Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера - Соцков Лев. Страница 11

В итоге Шкуро заинтересовал своим проектом Каджаров, хотя на самом деле это была соломинка для утопающих. В случае удачного осуществления плана и воцарения старшего из братьев на престол помимо финансирования Шкуро и его людям давалось обещание предоставить возможность действовать против СССР с приграничных территорий. Это открывало, как представлялось Шкуро, хорошие возможности для решения второй части его плана — развертывания с помощью кавказского сепаратизма и теперь уже под его знаменем партизанской войны на Северном Кавказе. Это была стихия генерала.

Каджаров, как следует из архивных документов, Шкуро убеждал, что осуществить его замысел вполне возможно. Действительно, у нового шаха немало недоброжелателей и в Тегеране и на периферии. Вожди племен и часть губернаторов мечтают о прежних временах, при Каджарах у них было гораздо больше власти. Не добавляют Реза Пехлеви популярности и управляющие его имениями — амляки, назначаемые, как правило, из числа преданных ему офицеров. И что еще более серьезно — так это недовольство населения, особенно сельского, что в Персии всегда было барометром настроений общества. На землях, принадлежащих шаху, установлены непомерные налоги: с пяти пудов неполивного хлеба — один пуд, с пяти пудов поливного — два пуда. При созревании хлеба комиссия в составе представителей властей и старшины аула производит опись на корню, определяя количество хлеба, подлежащего сдаче. После покоса хлеб без разрешения не обмолачивается и сдается в качестве налога или, если это излишки, продается по фиксированной цене. Такого и раньше-то никогда не было.

Так что с помощью сравнительно небольшого отряда верных и хорошо обученных людей, убеждал Шкуро, вполне можно осуществить задуманное. Исполнителей он найдет, многие его сподвижники маются без настоящего дела. Об оружии генерал, оказывается, тоже позаботился. Он был на заводах «Шкода » в Чехословакии, где ему обещали уступить шесть тысяч русских винтовок, которые в свое время были вывезены Чехословацким корпусом из Сибири и приведены в заводских условиях в надлежащее состояние. Хотя это трехлинейки старого образца, они, как известно, прекрасно зарекомендовали себя в боевых условиях, да и казаки к ним привычны. Цена чехами была назначена в четыре золотых рубля за единицу. Так что оружие не проблема — были бы деньги.

При всей его замысловатости план Шкуро охотно воспринимали и даже откликались на просьбы. Слишком заманчива была перспектива поворошить тлеющие угли. Детердинг порадовал генерала приличным пожертвованием — пока на личные нужды. На кое-какие субсидии согласился Нобель, энную сумму презентовали сами Каджары, но все это были скорее авансы на будущее, а серьезное финансирование зависело от успеха тех организационных мер, которые наметил Шкуро. Он пытается договориться с казачьей верхушкой, с северокав-казцами и даже курдами, которых хотел приспособить для прорыва в район Бакинских нефтепромыслов. Поскольку с последними переговоры велись в Швейцарии, то местные власти, сочтя эту возню нежелательной, попросили генерала покинуть страну .

Однако поддержки казачества, на которую так рассчитывал Шкуро, он не получил. Улагай, судя по всему, также не воспринял его авантюру. Да и многие из тех, кого Шкуро уговаривал помочь ему (он разговаривал, например, на эту тему с атаманом Войска Донского Богаевским), понимали, что, помимо всего прочего, шах Реза Пехлеви полностью контролирует ситуацию в стране, имеет поддержку армии и большинства губернаторов провинций, утихомирил амбиции вождей племен. Так что караван, как говорится, ушел. Затея Шкуро оказалась несостоятельной.

История эта не столько обеспокоила сама по себе — реакция на Лубянке и выше была весьма спокойной, сколько еще раз показала необходимость пристального отслеживания событий в соседней Персии с учетом возможности превращения ее в опасный плацдарм для действий враждебных по отношению к СССР сил. Последующие исторические события подтвердили оправданность мер, предпринятых для совершенствования деятельности нашей разведки в стране, которую по желанию Реза Пехлеви в 1934 году переименовали в Иран .

