Народная монархия - Солоневич Иван Лукьянович. Страница 40

Правда, другой из наших сеятелей — Николай Костомаров утверждает как раз противоположное: на и более характерными свойствами русской души он признает «стремление к воплощению государственного тела» и «практический материальный характер, которым вообще отличается сущность русской истории». Но, если посмотреть на «сущность русской истории» органами зрения, а не органами усидчивости, то будут совершенно ясны по крайней мере два факта: а) «государственное тело» оказалось «воплощенным» полнее чем где бы то ни было и б) в процессе этого воплощения никаких материальных целей русский народ себе не ставил — если не считать материальной целью голую борьбу за свое физическое существование.

В мире меняется не так уж много: в конце первого тысячелетия после Рождества Христова — русский народ точно так же боролся против печенегов Азии, как в конц е второго — против печенегов Европы — и оба этих печенежских в ариа н та ставили себе одни и те же цели: одни без Гегеля, другие — с Гегелем, но все-таки одни и те же ц е ли. Никто и никогда не вел против России народной войны — и Росси и всегда приходилось вставать на дыбы партизанщи н ы — и про ти в печенегов востока и против печен е гов запада. Наши вой н ы, по кр а йне й мере большие войны, всегда имели характер химически чист о й обороны. Так же, как германские — за в оеван и я и а нглийские — рынка. Не п о этому ли на трех языках тер м и н война так близок терминам: добычи — в немецком (der Krieg — kriegen); торговли — в английском (the war and , the ware) ; и бедствия — в русском (вой и война)? Все великие з а воевания кончались на нашей территории — и нашей кровью. Завоеватели выигрывали мало, — но не так много выигрывали и мы. Однако, все -таки больше.

Основная задача русской общественной мысли заключается в ее собственном обезвздоривании. Нужно как-то слезть с высот органов усидчивости, отбросить в сторону теории и ме лочи, цитаты и философии, шпаргалку и моду и установить ряд крупных, решающих и очевидных фактов. Русская история, в сущности, очень проста — при всей ее трагичности. В самую раннюю, еще полумифическую эпоху русской государстве н ности мы уже застаем позднейшую Россию в качестве огромного, многонационального, централизованного государства, охватывающего территорию от Финского залива почти до Черного моря — Империю Рюриковичей, по Марксу. Эта империя вела чрезвычайно упорную и успешную борьбу с монгольской степью, пока западные влияния (Венгрия, Польша, отчасти и Германия) не внесли в среду правящего слоя элементов феодального разложения (уделы). Разложенная изнутри . Киевская Русь была разгромлена степью.

Ее лучшие элементы эмигрировали на север, в суздальские леса (как в 1917 году за границу), и там взялись за воссоздание демократической и монархической центральной власти. Социальную базу этого воссоздания составили народные низы северной Руси, мизинные люди по тогдашней терминологии. Наследники Боголюбского еще не успели закончить этого процесса, когда на Русь свалилось татарское нашествие. Князья были ра з биты поодиночке, и из северных лесов, при постоянной поддержке народных низов, стала шириться новая — на этот раз московская, — монархическая власть. В объединительной работе Москвы — низы всегда стояли на ее стороне. Наиболее яркий пример — отказ новгородской мизинной рати биться против московского войска и разгром Новгорода (битва при Шелони).

В беспримерных по тяжести условиях — Русь снова была объединена и степь снова была разгромлена. Иван Грозный, продолжая политику своих предшественников, и, опираясь на народные низы, громит остатки удельной аристократии и заканчивает давно начатую при его предшественниках организацию широчайшего крестьянского самоуправления.

После Грозного — Россия остается без династии. Остатки удельной аристократии предают выборного царя Бориса, организуют через подставного царевича Дмитрия — польскую интервенцию, осложненную внутренними неурядицами в стране. Страна, оставшаяся вовсе без правительства, импровизирует армию и власть, полностью ликвидирует и интервентов и «воров». Тяглые (т. е. податные) мужики, заняв Москву, немедленно реставрируют наследственную царскую власть. За весь период Смутного времени, несмотря на анархию и разорение страны — не возникло ни одного сепаратистского движения. При втором царе новой династии украинские низы, так же, как раньше новгородские, переходят на сторону Москвы, ломая сопротивление своей аристократии (старшины). Польша терпит окончательное поражение и окончательно выбывает из состава решающих государств Европы. При Петре польскую попытку повторяет Швеция — и тоже навсегда уходит с европейской арены.

Но эпоха Петра вносит в историю России нечто принципиально новое. Петр громит московскую традицию, переносит правительственную базу в Петербург и умирает, не оставив после себя ни традиции, ни наследника. Почти на сто лет Россия остается без монархии — ее место занимает власть случайных женщин на престоле. Правящий слой страны отъединяется от народа и культурно и морально, освобождает себя от всех обязанностей по отношению к стране и утверждает крепостное право. Страна отвечает Пугачевским восстанием. Но в тяжкую для России годину — в 1812 году она забывает о дворянском крепостном праве, как в 1941 забыла о советском, чтобы сокрушить очередного врага.

Итак, на протяжении тысячи лет Россия последовательно разгромила величайшие военные могущества, какие только появлялись на европейской территории: монголов, Польшу, Швецию, Францию и Германию. Параллельно с этим, рядом ударов была ликвидирована Турецкая Империя. В результате этого процесса, Россия, которая к началу княжения Ивана III в 1464 году, охватывала территорию в 550.000 кв. км. — в год его смерти — 1505 год — имела 2.225.000; в 1584 (год смерти Грозного) 4.200.000; к концу царствования Феодора — 7.100.000; в 1613 (воцарение Михаила) — 8.500.000; в 1645 г. — 12.300.000; до Петра — 15.500.000; к 1796 (год смерти Екатерины II) — 19.300.000 и к концу царствования Николая II — 21.800.000 кв. километров.

Ее население по сравнению с главнейшими европейскими государствами росло так (в миллионах):

Так, в течение веков рос народ и росла его территория.

Для объяснения этого роста было сконструировано несколько историко-политических теорий.

Первая:

Русскому народу посчастливилось усесться на равнине, которая ничем не препятствовала ему растекаться по разным направлениям от его исходного пункта. Эта теория не дает ответа на ряд о чень простых вопросов: а) почему на той же территории не удалось «растекаться» другим народам: хазарам, половцам, готам, болгарам, татарам, финско-угорским племенам и прочим? б) Почему, например, на ту же территорию не удалось растечься полякам, которые тоже около тысячи лет пробовали заняться колонизацией не только украинских степей но и центральной Руси? в) Эта теория совершенно упускает из виду, что «растекаясь», русский народ перешел два горных х р ебта — Уральский и Кавказский — не говоря уже о Яблоновом и Становом, что он одно время перешел и через северный отрезок Тихого океана (наше продвижение на Аляску и в Ка л ифорнию) и что растекание это вовсе не было таким простым и безболезненным, как это принимает наша неудачная геополитическая теория: за обладание берегами Балтийского и Черно го морей страна вела многовековые и исключительно тяжелы е войны.

Эта теория упускает из виду и еще одно обстоятельство: если русская равнина не ставила препятствий к растеканию русского племени — то она же не ставила препятствий и для иностранных нашествий. Начиная от полумифических обров и кончая розенберговским «М и фом XX века», сюда лезли в се. И все пережили одну и ту же судьбу: око н чательный и бесповоротный разгром.

Вторая: