Царица Пальмиры - Смолл Бертрис. Страница 17

— Зенобия, дитя мое! — замурлыкала Аль-Зена. — Это — госпожа Делиция!

— Добрый вечер! — ласково ответила Зенобия.

Аль-Зена несколько смутилась, так как девушка не выказала ни огорчения, ни гнева по поводу присутствия Делиции. Либо она абсолютно бесчувственна, либо чрезвычайно глупа, либо очень умна. Аль-Зена не могла определить, что именно, и ей пришлось сделать паузу. Она подозрительно рассматривала Зенобию, пока та усаживалась на место, которое ей указали. Потом Зенобия повернулась у Делиции со словами:

— Я знаю, у вас двое сыновей. Какая вы счастливая! Надеюсь, и я когда-нибудь стану матерью сыновей!

Аль-Зена с трудом проглотила вино, пролив часть его себе на платье. Она послала служанку поскорее принести воду. Зенобия озабоченно заворковала:

— Ах, вы пролили вино! Надеюсь, оно не оставит пятна на вашей тунике!

Делиция разглядывала будущую жену Одената из-под густо накрашенных ресниц и выдавила усмешку. Эта маленькая бедави мудро ведет себя с Аль-Зеной и готова вести с ней борьбу! Делиция видела, что Аль-Зена еще не составила окончательного мнения о характере и уме девушки. Она воспользовалась возможностью оценить свою соперницу и вздохнула. Девушка просто красавица! Делиция подумала, что рядом с ней она кажется неинтересной.

Рабыня суетливо оттирала тунику Аль-Зены, когда в комнату вошел князь Пальмиры. Он окинул взглядом трех женщин и резко спросил:

— Делиция, что ты делаешь здесь?

— А разве ты не пригласил меня, мой господин? Твоя мать сказала мне, что сегодня вечером я должна прийти на ужин.

— Тебя не приглашали! — послышался ледяной ответ. — Пожалуйста, вернись в свои комнаты!

Пораженная Делиция встала, и Зенобия в то же мгновение поняла — мать Одената использовала эту женщину как пешку в своей игре.

— Пожалуйста, мой господин князь, не отсылай госпожу Делицию прочь! Я получила такое удовольствие от ее общества! — попросила Зенобия.

— Это не огорчает тебя, мой цветок? Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя несчастной.

— Мы с Делицией — ровесницы, а скоро станем подругами, я знаю. Пожалуйста, мой господин князь!

И Зенобия положила ладонь на его руку. Под ее взглядом Оденат так и таял. Он чувствовал, как сильно бьется его сердце.

— Что ж, если это приятно тебе, мой цветок, то Делиция может остаться! — грубовато ответил он.

Однако, произнося эти слова, он так хотел, чтобы в комнате не было ни Делиции, ни его матери! Тогда он смог бы поцеловать эти восхитительные губы, которые, казалось, с таким очарованием молили его об этом. Он нетерпеливо подал знак рабу, чтобы тот наполнил вином его бокал.

— Спасибо тебе, господин князь! — мягко произнесла Зенобия.

Аль-Зена чуть зубами не скрежетала от разочарования. Он влюблен! Да будут прокляты боги! Ее сын влюбился и не способен рассуждать! Однако если бы ей удалось показать ему, какое неподходящее для него создание эта девчушка, тогда Оденат, возможно, прислушается к голосу разума. Подумать только, девушка-бедави — княгиня Пальмиры! Никогда!

Трапеза оказалась довольно незамысловатой и началась с артишоков в оливковом масле и эстрагоновом уксусе. За ними последовали ягненок, жареный дрозд на спарже, зеленые бобы и молодая капуста. Завершился ужин персиками и зеленым виноградом. Князь не мог оторвать взгляд от Зенобии, вызывая этим ужас у своей матери и чувство смиренной покорности у Делиции. Зенобия с аппетитом ела превосходно приготовленные блюда, в то время как все остальные почти не притронулись к еде.

После завершающего блюда посуду со стола убрали и вновь наполнили бокалы вином. В зал вошли танцовщицы и менестрели. Делиция видела, как отчаянно желал Оденат остаться наедине с этой красивой девушкой, которую хотел взять в жены. Поэтому, как только танцовщицы выбежали из столовой, она поднялась и сказала:

— Позволь мне удалиться, мой господин. Я очень устала.