КОМУ НУЖНА «КАЗАКИЯ»?

В примечательной беседе Сталина с Иденом, с которой начался наш рассказ, был еще один пассаж, имеющий прямое отношение к теме. Когда собеседники обсуждали те меры, которые следует предпринять, чтобы германская агрессия никогда не повторилась, то в их числе была обозначена возможность разделения Германии, например, на Баварию, Рейнскую и Берлинскую области путем стимулирования сепаратизма в этих землях. И здесь английский министр иностранных дел высказал сомнение в целесообразности таких шагов, если для этого не будет предпосылок в виде сепаратистских настроений у германского народа. Иначе возникнет ирредентистское (националистическое) движение, которое вновь объединит страну на нежелательной основе.

Весьма разумный и вполне реалистичный подход. В жизни, правда, все было несколько иначе: вначале Германия была поделена на оккупационные зоны держав-победительниц, затем существовало два германских государства, сорок пять лет спустя после победы союзников образовалась единая ФРГ, а сепаратистские устремления в германском народе полностью отсутствовали. Так что Идеи был совершенно прав в своих утверждениях, вот только его предшественники в руководстве британской внешней политикой не всегда следовали этим правилам.

В небольшом местечке под Прагой в начале тридцатых годов проживал в эмиграции донской казак, выпускник академии Генерального штаба, в годы Гражданской войны генерал-майор Исаак Федорович Быкадоров. Он создал и возглавлял организацию «Вольное казачество», объединенную идеей его самостийности. Именно по этой причине к деятельности генерала проявился повышенный интерес в ряде зарубежных государств, где присматривались к проявлениям сепаратизма в России как потенциальному инструменту ее ослабления, а в идеале расчленения на отдельные национальные или территориальные образования.

Вообще-то о создании вместо мощной России конгломерата государств мечтал еще Наполеон. Накануне бегства из горящей Москвы он, как известно, направил своего генерала Лористона к Александру I с предложением о мире — на французских, естественно, условиях. Кутузов, у которого уже созрел план контрнаступления, опасаясь, как бы император не принял опрометчивого решения, задержал посланца Бонапарта в Тарутинском лагере, а затем ему сообщили, что царь аудиенции дать не может. Наполеон был взбешен, кричал, что поворачивает свою армию на Петербург, поставит Россию на колени, а затем урежет ее (в гневе он явно проговорился) — будут созданы герцогство Смоленское, ханство Казанское и королевство Казацкое. Что случилось далее, известно.

Парадокс истории заключался и в том, что именно казаки изрядно потрепали наполеоновские войска, особенно при их отступлении. Они же были в конвое русского императора при его триумфальном въезде в Париж. Шустрые молодцы-казаки немедленно освоили местные питейные заведения и только покрикивали на гарсонов: быстро, быстро. Французы переиначили слово на свой лад и получилось известное теперь во всем мире бистро. А казаки, закончив свою миссию, возвратились в родные места и продолжали верно служить своей отчизне, защищая неприкосновенность ее границ.

Революция и последовавшая за нею Гражданская война оживили идею самостийности казачества и если не создания королевства, как у Наполеона, то, во всяком случае, отделения соответствующих территорий от России, разумеется, под внешним патронажем. Нашлась у влиятельных западных политиков и фигура, которая, по их мнению, могла бы стать лидером казацкого сепаратизма. Таковой, как понял читатель, посчитали И. Ф. Быкадорова. Случилось так, что в то время с генералом повстречался его хороший знакомый, тоже донской казак, и они много говорили о судьбах казачества, положении соотечественников за рубежом и взаимоотношениях с теми самыми западными деятелями, которые питали к эмиграции свой интерес.