Энди - Сноу Бредли. Страница 6

Глава 3

Джон Госс не принадлежал к числу тех людей, которые верят в тайное значение снов. Иначе он не поехал бы через весь город, чтобы сообщить своему старому Другу Мартину о работе, предлагаемой в Сент-Джонсе. Он немедленно полетел бы обратно на остров и сейчас сидел бы, сгорбившись у окна с сигаретой и выпивкой, пролетая над Монреалем.

Наверняка это подтолкнуло бы его. Он был смертельно напуган, проснувшись в три часа ночи в холодном поту. Кровь стучала у него в ушах. Его первым чувством была радость спасения. Он был дома, невредимый, в своей постели, свободный от когтей той ужасной твари.

Мороз пробегал по коже, когда он вспоминал длинные грязные когти, почти достигшие его, царапающие его лицо, выкалывающие глаза. Он пытался кричать, но словно ком застрял у него в горле. Только беспомощные стоны издавал он. Он был разорван на части и не мог даже позвать кого-то на помощь.

Это было в том доме, который он купил недавно и где хотел поселить Лоуренсов, если Мартин получит место, которого он добивался. Он помнил, как прекратил свои тщетные попытки закричать. Он неподвижно лежал на полу и смотрел на чудовище. Оно выползло из темного угла и яростно набросилось на него.

Алые щели его глаз прорезали темноту. Он заметил клочья шерсти на тыльной стороне его кистей. Его лицо было гладким, как у ребенка, кроме безобразной раны на правой щеке. Рваные края раны свисали над его челюстью, трясясь при каждом шаге чудовища, приближавшегося к нему.

Несмотря на искажение, которое, он знал, возникло у него в подсознании, лицо выглядело знакомым. Когда тварь оскалилась, обнажив большие белые зубы, он узнал это лицо. Оно было похоже на Шена Лоуренса – сына Мартина Лоуренса.

Если бы он верил сновидениям, он сказал бы Мартину, что место занято, и предотвратил бы его приезд на Ньюфаундленд в этот дом.

Зерна сомнений зародились в его голове, когда он вспомнил, что один из местных «бейменов», как их называли жители Сент-Джонса, говорил ему, что этот дом был проклят. «Не стоит ходить в этот дом, сынок. Это нехорошо. В нем живут призраки...» В то время он пропустил мимо ушей пустую болтовню старого шкипера. Будь он проклят, если будет обращать внимание на старые бейменские байки. Это все, что было. Это был просто шкипер, треплющий языком, слова которого засели где-то в мозгу и вызвали сон об ужасной твари в доме.

Теперь, когда он входил в этот дом, он думал только о том, как бы поскорее выйти оттуда. Он не мог этого объяснить, но этот чертов дом был явно не для него. Он был для Марта. Хоть он и купил эту чертову вещь, он не был обязан входить туда.

Будь он проклят, если позволит какому-то ночному кошмару расстраивать его. Да почему, собственно? Сны – это сны и больше ничего.

Посмеиваясь над собой, он дошел до Стурджен-Плазен. Он рассматривал разные лавчонки, тянувшиеся по обе стороны, ища ресторан Ройда. Он нашел его с некоторым трудом между «Универмагом» Пола и «Рыбой и чипсами» Гемми. Коричневая дверь выглядела соединяющей эти два магазина. Номер 304 был слегка не по центру.

– Проклятье, – выругался Джон.

Джон никогда не был раньше в новой квартире Мартина. Он поддерживал традицию, и какие-то контакты между ними существовали. Он был сейчас за три тысячи домов от того места, где должен был быть. Но сколько ресторанов в этом богом забытом городе могло носить имя Ройда? Не так уж много, думал он. Это должно быть на правой стороне. Это было похоже на Марти – перепутать свой номер. Единственные цифры, которые он правильно запомнил за всю свою жизнь, касались его жены.

Он подошел к двери и увидел призрачную семерку перед четверкой. Цифра отвалилась, или, что вероятнее, была оторвана, оставив после себя бледный отпечаток. Какой-нибудь дрянной мальчишка захотел приклеить ее на дверь своей спальни. Бледная семерка не была видна на расстоянии.

