Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера - Соцков Лев. Страница 10

Вполне естественно, что мы не можем оставить неиспользованными вытекающие из этого возможности, тем более что после победы национал-социализма в кругах этой эмиграции стала появляться большая и ясно выраженная симпатия к новой Германии.

Понятно, что организация азербайджанской партии Мусават обладает наибольшим опытом с точки зрения интересов разведывательной работы. К сожалению, до сих пор эта партия использовалась и контролировалась исключительно французской и польской разведками, и ее руководителей М. Э. Расул-заде и М. Векилова следует рассматривать как агентов польской разведки.

Но все более отчетливо начинает выявляться ядро немецкой ориентации, недовольное руководством партии. Исходя из этого мы связались с доктором Джаффароглу, наиболее нам сочувствующим, который, занимая видное положение в группировке польской ориентации, может быть нам очень полезен. Само собой разумеется, что мы связались с ним лично, а не с организацией как таковой.

За время нашей связи с доктором Оглу нами получен от него целый ряд материалов о его связях на Кавказе.

Учитывая, что польская разведка по Кавказу активно действует и с территории Персии, мы намерены командировать доктора Оглу в эту страну с целью создания там прочной базы для нашей разведки. В целях контроля за его работой целесообразно направить туда вместе с ним и наше доверенное лицо, которое осуществляет здесь связь с Джаффароглу. Такое наблюдение необходимо уже потому, что подобный вояж сопряжен с известными расходами, а наше сотрудничество с доктором Оглу недостаточно продолжительно и поэтому, безусловно, желательно, чтобы наш человек руководил его усилиями в требуемом направлении. Он обладает достаточным опытом в подобного рода делах, а кроме того, владеет языком доктора. Расходы по поездке составят сравнительно небольшую сумму в 1500 марок .

С помощью Джаффароглу к кашей работе привлечен азербайджанец Ахмет Расим, являвшийся ранее секретарем нелегальной организации «Народная партия» в Баку, знакомый с тамошними условиями и сохранивший ряд связей на родине. Он уже представил нам несколько сообщений. Однако значительно большую ценность, чем его доклады, представляют для нас уже действующие связи, которые дает нам А. Расим. В случае надобности он по приведении в порядок своих турецких документов сможет и сам поехать на Кавказ. Было бы целесообразно выплачивать ему ежемесячное вознаграждение в размере 40 тур. лир (80 марок) с выдачей их через доктора Оглу.

Джаффароглу уже ранее запрашивал нас, нельзя ли устроить одного из азербайджанцев в качестве обслуги на немецкий пароход с целью создания возможности регулярной связи через Батуми с Баку. Поскольку у самого доктора Оглу в Аджарии опорного пункта нет, необходимо действовать следующим образом. Д. Оглу, не раскрывая нашей заинтересованности, расскажет М. Векилову, что попросил знакомого немца в пароходной компании устроить земляка на рейсовый пароход, чтобы восстановить связь со своими родственниками, прерванную из-за строгой почтовой цензуры. Векилов, надо полагать, весьма заинтересуется этим, так как это даст ему возможность связываться с агентурой польской разведки в Баку. Мы же добьемся того, что будем контролировать связь с группировкой польской ориентации и получать те же материалы, что и поляки».

Гуккес был отозван в Берлин по завершении своей долгосрочной командировки в Турцию в августе 1937 года, пробыв, таким образом, в этой стране шесть лет.

Ближе к началу войны германская агентура из эмигрантской среды была нацелена на решение конкретных военно-политических задач рейха, чем занимались преемники Гуккеса из резидентуры немецкой разведки в Турции .

ЗАТЕЯ ГЕНЕРАЛА ШКУРО

С лета 1931 года в ИНО из загранаппаратов стала поступать информация, из которой следовало, что известный по Гражданской войне казачий генерал Шкуро активно контактирует с Союзом горцев, а предмет обсуждений — перспективы развертывания партизанской войны на Северном Кавказе. Более того, он как кадровый военачальник готов взять на себя общее руководство действиями горцев и позаботиться о поддержке. Шкуро выезжал в Белград, чтобы прощупать настроения нашедших там убежище казаков и их командиров.

