружественного государства.

Рамон получил это повышение через несколько недель после своего возвращения из Эфиопии, где ему удалось организовать отречение императора Хайле Селассие, ликвидацию монархии и официальное провозглашение эфиопским дергом марксистского социалистического государства.

Теперь он стал вторым по молодости генералом во всей советской военной иерархии; в КГБ же он был намного моложе всех. Его непосредственному начальнику было пятьдесят три года. Джо Сисеро получил генеральский чин перед самым уходом в отставку. Стремительное продвижение Мачадо по служебной лестнице было тем более необычным, что он, по сути, был иностранцем, а советское гражданство получил всего восемь лет назад.

Эфиопия стала для Рамона настоящим триумфом. Под его руководством первый этап революции успешно завершился безо всякого видимого советского присутствия в этой стране, и, что еще важнее, вся операция обошлась в какие-то жалкие несколько миллионов рублей.

За этим сразу же последовал тайный, но столь же успешный визит в Анголу. В Луанде Рамон встретился с «Красным адмиралом», Розой Кутиньо. Кутиньо был членом Португальской компартии. Генерал-губернатором Анголы его назначила левая военная хунта, пришедшая к власти в Португалии. В его обязанности входила организация всенародных выборов нового правительства, которое могло бы повести эту бывшую португальскую колонию по пути независимого развития. Однако при личной встрече Рамон быстро убедился, что нашел в генерал-губернаторе Анголы своего политического единомышленника.

– Мы ни в коем случае не должны допустить всенародных выборов, – заявил он Рамону. – Если они состоятся, то первым президентом Анголы неминуемо станет Джонас Савимби, хотя бы потому, что его племя овимбунду самое многочисленное в стране.

– Да, этого нельзя допустить, – согласился Рамон. Ему не понадобилось развить свою мысль. Несомненно, Джонас Савимби был самым отважным и удачливым партизанским вождем во всей Анголе. Под его командованием бойцы УНИТА умело и с исключительным упорством сражались с португальцами в течение целого десятилетия. Он был умен, образован и решителен. Хотя он никогда открыто не заявлял о своих политических симпатиях, определенно не был марксистом, возможно, даже и социалистом, так что его приход к власти был бы связан с чрезмерным риском для советских интересов в Анголе.

– Единственно возможным выходом, – продолжал Рамон, – было бы объявить, что при царящем в стране хаосе проведение выборов в настоящее время нецелесообразно. Затем вы могли бы заявить, что лучшим решением в сложившейся ситуации будет признание МПЛА в качестве единственной силы, способной управлять страной, и убедить Лиссабон как можно скорее передать всю полноту власти МПЛА и Агостиньо Нето.

Нето был советским избранником. Он был коварен, слаб, жесток и легко поддавался влиянию. Его можно было контролировать, в отличие от Савимби.

– Согласен, – кивнул Кутиньо. – Но в этом случае я могу рассчитывать на полную поддержку России и Кубы?

– А если я гарантирую вам эту поддержку, вы сможете предоставить в наше распоряжение стратегические военные базы и аэродромы, чтобы мы могли оперативно перебросить в страну войска и боеприпасы? – парировал Рамон.

– В этом вы можете на меня положиться. – «Красный адмирал» протянул ему руку через стол, и Рамон пожал ее, чувствуя себя триумфатором.

В самое ближайшее время он вовлечет в сферу советского влияния сразу две страны. Без сомнения, никому еще не удавалось добиться столь впечатляющих успехов на Африканском континенте.

– Я прямо отсюда лечу в Гавану, – заверил он Кутиньо. – Полагаю, что переговоры на самом высшем уровне между Кубой и Москвой начнутся буквально со дня на день. Так что к концу месяца я дам вам исчерпывающий ответ.

Кутиньо встал, чтобы проводить его.

– Вы необыкновенный человек, товарищ генерал-полковник. Я счастлив, что мне представилась редкая возможность поработать с человеком, который настолько ясно видит суть проблемы и к тому же готов со смелостью и хладнокровием хирурга отсечь все то, что мешает ее решению.

И вот теперь Рамон сидел на заднем сидении «Чайки» рядом с президентом Кубы Фиделем Кастро, и они вместе въезжали в главную цитадель мирового социализма. Кортеж быстро катил следом за эскортом мотоциклистов по широкой булыжной мостовой. Они миновали знаменитую Оружейную палату, огромную сокровищницу Российской империи, где все еще хранились несметные богатства русских царей, дары, преподнесенные им чужеземными послами, и царские регалии – от короны Ивана Грозного до усыпанных жемчугом тронных одежд Екатерины Великой.

У входа в музей толпились иностранные туристы; они проводили взглядом автоколонну, и на их лицах выразилось крайнее любопытство, когда во второй машине они узнали огромную фигуру и бороду Кастро.

Они мчались дальше, и слева от них открылась большая площадь, окруженная тремя величественными соборами – Архангельским, Благовещенским и Успенским. Их огромные башни, и золотые купола, увенчанные шпилями, были залиты мягким весенним солнцем. Кругом цвели сады, наполняя воздух восхитительным ароматом. Они свернули на площадь, проехали мимо дворца Президиума Верховного Совета СССР и остановились у парадного подъезда здания Совета Министров.

Их приветствовал почетный караул и с десяток видных политических и военных деятелей Замминистра Алексей Юденич церемониально обнял Кастро и повел его внутрь здания Совета Министров. Они вошли в Зеркальный зал, Кастро занял место во главе длинного стола и начал свою речь.

Он говорил просто и понятно, делая паузу после каждого предложения, чтобы облегчить задачу русскому переводчику. Даже Рамон, его старый и близкий соратник, был поражен тем, насколько точно он оценивал общую ситуацию в Африке и как трезво анализировал открывающиеся возможности и препятствия, которые предстояло преодолеть. Видно было, что он усвоил каждое слово из информации, предоставленной ему Рамоном.

– Западная Европа разобщена и мягкотела. В военном отношении НАТО полностью зависит от Америки. Они совершенно неспособны предпринять хоть сколько-нибудь организованные действия в ответ на наш решительный выход на ангольскую сцену. Их даже не стоит брать в расчет.

– А как насчет Америки? – спокойно спросил Юденич.

– Америка все еще не оправилась от унизительного поражения во Вьетнаме. Их сенат никогда не позволит отправить американские войска в Африку. Американцы подверглись хорошей порке. И они все еще скулят, поджав хвосты. Так что единственное, что они могут нам противопоставить, так это какую-нибудь чужую армию, которая согласится драться вместо них.