Валентайн - Сомтоу С. П.. Страница 25

Когда началась реклама, он вышел из гримерной в сопровождении матери и агента. Только теперь ему удалось как следует рассмотреть остальных финалистов. Вместе с ним их было четверо. Среди них была одна девочка, но держалась она развязно, как мальчишка; и вообще она была очень похожа на мальчика — прямо не отличишь, разве что подождать годик-два, пока у нее не полезут сиськи. Если она победит, подумал Эйнджел, могу поспорить на что угодно, она с готовностью согласится, чтобы ей их отрезали на фиг или что-нибудь вроде того. Ради будущей карьеры — и хрен с ним, с полом, который ей дал Господь. Итак: сам Эйнджел, девочка и двое мальчишек. Один из Нью-Йорка — снобистского вида богатый еврейский мальчик, во всяком случае, он был похож именно на богатого еврейского мальчика. Второй скорее всего из местных; словечко «типа» проскальзывало в его речи чуть ли не через слово. Оба — вылитые Тимми Валентайны. В этом смысле Эйнджелу с ними тягаться не стоит. Но победу будут присуждать не по внешнему виду. Если нужно, эти киношники загримируют тебя под кого угодно.

Они собрались в маленькой комнате, откуда по отдельному коридору можно было пройти прямо на сцену. Резкий свет телепрожекторов, установленных в комнате, буквально слепил глаза; а коридорчик, где освещение было не слишком ярким, казался сумрачным, словно тоннель, что выводит из недр земли к свету солнца. Четверо финалистов не разговаривали друг с другом, а их агенты старались удерживать их подальше друг от друга, как борзых на поводке.

Эйнджел ни на кого не смотрел. Он попытался улыбнуться одному из ребят, мальчику из Нью-Йорка — рассудив, что он будет самым серьезным соперником. Мальчик не улыбнулся в ответ, но посмотрел на него так, словно хотел сказать: «Мы оба плещемся в одной луже, приятель, так что, наверное, лучше всего плыть по течению». Мальчик из Калифорнии и девочка просто смотрели в пол.

Он подумал про ту высокую ля-бемоль и пожалел, что не выбрал песню попроще.

В комнату ворвалась та блондинка с высокой прической и патологически радостным выражением на лице.

— Ладно, ребята! Все готовы к своему звездному часу? Давайте мы все сейчас улыбнемся... широко-широко улыбнемся...

[ВСПЫШКИ ФОТОКАМЕР]

Рекламные снимки.

Фотографы удалились, а блондинка радостно объявила:

— А теперь — жребий. — Жребий по давней традиции вытягивали из шляпы. Четыре бумажки с номерами от одного до четырех. Порядок выступления. — Только вы не толпитесь всем скопом. А ты не подглядывай, Мари, — сказала она девочке, которая смущенно потупилась и отступила. Очевидно, ей было неловко, что ее разоблачили как девчонку перед другими участниками. Должно быть, рыбак рыбака видит издалека. Потому что сам Эйнджел в жизни бы не догадался, что среди них есть девчонка, — если бы ему не сказали.

Эйнджелу повезло: он тянул жребий первым и вытянул четверку. То есть ему выступать последним. Самая лучшая из позиций. Теперь главное — не сорвать ту высокую ноту...

— Моему сыну досталось последнее место! — воскликнула мать, хотя ее никто не просил орать. — Это нормально, милый?

— Конечно!

Ну почему она никак не оставит его в покое?!

Габриэла приложила палец к губам, и мать смутилась, как девочка-школьница, получившая нагоняй от учителя.

Первого финалиста уже пригласили на сцену. Это был Ирвин Бернштейн из Нью-Йорка. Ирвин вздохнул:

— Надо мне изменить фамилию. В первую очередь. Ненавижу свою фамилию, говно на лопате. Вот у тебя классное имя: Эйнджел Тодд. Вот бы меня так звали.

— Удачи, — сказал ему Эйнджел. Его мать и мать Ирвина обменялись колючими взглядами.

Женщина-гример быстро напудрила ему лицо, и его чуть ли не за руку потащили навстречу слепящему свету на том конце коридора.

• ищущие видений •

Она закрыла глаза и увидела, как мальчик сходит с дерева.

Было холодно, и ее бил озноб, и она вцепилась в руку мужчины, как девочка-подросток, которая смотрит фильм ужасов.

На шее у мальчика багровеет полоска, и кровь сочится из ссохшихся глаз.

• колдунья •

Она стоит перед деревом и освобождает распятого мальчика. Тянет гвозди зубами. Ее чрево пульсирует силой, что истекает из умирающей лягушки.