Стало известно, что Шкуро посетил Марсель для встречи со своим бывшим сослуживцем генералом Улагаем, который руководил последней крупной операцией армии Врангеля — десантом из Крыма на Черноморское побережье Кавказа. Тогда преследовалась цель, опираясь на сепаратистски настроенные силы Северного Кавказа, установить контроль над этим краем и создать новый фронт против Красной Армии.

В новом плане Шкуро решающее место также в конечном счете отводилось вооруженному выступлению на Кавказе, поддержанному извне. Шкуро и Улагая многое связывало. Оба с Кубани, оба окончили Николаевское кавалерийское училище, и тот и другой генерал-лейтенанты, командовали кавалерийскими корпусами. Правда, потом, в эмиграции, их пути разошлись. Шкуро колесил по европейским столицам, поддерживая боевой дух входивших в РОВС частей, а Улагай поступил на службу в албанскую армию.

Со своим казачьим отрядом Улагай сыграл не последнюю роль в государственном перевороте, осуществленном Зогу, ставшим в 1928 году королем Албании. Опыт Улагая мог, таким образом, быть востребованным и для предприятия, задуманного Шкуро .

Конечно, идеология сепаратизма сильно контрастировала с основным лозунгом Добровольческой армии — «Единая и неделимая», под знаменем которой Шкуро сражался с большевиками. Но теперь он, как оказалось, готов был действовать вместе с Союзом горцев, который изначально был за отторжение Северного Кавказа от России. Сразу же возник вопрос, чьей поддержкой пользуется Шкуро, на чьи деньги может рассчитывать.

В январе 1932 года, как следует из архивных документов, было перехвачено шифрованное письмо известного в эмигрантских кругах своей активностью Ксюнина к своему авторитетному соотечественнику Гучкову, в котором он извещал, что Шкуро занят важным делом, объезжает места расселения казаков, имеет хорошую информацию от берлинских советников. Просит оказать ему содействие, заинтересовать Детердинга, поскольку речь идет о взрыве нефтепромыслов на Кавказе.

Из других источников поступили сведения, что о планах Шкуро осведомлены и Детердинг и крупный нефтепромышленник Нобель, свою поддержку ему обещал председатель ЮВС Миллер. Как Шкуро собирался все это увязать с интересами горцев — оставалось не вполне ясным, но и не реагировать на информацию было нельзя.

Оказалось, что план Шкуро был весьма экзотичен по замыслу и, мягко говоря, достаточно проблематичен по исполнению. Но он существовал и как исторический эпизод, очевидно, имеет право быть упомянутым. Деятельность Шкуро выходила за рамки чисто эмигрантских дел и могла затронуть отношения с иностранным государством, поэтому о существе дела ИНО отдельной запиской доложил руководству ОГПУ. Вырисовывалась следующая картина.

Шкуро после консультаций с кавказскими сепаратистами, которых хотел видеть своими союзниками в замышляемой им комбинации, предложил наследникам низвергнутого персидского шаха Каджарской династии (двум его братьям) восстановить ее на престоле. Естественно, с компенсацией собственных услуг и стараний кавказцев .

Первую часть задачи Шкуро предполагал решить с помощью казаков, что не было столь уж необычным, если говорить о персидской истории. Русские казачьи части на службе персидских шахов всегда считались самыми боеспособными в армии, и нередко за ними было даже решающее слово во внутренних разборках. Да что там далеко ходить, и Реза Пехлеви стал несколько лет назад шахом во многом благодаря тому, что имел в качестве своей лейб-гвардии казачью часть. До него казаки служили и Каджарской династии. Практически сразу после ее восшествия на персидский престол казаков стали охотно брать на военную службу, они составляли, как бы теперь сказали, элитную часть шахского войска, и за отличия в боях русский батальон получил наименование «Багадеран», то есть богатырский, гренадерский. А генерал Баратов, командовавший русским корпусом, размещенным в Персии в годы Первой мировой войны, был отмечен Султан Ахмед-шахом персидским орденом «Темсал» — усыпанным бриллиантами миниатюрным портретом властелина.