Путешествие Хамфри Клинкера - Смоллет Тобайас Джордж. Страница 29

Эти чудаки не годны для беседы. Ежели бы они хотели сохранить преимущества, которые завоевали своим сочинительством, им нигде не следовало бы появляться, разве что на бумаге; что до меня, то я возмущаюсь при виде человека, у которого в голове мысли возвышенные, а в сердце — низкие чувства. Человеческой душе обычно не хватает искренности. Я склонен думать, что нет человека, которому неведома зависть, каковая, быть может, есть инстинкт, свойственный нашей натуре. Боюсь, иной раз мы оправдываем сей порок, именуя его стремлением превзойти соперника.

Я знавал человека, удивительно великодушного, доброго, скромного и, по-видимому, самоотверженного, который приходил в беспокойство, слыша похвалы даже другу своему; точно в этой похвале скрывалось досадное сравнение в ущерб ему самому, и любая хвала, вознесенная другому, как бы подобна была гирлянде цветов, сорванной с колонны его собственного храма. Такая зависть — зловредная зависть; говоря по совести, я убежден, что у меня ее нет, а вам предоставляю судить, порок это или род недуга.

Есть еще один вопрос, который мне хотелось бы разрешить: всегда ли мир заслуживал такого презрения, какого он, на мои взгляд, заслуживает теперь? Если за эти тридцать лет не произошло чрезвычайного растления нравов, стало быть я заражен обычным старческим пороком, пороком старика difficilis, querelus, laudator femporis acti 24, либо, что более вероятно, бурная жизнь и увлечения юности мешали мне прежде замечать гнусные стороны человеческой природы, которые ныне кажутся мне столь возмутительными.

Побывали мы при дворе, на бирже, всюду и везде находили пищу для хандры, и везде было над чем посмеяться.

Мой новый слуга Хамфри Клинкер оказался большим чудаком, а Табби стала сама на себя непохожа. Она рассталась с Чаудером и только и делает, что улыбается, как Мальволио в пьесе. Пусть меня повесят, если она не разыгрывает несвойственную ее натуре роль с какой-то целью, мне еще не ясной.

Что до представителей рода человеческого, то любопытство мое удовлетворено вполне. Я покончил с изучением людей и теперь постараюсь себя развлечь новизной вещей. Ныне рассудок мой властно понудил меня изменить свойственным мне склонностям, но, когда эта сила перестанет действовать, я с сугубой поспешностью возвращусь к своему уединению. Все, что я вижу, слышу и чувствую в этом огромном котле глупости, подлости, развращенности, придает особую цену сельской жизни в глазах всегда вашего М. Брамбла.

Лондон, 3 июня

Мисс Мэри Джонс, Брамблтон-Холл

Милая Мэри Джонс!

Мистер Крам, дворецкий леди Грискин, обещался франковать мне письмо у сквайра Бартона, а потому я не преминую порассказать вам, каково поживаем и я и остальное семейство.

Я не могла написать через Джона Томаса, потому как он от нас отошел вдруг и всердцах. Он не поладил с Чаудером, и вот они взяли да и затеяли драку посреди дороги, и Чаудер прокусил ему большой палец, а Джон Томас побожился, что он его пристукнет, а потом надерзил хозяйке, и тогда сквайр разгневался да и прогнал его. Но, по милости божьей, мы подобрали другого лакея, зовут его Хамфри Клинкер, и такого добряка я в жизнь свою не видела. А это значит, что и ошпаренный кот может быть хорошим мышеловом и голозадый пес — верной скотиной, а хворь и невзгоды могут сбить спесь с первого гордеца.

Ох, Молли, что мне порассказать о Лондоне? Сколько я городов на своем веку видела, а все они, если поставить их рядом с этим чудным городом, все равно что валлийские холмы да пригорки. Даже сам Бат никудышный, а здесь, господи помилуй, улицам конца-краю нет, разве что на конце земли. А народ так и валит, спешит, суетится. А грохот какой от карет! Шум несусветный! И чего только тут не увидишь! О господи! Моя бедная валлийская голова кружится, как волчок, как я сюда приехала. И я уже видела парк, и дворец Сент-Джемс, и шествие короля с королевой, и миленьких молодых принцев, и слонов, и полосатого осла, и всю остальную королевскую фамилию.