Каким-то непостижимым образом свет солнца пробился сквозь непроницаемую листву. Она боится его. Он набрал силу. Стал слишком сильным. Как у него получилось? Может, она не одна, кто держит его в своей власти? Может, есть кто-то еще?

— Ты нужен мамочке, — шепчет она.

Она думает про себя: «Ты — бабочка, наколотая на иголку, я воткнула иголку тебе прямо в сердце, и только я смогу ее вынуть...»

Она заворачивает неумершего мальчика в свой черный плащ. Кровь стекает с его ладоней на сухие шуршащие листья. Она прижимает его к себе; теперь они напоминают пиету [46] — нечестивую, непристойную. Наверху шелестят черные листья, ветви тихонько постукивают, как иссохшие кости.

За стенаниями мертвого ветра проступает пронзительный голос другого ветра — того, который светлее и ярче. Этого она и боялась. Иная сила вступила в действие — стихийная, неуправляемая, — и Симона отнюдь не была уверена, что она сможет ее контролировать. Какая сила на этой земле обладала достаточной мощью, чтобы смести барьеры между сном и реальностью, пронзить темноту, созданную Симоной, и воззвать к существу, которое она держала в плену?

— Не слушай их, сын мой, — сказала она, целуя сухие губы. — Это всего лишь тени. Кто может встать между нами? Мы здесь только вдвоем — в нашей замкнутой вечности.

"Надеюсь, мне удастся его удержать. Надеюсь, мне хватит силы. Помоги мне, Шанго. Помогите мне, древние силы. Помогите мне.

Кто еще призывает тебя, сын мой? Кто еще? Не слушай их, оставайся со мной, у меня в объятиях, пусть мой звездный плащ укроет твое израненное тело, как небеса укрывают землю, слушай мамочку, которая ради тебя отдала свое тело предельной боли и наслаждению".

Лягушка дернулась у нее внутри, и по телу прошла дрожь восторга.

• память: 1598 •

Пятно мягкого света пронзает сумрак. Эрколино стоит наполовину в тени, наполовину на свету. На плечах у него — фальшивые крылья. Он не видит лица художника. Только быстрые движения кисти. На дальней стене пляшут тени. Облупившаяся штукатурка. В винной бутылке плавает таракан.

Иногда в тишине слышен шепот сера Караваджо. Любовь моя, моя смерть. Мальчику интересно, что имеет в виду художник. Караваджо ему не позволит взглянуть на картину. Мальчик стоит на границе света и тени. Он не чувствует холода, потому что он сам — источник холода. Разгар лета, и жаркие ветры дуют от Ости, и над сточной канавой прямо за окном стоит тяжелая вонь. Но в комнате — прохладно. Мальчик застыл в мраморной неподвижности. Перья на крыльях слегка колыхаются и подрагивают, но сам он стоит как статуя. Он даже не дышит. В воздухе пахнет прогорклой сладостью. На его гладкой, как жемчуг, коже выступила роса. Его глаза — непорочные и бесчувственные.

Тень от кисти лихорадочно дергается на стене. Любовь моя, моя смерть — что это значит?

— Знаешь, почему я не отражаюсь в зеркалах? — спрашивает Эрколино Серафини.

— Нет. Скажи мне, — отвечает художник из-за холста.

— Потому что я сам — зеркало. Сам по себе я — ничто. Когда ты на меня смотришь, ты видишь только себя, свою темную половину, ту часть себя, которую ты предпочел бы не видеть.

— Это все философия, — говорит сер Караваджо, — не говори мне про философию. Мне хватает и этих мудил кардиналов. Философия — прислужница содомии. — Он стряхивает кисть. Хватает бутылку и осушает ее на четверть одним глотком, с тараканом и всем прочим.

Мальчик даже не дышит.

• ангел •

Не могу даже вздохнуть потому что уже почти пора и я обязательно запорю эту чертову ля-бемоль запорю я знаю и тогда я уже никогда не вернусь обратно в Париж штат Кентукки ну и хрен с ним с Парижем не больно-то и хотелось туда возвращаться это ад блядский ад как они меня достают эти тетки то так причешут то этак складочки на плаще расправляют я просто Кен кукла Кен да анатомически корректный Кен и мне надо выиграть этот конкурс чтобы блядь хоть раз в жизни стать первым но эта девчонка на экране у нее классно выходит она хорошо двигается и она никогда не слажает на этой ля-бемоль и у нее никогда не будет волос на яйцах и ее голос никогда не сломается ведь у нее нет яиц и никогда не будет и она выбрала песню где нет этой чертовой ля-бемоль я не стал осторожничать как остальные я просто хотел доказать им всем что я это могу и вот теперь я точно срежусь но им всем плевать им всем на меня наплевать для них я никто просто талон на обед.