Он дважды позвонил. Он ничего не услышал, но квартира была над магазином, и звонок наверняка был где-нибудь в кухне. Через несколько секунд он снова нетерпеливо нажал на кнопку. Три года он не видел Мартина. Память возвращалась к их первой встрече.

Это было в таверне на одной из маленьких площадей Сент-Джонса. Они обычно называли ее «наше место». Это была уютная нора для него и нескольких его друзей. Вместо того, чтобы идти в большое, шумное и людное место, они шли сюда. Тут было чисто и мило, идеальное место, чтобы взять пару пива и поболтать. Это было небольшое квадратное помещение, где у них всегда были места. У них были свои постоянные места. Лучшие места в городе. Только однажды их места оказались заняты. Это случилось потому, что автобус с хоккейной командой, только что победившей местную команду, сломался перед самой дверью.

Вечер, когда он встретил Мартина, начинался так же, как и другие. В пятницу они пошли к «Биг-Бену», чтобы развлечься, но там, как обычно, была большая очередь. Тогда они передумали. Они были не в настроении ждать в очереди без всякой уверенности, что смогут войти, и тогда они пошли в свое обычное место. Кое-что было не так в этот вечер. Их излюбленный столик был занят. Места рядом с музыкальным автоматом были свободны, кроме одного.

Они всегда занимали один из этих столиков. Даже в знаменитый хоккейный вечер они не были лишены своих обычных мест.

– Оставьте их, – тихо сказала им официантка. – Я знаю, что у вас на уме.

Слова официантки вызвали у него улыбку. Ее звали Рут. Она была их любимой официанткой из трех, работавших там. Они менялись нерегулярно, и зависело лишь от удачи, кто работал в данный вечер. Каждый вечер, когда они приходили, Рут практиковалась в искусстве бармена. Она вставала за стойку и пыталась изобрести новые напитки, используя их как подопытных кроликов. Они подшучивали над ней, называя потомком доктора Франкенштейна.

Некоторые из ее смесей имели такой вкус, словно были приготовлены в лаборатории безумного ученого, хотя некоторые, честно говоря, были на удивление хороши. Они не жаловались. Они заверяли ее, что даже эти неудачные коктейли доставляли им удовольствие. Они никогда не платили и ломаного гроша за эти сюрпризы. Все было за счет заведения.

– Конечно, – сказал Джон.

Он был негласным лидером компании. Ему доверяли решать, что и где они будут делать в тот или иной вечер. Было легче следовать за кем-то, чем вести самому, кроме того, никто не хотел нести ответственность за неудачный вечер. Один из них – Глен – вообще не мог высказать каких-то соображений по поводу того, где и чем им следует заняться. Он всегда просто шел вместе со всеми.

Скотт толкнул его локтем.

– Что значит «конечно»? Ведь это наши места.

– Ни о чем не беспокойся, – заверил его Джон.

Они прошли к столику у другой стены зала. Там были шесть хороших столиков, кроме их обычных мест.

– Как только этот педик побежит писать, мы оторвем наши задницы и переметнемся туда.

Решение было встречено дружным одобрительным смехом.

– Что вы сегодня затеваете? – Рут подошла к столику с подносом в руках. Она поставила на стол бутылки. Каждому – свой напиток: «Индиану» для Джона, «Черную лошадь» – Скотту, «Жокея» – Глену. «Голубую звезду» – Фреду и «Доминион» – Дереку.

Рут была незаменима. Как только она замечала, что вы вошли в бар, она была без промедления готова обслужить вас без всякого требования. Она всегда знала, что надо принести каждые двадцать минут. Она работала как часы и знала привычки каждого. Ее удивительные ведьминские коктейли появлялись после третьего круга. И снова ни о чем не нужно было напоминать этой рабочей пчелке. Это было частью ее работы.

– О, ничего, крошка, – ответил Фред. – Мы смеялись над шуткой, которую рассказал Глен.

– Может быть, это развеселит уставшую официантку?

– Я рассмешу тебя кое-чем, – сказал Джон, наклоняясь к Скотту. Он был уверен, что говорил достаточно громко, чтобы Рут его услышала. Она посмотрела на него, словно говоря: «Ну когда же ты повзрослеешь?»