Обладать - Байетт Антония С.. Страница 95
– Извините, пожалуйста. Я звоню из-за границы.
– Кто говорит? Мод Бейли?
Мод молчала.
– Так, значит, я угадала. Слушайте, Мод Бейли, оставили б вы нас в покое…
Мод слушала сердитый голос, не решаясь бросить трубку. Подняв глаза, она увидела в дверях Леонору, черные блестящие завитки волос, красный шелк халата.
– Я пришла попросить прощения и узнать, нет ли у тебя чего-нибудь от головы.
Мод положила трубку на рычаг.
– Извини, что я прервала разговор, – сказала Леонора.
– Прерывать было нечего.
На следующий день Мод позвонила Аспидсу, что явилось тактической ошибкой.
– Профессор Аспидс?
– Да, слушаю.
– Это Мод Бейли из Линкольнского информационного центра факультета женской культуры.
– Да-да.
– Я пытаюсь отыскать Роланда Митчелла, у меня к нему срочное дело.
– Не совсем понимаю, почему вы обращаетесь именно ко мне, доктор Бейли. Он у нас весьма редко показывается.
– Я думала, он…
– Я говорю, он к нам теперь почти не наведывается. Вроде бы он болеет, с тех пор как вернулся. По крайней мере так я предполагаю. Поговорить с ним лично мне как-то не довелось.
– Что ж, простите, пожалуйста.
– Не совсем понимаю, почему вы просите прощения. Разве что вы каким-то образом причастны к его недомоганию?
– Не могли бы вы, если его увидите, передать ему, что я звонила.
– Хорошо, если увижу, передам. Может, передать еще что-нибудь?
– Попросите, чтобы он мне позвонил.
– По какому вопросу, доктор Бейли?
– Скажите ему, что приехала профессор Стерн, из Таллахасси.
– Ладно, если не забуду – если вообще его встречу, – передам.
– Спасибо.
Мод и Леонора, едва выйдя из магазина в Линкольне, чуть не были сбиты большим легковым автомобилем, движущимся по узкой улице задом, с огромной скоростью и без всяких сигналов. В руках у них были детские обтянутые бархатом лошадки (точнее, лошадиные головы) на палочках; у лошадок дивные шелковые гривы и вышитые глаза, имевшие норовистое, лукавое выражение. Леонора закупила эти игрушки для своих многочисленных крестников, уж очень, мол, они английские и волшебные. Водитель неистово катящейся машины, увидев двух женщин через дымчато-синее стекло, подумал, что они – в своих развевающихся юбках, с пестрыми уборами на головах и тотемическими лошадками в руках – до странности похожи на жриц какого-то неведомого культа. Он сделал скупой, презрительный жест, указывая большим пальцем на дождевую канавку, куда им, по его мнению, следовало отступить. Леонора, в ярости потрясая заливающейся бубенчиками лошадкой, ответила ему по всей форме, обозвав придурком, засранцем и психом. Оскорбленный резкими словами Леоноры, он завершил свой маневр в еще более резкой манере, заставив похолодеть бабушку, толкавшую коляску с внуком, двух велосипедистов, мальчишку-посыльного и водителя ехавшей следом «кортины», которому ничего не оставалось, как стремительно сдавать и сдавать назад, до самого перекрестка. Леонора, выхватив карандаш, записала номер бешеного «мерседеса»: АНК 666. Ни Мод, ни Леонора до этого никогда не встречались с Мортимером Собрайлом. Они вращались в совершенно разных сферах – выступали на разных научных конференциях, работали в разных библиотеках. И Мод не почувствовала ни тени беспокойства, или угрозы их с Роландом общему делу; а «мерседес» между тем заскользил прочь по старинным узким улочкам, для которых он явно не предназначался. Собрайл, даже знай он, что одна из пригрезившихся ему жриц – Мод Бейли, не остановился бы; и американский говорок Леоноры он отметил без особого интереса. Устремления Собрайла лежали в ином направлении. Спустя короткое время его «мерседес» уже вступил в соперничество с высоким сеновозом на узкой дороге, петлявшей в между холмов вблизи Бэг-Эндербери. В конце концов он принудил сеновоз посторониться, да так, что бедняга довольно неловко въехал в придорожную живую изгородь, и помчался дальше во всю прыть, не опуская боковых стекол и не выключая кондиционера в своём стерильном, обтянутом кожей салоне.
