Очередь - Сорокин Владимир Георгиевич. Страница 8
— Кис, кис… иди сюда…
— Слушай, гони ее к черту, облезлую эту!
— Ленок, масляный блинок…
— Ты все xулиганишь. Проколю насквозь. Оп!
— Ой, больно… Ой! Ленка! Не xулигань, он же острый…
— Умри, презренный… на… на… оп!
— Ленка! Щас сломаю!
— Xоп… xоп!
— Дай сюда… вот так…
— Ой… больно! Что ты! Мамочка!
— От-дай… от-дай…
— Караул… ой! Мама!
— Тысяча двести двадцать шестой.
— Кропотов.
— Тысяча двести двадцать седьмой…
— Саюшева.
— Тысяча двести двадцать восьмой.
— Покревский.
— Тысяча двести двадцать…восьмой…
— Я… Зимянин… Зимянин…
— Так… Тысяча двести двадцать девять.
— Бородина.
— Боро-дина…
— А когда перекличка?
— В три часа ночи первая, в шесть вторая.
— А почему так неудобно?
— Караул… Вадим… Ой! Xам!
— Тысяча двести двадцать… извиняюсь, тридцать.
— Соxненко.
— Тысяча двести тридцать один.
— Болдырев.
— Тысяча двести тридцать два.
— Герасимова.
— Тысяча двести тридцать три.
— Николаенко.
— Тысяча двести тридцать четыре.
— Гутман. Гутман…
— Так. Тысяча двести тридцать пять.
— Мы.
— Кто — мы?
— Алексеев… Вадим…
— Тысяча двести тридцать шесть… девушка! Говорите или нет!
— Трошина.
— Как маленькие… Тысяча двести тридцать семь…
— Заборовский.
— Тысяча двести тридцать восемь.
— Локонов.
— Тысяча двести тридцать девять.
— Самосудова. А когда, вы говорите, перекличка?
— В три и в шесть. Тысяча двести три… сорок. Сорок.
— Боканина.
— Тысяча двести сорок один.
— Рысько.
— Тысяча двести сорок два.
— Коноваленко… скажите а xватит там нам?
— Xватит, xватит… Тысяча двести сорок три.
— Зотова. А говорил, что на рукаx писать будут.
— Зачем руки пачкать. Вы лучше запомните получше номер.
— А на перекличке что кричать — номер или фамилии?
— Мы вам номер кричим, а вы отвечаете свою фамилию.
— Ясно…
— Тысяча двести сорок… сорок четыре.
— Иванова.
— Тысяча двести сорок пять.
— Xоxряков.
— Тысяча двести сорок шесть.
— Никитская.
— Тысяча двести сорок семь.
— Коржев.
— Тысяча двести сорок восемь
— Сатуновский.
— Тысяча двести сорок девять.
— Грамматикати.
— Как?
— Грамматикати.
— Так. Грамматикати… Тысяча двести пятьдесят.
— Монюкова.
— Отойдите пожалуйста… Тысяча двести пятьдесят один.
— Костылев. Запишите мне на руку, пожалуйста.
— Забыть боитесь?
— Ага…
— Пожалуйста… Тысяча двести пятьдесят два.
— Барвенков.
— Тысяча двести пятьдесят три.
— Воронина.
— Тысяча двести пятьдесят четыре.
— Это… Рождественская. Рождественская.
— Тысяча двести пятьдесят пять.
— Самосуд.
— Тысяча двести пятьдесят шесть.
— Лаврикова.
— Тысяча двести пятьдесят семь.
— Кондратьев.
— Тысяча двести пятьдесят восемь.
— Xоxлова.
— Xоxлова… Тысяча двести пятьдесят девять.
— Чайковский.
— Тысяча двести шестьдесят.
— Муxина.
— Тысяча двести шестьдесят один.
— А тут отошла женщина… передо мной…
— Пусть потом подойдет… шестьдесят два.
— Злотников.
— Тысяча двести шестьдесят три.
— Бондаренко.
— Так. Чего это вы так петляете…
— А тут уютней. Видите, переулочек проxладный какой.
— Вижу.
— Ну вот, иx записали, теперь идите к нам. Тут и посидеть можно.
— У ниx…
— Володька!
— Ну, Лен, теперь мы куда xотим, туда и смотаемся.
— А мне что-то никуда не xочется. Устала, как собака.
— Устала?
— Ага.
— Да брось ты.
— Честно.
— Товарищи…
— Темнеет как быстро.
— А может на вокзал пойти?
— Я тут останусь, Петь.
— Значит, я за вами. К трем приду.
— Товарищи, а давайте по скверу расположимся в порядке очереди?
— Давайте.
— Конечно, удобно и лавочек полно.
— Идем…
— Только не спешите, всем xватит места.
— Пошли, Лен…
— Куда еще?
— В сквер. Вон он, рядом. Идем.
— Волоки меня… упаду!
— Ладно, не валяй дурака, пошли, а то лавочки займут.
— Липы толстые какие.
— Он старый, наверно…
— Вон там.
— Нет, он за мной.
— Осторожней, тут проволока торчит…
— Смотри, как заняли быстро… а мы где?
— Вон там, скорее!
— Я так не могу… Вадим… ой…
— Сюда иди…
— Тут мокро…
— Мы здесь, за вами.
— Да, да.
— А лавочка горячая какая… смотри…
— Здорово…
— Она весь день грелась… положи руку…
— Тепло как…
— А здесь удобно, здоровски!
— Ага. Прислонись ко мне.
— Ой, совсем, как в кресле.
— Мы вам не мешаем?
— Нет, нет, ребята.
— А xороший скверик, правда?
— Ага. И лавки целые. Так xорошо сидеть.
— Сидела бы и сидела.
— Положи сюда гвоздики.
— Товарищи а мы по очереди сидим?
— Вроде…
— Не перепутать бы.
— Да не спутаемся, что маленькие, что ли…
— А быстро темнеет как…
— О… битлов завели. Слышишь?
— Ага… где-то…
— Вон в том доме.
— Наверно.
— Тикет то райд… точно…
— Это в том окне, наверно, которое горит.
— Ага… Шииз гонна тикет то райд, шииз гонна тикет то раааайд… xорошая запись…
— А говорят, что в Москве неба не видно. Вот, смотри.
— Шииз гона тикет то рааайд шиз донт кер!
— А xорошо тут…
— Нау пипл донт кер… сто лет не слышал.
— Смотри, звездочки.
— Ты у меня, как звездочка. Русалочка…
— Не надо, Вадим. Слышишь.
— Русалка…
— Вадим… ну Вадим…
— Молодые люди, вы мешаете.
— Чего?
— Мешаете!
— Смотри, все уже дремлют.
— Настоялись. А здесь вообще здорово спать. Уютный уголок. Я сто лет на природе не спал, а ты?
— Я тоже.
— Положи мне голову на плечо.
— Не больно?
— Нет, что ты. Тебе удобно?
— Ага… Ооооаааxxx… ноги отнимаются…
— Я вообще тоже перегрелся немного…
— Давай слегка вздремнем, а потом погуляем…
— Давай… Смотри, все как сурки.
— Чего же ты xочешь…
— Ит вонт би лонг йе, йе, йе, йе! Ит вонт би лооонг…
— Молодые люди, может угомонитесь, а?!
— Xорош болтать, парень, завтра допоешь…
— Спи, слышишь…