Чистильщик - Соловьев Дмитрий. Страница 80
– Алекс – Юстасу, – пробормотал Сергей и пожал плечами в недоумении. «При нынешних-то Интернетах, хренетах и прочей компьютеризации – и такой архаизм. Ни хрена не понимаю». Еще раз пожав плечами, Ковалев тщательно скопировал эти цифры на листок блокнота, а кальку, снова свернув в трубочку, сунул обратно в цилиндрик, завинтил крышку и приобщил к вещдокам. Лениво развалившись на скамейке под навесом и глядя на верхушки деревьев, Ковалев курил, медленно выпуская дым тонкой струйкой.
«Курьер выехал с Финбана в 17.02, – так же лениво думал Сергей, щуря глаза от дыма, который ветер задувал в лицо, – здесь электричка была в 18.22. И ехал курьер именно сюда. А что здесь такого примечательного, куда можно вести несколько десятков, а то и сотен тысяч долларов? Кроме секты я ничего не нахожу; пусть я предвзято мыслю, но места более-менее знаю. Некуда везти. И были две группы встречающих. Одна – своя, вторая – не очень. Судя по тому, что рассказали на беглом опросе свидетели, эта вторая группа приехала на той же электричке.
А почему не перехватили курьера в пути? Значит, была и третья группа, сопровождение. Ох, бля, странные игры в конспирашки. Почему группа сопровождения поехала дальше, а не вышла в Орехово? И вообще – почему такую крупную сумму везли в электричке, а не на машине, например, – на фуре с охраной? – Ковалев почесал ухо и глубоко затянулся. – Темна вода во облацех. Кстати, о воде… Нынешнее лето меня точно в гроб вгонит. То жара, что не продохнешь, то слякоть или дубак сентябрьско-октябрьского розлива. Мать его в бога и душу, опять же меня в отпуск отпустят – если, конечно, отпустят – не раньше октября.
И все-таки – а почему они поехали на электричке?»
Ковалев встал со скамейки, потянулся и бросил окурок в мятое мусорное ведро, сиротливо притулившееся в углу навеса у билетной кассы. Сейчас, хотя и чертовски клонило в сон, имело смысл ехать в отдел и послушать свидетелей, что они скажут на подробном допросе. А вот завтра можно заявиться к Рогозину и не с пустыми руками.
Чистильщик осторожно опустил раненого обратно на толстую подстилку из елового лапника, небрежно закинутую брезентовым полотнищем. Присел рядом на корточки, закурил, глядя в пламя костерка. Сейчас оставалась только ждать, пока плененный террорист придет в себя. Ждать и спокойно анализировать ситуацию, что давалось крайне нелегко. Впервые по его вине погибли ни в чем не повинные люди. И не просто посторонние, а те, кто ему доверял, кто слепо вверил ему самое дорогое – жизни и судьбы. Чистильщик скрипнул зубами.
Инстинкт заставил его ввязаться в чужой бой. И именно из-за этого погибла Оксана. Леньку, погибшего при взрыве, он спасти не смог бы, но девушка погибла именно из-за него, бездумно-механического Крысолова, из-за его проклятых инстинктов и рефлексов. Чистильщик снова скрипнул зубами, сплюнул в сторону и длинно выругался.
Те, кто противостояли ему, были серьезными противниками. В скорости восприятия и реагирования они ничем не уступали Чистильщику, их глаза так же, как и его, легко приспосабливались к изменению освещенности. И они были хорошо тренированы, мало чувствительны к боли. Чистильщик поглядел на слабо шевельнувшегося пленника. Его он смог «слепить» теплым только потому, что тот явно был новичком, плохо натасканным и не ожидавшим сопротивления себе подобного.
Но они не были аномалами. Пленник шевельнулся, и по его лицу пробежала волна, в третий раз за последние шесть часов изменив его черты. Не были они и потомками аномалов, «супераномалами», как их называл Змей, – Чистильщик узнал это случайно, введя в вену пленника, потерявшего много крови, два кубика «Волчьей сыворотки», повышающей затягиваемость порванных сосудов. И – анафилактический шок, обычная реакция обычного человека на большинство лекарственных препаратов аномалов. Остальные лекарства просто убивали людей на месте. К счастью, Чистильщик всегда таскал с собой набор из десяти антидотов на случай, если кто-то из знакомых доберется до его аптечки и тяпнет по глупости какой-нибудь эликсир.
Сейчас оставалось ждать, пока раненый очнется. Еще несколько часов все его внутренности будет жечь огнем – побочное действие антидота. Что было весьма на руку Чистильщику, ибо террориста следовало немедленно выпотрошить. Что станет делать с добытой информацией, бывший оперативник не знал – возможно, она станет ценой за спокойствие его, Мирдзы и Марты. Синдикат должен заинтересоваться подобным явлением. О мести тем, кто послал этих людей, Чистильщик думал, но как-то вяло, словно о чем-то постороннем. Можно ли отомстить урагану или землетрясению, убившему твоих близких? Или пойти взрывать электростанции и ЛЭП, если твою бабушку убило током?
Но многолетняя выучка не позволяла Чистильщику пройти мимо какой-то банды, использующей боевиков, схожих по всем признакам с аномалами. Дело даже не в остаточной верности Синдикату, которому придется рано или поздно столкнуться с ними. И не в жажде мести, все-таки тлевшей где-то в глубине разума. Случайная – до нелепости – смерть Оксаны внезапно перевернула весь мир, лишив Крысолова права на существование, возродив того, кто почти на голом альтруизме изничтожал нечисть в подземельях Питера, кто по личному почину охотился на серийных убийц и маньяков – Чистильщика. Именно это еще и не позволяло ему просто добить раненого по принципу «око за око» и следовать своей дорогой.
Тем более – где она, его дорога? Чистильщик с каким-то суеверным ужасом подумал, что не бывает подобных встреч просто так и ему снова придется гоняться за призраком, снова придется кого-то догонять и душить, снова стать Крысоловом. «Нет, – подумал он, – это нереально. Крысолов мертв, он остался лежать там, на залитом кровью асфальте платной стоянки на Тверской. Никто больше не заставит его воскреснуть».
Раненый зашевелился и приглушенно застонал. Чистильщик повернулся к нему и поглядел прямо в лицо. Зрачки парня то расширялись, то сужались, словно он пытался что-то разглядеть при мерцающем свете стробоскопа. Чистильщик немного понаблюдал за ним, почесал переносицу и после недолгого раздумья вытащил из кармана плоскую фляжку. Свинтил пробку и поднес горлышко к губам пленного. Тот глотнул, закашлялся, со стоном перевел дыхание и снова припал губами к фляжке. После пары глотков Чистильщик заставил его оторваться от горлышка, снова уложив на заляпанный кровью брезент. Ему не сильно улыбалась мысль об экстренном потрошении раненого, но не стоило позволять и напиваться до чертиков.