Отречение - Байерс Ричард Ли. Страница 25
В этот миг Фарона осенила ужасная, безумная, но тут же подтвердившаяся догадка. Он сделал глубокий вдох, постарался одолеть страх, и… вторая атака полностью разрушила его тело. Он вскрикнул, а мучительная боль прошла. Так или иначе, он выдержал заклинания обеих жриц.
Нанося ответный удар, он метнул в сестру шаровую молнию, но она сначала померкла, а потом и вовсе пропала на полпути к цели, уничтоженная защитой жрицы. Обе священнослужительницы опять обратились к пергаменту.
Ослепительный, обжигающий луч вырвался из руки Грейанны и ударил Фарона в лицо, но тот успел закрыть глаза. Тем не менее, боль была очень сильной, хотя собственная защита спасла его лицо от ожога.
Вторая жрица преуспела еще меньше. Маг сам любил пользоваться сжигающими молниями, поэтому применять их к нему было бессмысленно. Он просто на мгновение замер, и боль ушла.
Его лишь беспокоила потеря времени. Он был уверен, что жрицы готовятся к очередной атаке заклинаний, но, взглянув на младшую из двух, обнаружил; что она бросила пустой свиток на землю и начала рыться в своем кожаном мешке, по-видимому, в поисках другого магического средства.
Зажав в руке немного древесного угля и крошечное высушенное глазное яблоко, Фарон произнес заклинание. Вызванная сила издала звук, подобный вздоху, и заструилась по воздуху. Черное облако окутало голову женщины, ослепив ее.
Мысли мага опять разлетелись, но усилием воли он сконцентрировался и перевел взгляд на Грейанну. Она все еще держала свой свиток, надеясь что-то выбрать оттуда. Он начал выполнять первый жест, и она, очевидно уже не уверенная в силе пергамента, тоже бросилась открывать мешок.
Фарон предполагал, что оставшиеся грибные споры лишь увеличат число скелетов. Однако, хотя мерцающие облачка так же разлетелись в воздухе, раздуваясь, они превращались на этот раз в небольших уродливых тварей, имевших сходство с летучей мышью и москитом.
Стирги закружили вокруг, впиваясь в него своими хоботками и стремясь высосать побольше крови. Они стесняли его движения и мешали волшебству. Тогда он опустился на землю рядом с Рилдом как раз в тот момент, когда Мастер внезапным резким ударом снёс голову ближайшему скелету.
Фарон не стал задерживаться возле друга, а бросился туда, где лежал Релонор. Следом за ним несся рой жужжащих стиргов. Пара скелетов обернулась на топот, но большинство ничего не заметили, стремясь лишь убить Рилда.
В тот момент, когда Фарон добрался до лежавшего без сознания Вринна, фаулвинг Грейанны приземлился с другой стороны тела. От его веса затряслась земля. Маг в отчаянии выкрикнул заклинание, и несуразное животное отскочило, утащив с собой и наездницу.
Жрица видела, как Фарон наклонился, сорвал с пояса Релонора брошь и побежал прочь. Она закричала от ярости. Фаулвинг, вторя ей, издал странный, низкий вопль, а его челюсти жутко щелкали вслед убегающему мужчине.
Хоботки стиргов, хотя и не могли проникнуть сквозь его пивафви, но с такой силой нападали всем роем, что ему пришлось бежать зигзагами. У него крутилось в уме одно заклинание, но Фарон опасался последствий. Сбоку появился скелет, размахивая зазубренным ржавым топором, но тут же появившийся Дровокол описал широкую дугу и разнес вонючую тварь на кусочки.
Маг ухватил друга за пивафви и оглянулся на Грейанну.
Ее лицо было перекошено от злости. Она отшвырнула пергамент, который, похоже, был уже пуст, и высоко воздела руки навстречу длинному посоху, материализующемуся из какого-то многомерного пространства. Мастер Магики понимал, зачем ей понадобился этот инструмент. Посох сверкал таинственной, волшебной мощью, но почему-то слишком медленно обретал реальность. По всей вероятности, использование магической энергии на поле боя задерживало его переход в физическое пространство.