Князь благодарно улыбнулся ей и кивнул. Делиция поклонилась Аль-Зене и Зенобии и вышла из комнаты. Еще несколько минут они сидели о молчании, откинувшись на свои ложа. Оденат ждал, когда его мать, наконец, удалится. Когда стало ясно, что она не собирается делать этого, он встал и, протянув Зенобии руку, сказал:

— Идем! Мои сады по праву считаются прекрасными. Ты извинишь нас, мама? Полагаю, теперь ты пожелаешь удалиться, ведь уже совсем поздно.

Зенобия вложила свою руку в руку князя и поднялась.

— Мне очень хотелось бы посмотреть твои сады, мой господин князь!

Даже не обернувшись на Аль-Зену, Оденат увлек Зенобию в обширный затемненный сад. Тут и там вдоль дорожек пылали факелы, однако разогнать мрак ночи не могли. Зенобия не удержалась и усмехнулась.

— Надеюсь, ты знаешь, куда идешь! Мне не хотелось бы закончить свою жизнь в пруду с рыбой! — поддразнила она. Оденат остановился и, повернув ее к себе, заглянул в лицо.

— Я хочу поцеловать тебя! — пылко произнес он. Какой прекрасной казалась она ему при свете факелов, мерцавших, словно расплавленное золото!

— Что?

Ее сердце бешено застучало, она почувствовала панический страх. Затем робко заглянула в его красивое лицо, и ее глаза слегка расширились от удивления.

— Я хочу поцеловать тебя! — повторил он. — Если бы н? твоем месте была какая-нибудь другая девушка, я бы даже не стал спрашивать разрешения!

— Ax! — воскликнула она.

Ее голос вдруг стал совсем слабым, и когда Оденат взглянул на нее, по ее лицу разлилась медленная улыбка.

— Ты — словно свежий ветерок, который проносится через город на закате, мой цветок!

Его рука соскользнула с ее плеча и обвила ее тонкую талию. Он крепко прижал ее к себе. Другая рука заскользила вверх по ее шее и лицу и запуталась в черном как смоль шелке ее волос. Он опустил свою темноволосую голову, его губы легко и быстро касались ее губ, распространяя по ее телу быстрые волны дрожи. Она отчаянно боролась сама с собой, пытаясь вернуть контроль над своими чувствами.

— Зенобия!

Его голос ласкал ее слух, и она задрожала. Что он делает с ней? Почему звук его голоса, произносящего ее имя, заставляет ее задыхаться?

— Зенобия!

Она почувствовала, как ослабли ее ноги, и чуть не упала в охватывавшее ее кольцо его рук. В течение короткого мгновения он вглядывался в ее лицо, а потом быстро наклонился, и их губы слились.

Его губы были теплыми, гладкими и твердыми. Зенобия, хотя и была наивна в том, что касалось поцелуев, все же почувствовала его сдержанность. Он поцеловал ее мягко и с величайшей нежностью. Казалось, его губы вытягивали из ее неискушенного тела самую суть ее существа. Она почувствовала, как из самой ее глубины поднимается страстное желание. Она неистово желала чего-то, но сама не знала, чего именно. По прошествии некоторого времени, которое показалось ей вечностью, он наконец оторвался от ее губ, и она пролепетала:

— Еще!

Он взглянул на нее, и его карие глаза стали почти прозрачными от страсти.

— Ах, Зенобия, ты возбудила меня! — тихо сказал он и снова поцеловал ее.

На этот раз его поцелуй был уже не таким мягким, но она не испытывала страха, а только отчаянное желание познать нечто большее. Он разомкнул ее губы, и его язык стал исследовать бархатистую нежность ее рта, словно что-то искал. Она чего-то хотела, сама не зная, чего именно. Она восхитительно дрожала, когда он в течение некоторого времени сосал ее маленький язычок. Потом придвинулась ближе к нему, и ее груди напряглись.

С нетерпеливым стоном от оттолкнул ее от себя.

— Ты еще так молода, мой цветок! — мягко произнес он.

Это звучало почти как упрек.

— Я неприятна тебе? — спросила она.

Она огорчилась, и он заметил это.

— Идем!

Он взял ее за руку, и они снова отправились гулять по темному саду.

— Нет, ты очень нравишься мне. Я еле сдерживаю себя, так мне хочется любить тебя.

— Тогда давай полюбим друг друга! — простодушно ответила она. — Я еще никогда прежде не была с мужчиной, но и Тамар, и Баб говорили, что то, что происходит между мужчиной и женщиной, вполне естественно. Я не боюсь, мой господин князь!