На подъезде к Сил-Корту было установлено великое множество табличек, старых, пожелтевших от времени, и более свежих, с красными буквами на белом фоне.
НАРУШАТЬ ГРАНИЦЫ ВЛАДЕНИЙ ЗАПРЕЩАЕТСЯ.
ОСТОРОЖНО, ЗЛАЯ СОБАКА.
СОБСТВЕННОСТЬ ПОД ОХРАНОЙ.
ЗА ВАШУ БЕЗОПАСНОСТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
НЕ НЕСЕМ.
Собрайл отважно свернул к Сил-Корту. По опыту он знал, что обилие подобных надписей свидетельствует не о реальных опасностях для гостя, а о бессилии хозяев. Проехав дорожкой между рядами буков к огромному особняку, Собрайл зарулил во внутренний дворик. Здесь он остановился, не глуша двигателя, лишь сбавив обороты, и стал раздумывать, что делать дальше.
Сэр Джордж, со своим дробовиком, сперва зорко всматривался в пришельца сквозь кухонное окно, потом появился на пороге. Собрайл продолжал сидеть в машине.
– Вы что, заблудились?
Собрайл опустил дымчатое стекло и намётанным взглядом разглядел на доме, вместо добротного плотного слоя краски, сыплющуюся штукатурку. Поведя глазами по сторонам, он тут же отметил: башенки сильно окрошились, двери перекошены, конюшенный дворик зарос сорняками.
– Сэр Джордж Бейли?
– Чем могу служить?
Собрайл заглушил двигатель и вылез из машины.
– Позвольте представиться. Вот моя визитная карточка. Профессор Мортимер Собрайл, старший сотрудник Стэнтовской коллекции, Университет Роберта Дэйла Оуэна, Гармония-Сити, штат Нью-Мексико.
– И вы уверены, что вам нужен я.
– Именно вы. Я проделал очень длинный путь, и прошу уделить мне совсем немного времени.
– Я очень занят. Моя жена больна. Что вам угодно?
Собрайл сделал шаг к сэру Джорджу, раздумывая, не спросить ли разрешения войти в дом; сэр Джордж чуть приподнял дуло ружья. Собрайл остановился посреди двора. Он был одет в просторную элегантную с шелковой отделкой куртку, в тонковорсистые брюки цвета маренго и кремовую шелковую рубашку. Был поджар, жилист, мускулист, чем-то напоминал героев фильма «Виргинцы» – тощих, ловких как кошки, всегда готовых прыгнуть или выхватить пистолет быстрее противника.
– Сэр, я являюсь, безо всякого преувеличения, ведущим мировым специалистом по Рандольфу Генри Падубу. Согласно моим источникам, вы, возможно, обладаете некими документами, принадлежащими его перу – письмами или черновиками…
– Что еще за источники?
– Разные, окольные. Видите ли, тайное всегда становится явным. Итак, сэр Джордж, я – сотрудник, фактически хранитель самого крупного в мире собрания рукописей Рандольфа Генри Падуба…
– Послушайте, профессор, мне совершенно нет дела. Ничего про вашего Падуба я не знаю, и я не собираюсь…
– Мои источники…
– …и я не люблю, когда всякие там иностранцы скупают английское.
– Скажите, эти документы как-то связаны с вашей знаменитой прародительницей Кристабель Ла Мотт?
– Она не знаменитая и не моя прародительница. И то и другое – в молоко. Езжайте отсюда.
– Если бы вы только позволили войти в ваш дом и ознакомиться… в научных целях установить, что у вас есть и чего нет…
– Спасибо, учёных в моём доме я больше не потерплю. Я не желаю, чтобы вмешивались в мою жизнь. Я очень занят.
– Но вы не отрицаете, что у вас есть нечто?..
– Что у меня есть, вас не касается. Убирайтесь с моей земли. Бедняжка сочинительница сказок. И что они все к ней пристали? – Сэр Джордж шагнул в сторону незваного гостя. Собрайл изящным жестом поднял свои изящные руки кверху, но при этом ремень из крокодиловой кожи слегка шевельнулся на его тощих бедрах, словно револьверный пояс.
– Не стреляйте. Я удаляюсь. Насильно мил не будешь. Но позвольте кое-что сказать на прощание. Вы представляете, сколько такая рукопись – если она существует – стоит?
– Стоит?
– Ну да. Сколько она стоит в звонкой монете? А, сэр Джордж?