Но почему тогда она не бросила эту затею и не выбрала что-то другое? Почему…
Ответ пришел как озарение, и он был удивителен. И хоть размышлять было некогда, но зато пришло время, когда следовало все исправить. Фарон пристально вглядывался в брошь, взятую у Релонора, чтобы отыскать ключевое слово, скрытое в калейдоскопе многообразных и быстро меняющихся узоров, сверкающих по всей поверхности предмета. Нашел и заговорил.
Грейанна смотрела на опустевшее место среди бестолково топчущихся скелетов, на кружащих над ними стиргов, внезапно ринувшихся вниз, в атаку. Еще мгновение назад там стояли Фарон и его сообщник. И, если она не ошиблась, брат, перед тем как исчезнуть, одарил ее все той же знакомой, насмешливой ухмылкой. Как смел он так самодовольно улыбаться, с той же самоуверенностью, как в тот день, когда она выгнала его из Дома Миззрим!
Она осмотрела длинный железный посох, четырехгранный, черненый, с сотнями крошечных рун, и теплый на ощупь, как кровь. Оружие, которое подвело ее. Она горела желанием замахнуться и колотить им по земле до тех пор, пока он весь не изогнется и не станет бесполезным.
Но она этого не сделала, поскольку знала, что бегство Фарона — ее собственный промах и посох в этом не виноват. Ей нужно было раньше вызывать оружие. И обращаться энергичнее с мешком. Будь проклята эта унизительная и необъяснимая полоса неудач! А Мать всегда учила ее не торопиться и не бросаться попусту средствами, даже если она борется за благосостояние Дома Миззрим или всего Мензоберранзана.
Хорошо, в следующий раз она эту ошибку не повторит. А сейчас следует собрать свое войско и вернуть их в замок, поскольку она за него отвечает. Грейанна спешилась, расправила плечи и с бесстрастным, как и положено командиру, выражением лица занялась осмотром.
Ни один из близнецов не был ранен, кузина Онрэ нуждалась лишь в освобождении от темноты, беспокойство вызывал Релонор, но, к счастью, он был жив.
Целительное зелье помогло ему подняться и, удерживая соскальзывавший пояс, стряхнуть с себя ледяной панцирь.
Пока близнецы помогали Релонору передвигаться, восстанавливая таким образом кровообращение, Онрэ боком подошла к Грейанне. Обычная склонность Миззримов к худобе у младшей сестры дошла до самой нелепой крайности — молодая женщина имела сходство с высохшим насекомым.
— Сочувствую твоей неудаче, — сказала Онрэ.
У нее было почти трагическое выражение лица, хотя она не очень старалась скрыть невольную улыбку.
— Я не понимаю, откуда у Фарона такая сила, — призналась Грейанна. — Правда, он и до изгнания был довольно способным магом, но, в общем, ничего особенного. Похоже, десятилетия, проведенные в Брешской крепости, превратили его в одного из самых внушительных, могущественных и странных волшебников города. Это усложняет дело, но я справлюсь.
— Надеюсь, наставница простит тебе эту непредусмотрительность, — сказала Онрэ. — Ты так много израсходовала магических средств безо всякого результата!
Призрачные скелеты и стирги начали блекнуть и пропадать, оставляя лишь пульсирующую энергию. Казалось, воздух дрожал и звенел, хотя случайный прохожий ничего бы не заметил.
— Ты именно так это понимаешь? — спросила Грейанна.
Онрэ пожала плечами:
— Просто меня беспокоит, как бы она не сочла тебя неспособной справиться с делом из-за личной ненависти к Фарону. А вдруг ей придет в голову, что кто-нибудь другой больше заслуживает того высокого положения, которое сейчас занимаешь ты. Я, конечно, надеюсь, что она так не подумает. Ты же знаешь, я желаю тебе добра. В моих интересах поддерживать тебя, преуспевая в качестве твоей помощницы.
— Кузина, твои слова совершенно меня растрогали.
Грейанна умела обращаться с булавой не хуже, чем крестьянин со своей дубиной с железным наконечником, которая служила ему средством защиты. Поэтому, даже не потрудившись усилить оружие магией, она сначала сильно ударила булавой по руке младшую сестру, затем — по плечу, отчего зазвенела ее кираса, и наконец прижала заостренный конец железного посоха к горлу кузины.
— Мне хотелось бы побеседовать с тобой на некоторые темы. У тебя найдется время?
Онрэ издала глухой, задушенный звук.