На прошлой неделе пошла я с хозяйкой в Тауэр посмотреть короны и диких зверей. И был там страшенный леф с предлинными зубами, а какой-то джентльмен сказал мне, чтобы я к нему не подходила, если я не девица, потому как он начнет и рвать и метать и наделает всяких бед. У меня-то и в мыслях не было подходить, потому как я не люблю таких опасных зверей, а вот хозяйка захотела подойтить. Тут зверь как зарычит да как запрыгает, что я перепугалась, как бы он не сломал клетку и не сожрал нас всех, а джентльмен начал смеяться; но я голову отдам на усечение, что моя леди невинна, как нерожденный младенец. Значит, или джентльмен солгал, или этого льва нужно посадить в колодки, потому как он лживый свидетель против своего ближнего, ведь в заповеди сказано: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего».

Была я еще на представлении в «Сэдлерс Уэльс» и видала, как там кувыркались и плясали на веревках и проволках, да так плясали, что я перетрусила, и чуть было не приключился со мной припадок. Я-то думала, что все это нечистая сила и что меня тоже закулдовали, и принялась я плакать. Вы ведь знаете, как в Уэльсе ведьмы летают на помеле, ну, а здесь летают без помела и даже вовсе без ничего, и стреляют в воздух из пистолетов, и трубят в трубы, и качаются, и катят тачку по проволке, а проволка, помилуй нас бог, не толще самой простой нитки. Что и говорить, дело у них не обходится без нечистой силы. Красивый джентльмен с косичкой и с золотой шпагой на боку пришел утешать меня и хотел угостить вином, но я не пожелала остаться, а как проходили мы темным проходом, тут он и начал грубиянствовать. Со мной был наш слуга, Хамфри Клинкер, и он попросил его быть покуратней, а тот залепил ему плюху, но, что и говорить, мистер Клинкер не остался в долгу и здоровенной дубинкой выколотил ему пыль из кафтана, не поглядев на его золотую шпагу, а потом схватил меня под мышку и притащил домой, я уж и сама не знаю как, в таких я была трехволненьях. Ho, слава богу, теперь я излечилась от всякой суеты сует. Что значат всякие диковины, коли сравнить их с блаженством, которое придет потом? Ох, Молли, смотрите, как бы ваше бедное сердце не распухло от суетливых мыслей!

Чуть было не позабыла написать, что волосы мне подстриг присыпал, валик под них подложил и сделал пукли по самой что ни на есть последней моде француз-перукмахер. Парле воу Франсе? Вуй, мадманзель. Теперь я могу задирать нос повыше любой леди в Уэльсе. Вчера вечером ворочалась я с собрания домой, и меня при свете фонаря приняли за первую красавицу, дочку знаменитого торговца домашней птицей. Но, как я уже сказала, все это суетня и волнение духа. Лондонские забавы не лучше прокисшего молока и затхлого сидра, коли сравнить их с радостями Нового Иерусалима.

Милая Мэри Джонс! А когда я с божьей помощью вернусь домой, я вам привезу новый чепчик с черепашьим гребнем и проповедь, которую читали в молитвенном доме. И прошу я вас, пишите поскладней да поразборчивей, потому как я, не серчайте, Молли, даже взопрела, когда разбирала ваше последнее намараканное письмо, а привез мне его в Бат работник. О, женщина, женщина! Ежели бы хоть чуточку могла ты понять, как мы, служанки, рады, когда сразу одолеем что ни на есть путаную книгу или напишем самое трудное слово, не заглянув в букварь!

А что до мистера Клинкера, то ему самое место быть приходским клерком. Но больше я ничего не скажу.

Кланяйтесь от меня Сауле. Бедняжка! Горько мне на душе, как подумаю, что она и букв еще не знает. Но с божьей помощью все в свое время. Я ей привезу буквы из пряника, тогда ученье придется ей по вкусу.

Хозяйка говорит, мы едем в далекое путишествие на север, но куда б мы там ни поехали, я всегда останусь, дорогая Мэри Джонс, с истовой любовью вашей Уин Дженкинс.

Лондон, 3 июня

Сэру Уоткину Филипсу, баронету, Оксфорд, колледж Иисуса

Дорогой Уот!

В последнем письме я упоминал о желании дядюшки отправиться на утренний прием к герцогу Н., что и было им исполнено. За длительный период времени его светлость весьма привык к этим знакам уважения, и хотя занимаемый импост в десять раз менее важен, чем прежний, но он дает понять своим друзьям, что они больше всего его обяжут, если будут признавать за ним ту власть, которой на самом деле уже нет; поэтому у него еще не отменены дни приема, когда друзья посещают его.