Эликсир Купрума Эса - Сотник Юрий Вячеславович. Страница 27

Разделавшись с тетрадью, Купрум Эс свернул занавеси вместе с осколками аппарата в один узел, сошел по узкой запасной лестнице во двор и бросил черный узел в большой железный бак для мусора. После этого он вернулся в лабораторию, чтобы взять молоток, снова вышел, запер за собой дверь и поднялся на третий этаж.

— Благодарю вас, Николай Николаевич! — сказал он, возвращая молоток.

— Не за что!

— Всего доброго, Сильвия Михайловна! — сказал Купрум Эс в вестибюле, отдавая ключ.

— До свидания, Куприян Семенович!

Твердыми шагами, расправив плечи, с поднятой головой Куприян Семенович пошел к выходу.

Глава шестнадцатая

А Зоя постояла несколько секунд и вышла из кабинета, захлопнув за собой дверь. Ей было не по себе, ей было неловко, что она так поступила со старым учителем, но скоро она утешилась такой мыслью: вот она совершит несколько добрых дел самостоятельно, докажет Купруму Эсу, что все его опасения напрасны, и они помирятся.

До конца большой перемены оставалось еще много времени, и Зоя спустилась в буфет перекусить.

Взяв у буфетчицы сардельку с капустой и стакан компота, Зоя увидела, что за одним из столиков сидит редактор стенгазеты «Алый парус» Лева Трубкин, а с ним еще трое старшеклассников. Лева был очень заметной фигурой в школе. Его стихи уже несколько раз печатались в областной молодежной газете, да и внешне он выглядел, как, по мнению школьниц, подобает выглядеть настоящему поэту: высокий лоб, брови вразлет, римский нос и густая волнистая шевелюра.

Только Зоя принялась за еду, как в буфет заглянул Веня и, обернувшись через плечо, громко сказал:

— Родь!.. Здесь он, Трубкин.

После этого Маршев и Рудаков вошли и приблизились к редактору.

— Здравствуй, Трубкин! — сказал Родя. — «Алый парус» скоро выходит?

— В смысле очередного номера, — уточнил Веня.

— Завтра выходит. А в чем дело?

— Вот тут статья… — немного смущенно сказал Родя. — Значит, ее нельзя будет завтра… а только через месяц? (Общешкольная газета выходила раз в месяц.)

— Да уж не раньше, — ответил Трубкин. — А что за статья? Покажи!

Родя передал Трубкину пачку тетрадочных листков.

— Ого! — с усмешкой сказал редактор. — Солидно звучит: «Открытое письмо в стенгазету „Алый парус“.

Улыбаясь, а иногда и фыркая от смеха, он пробежал глазами первый листок и передал его соседу.

Тот, едва взглянув на листок, расплылся в улыбке и стал приговаривать:

— Ух ты! Во дают!

Дочитав, он в свою очередь передал начало Родиной статьи третьему старшекласснику, к тому придвинулся четвертый. Читая, они ничего не говорили, а только похохатывали:

— Ха!.. Ха-ха!.. Ха-ха-ха!..

А Лева за это время подсунул следующий листок, который вызвал еще большее веселье.

Зоя видела, как постепенно краснеет и все чаще помаргивает Родя, как Венька тревожно взглядывает то на него, то на смеющихся старшеклассников, и никак не могла понять, над чем же эти старшеклассники смеются.

Когда статья была прочитана, Лева аккуратно собрал листочки и передал их Роде.

— Увы, сэр! — сказал он.

— Не пойдет? — тихо спросил Родя.

— Увы! — повторил редактор. — Ни в этом номере, ни через месяц.

— А почему не пойдет? — спросил Веня. Редактор отодвинул от себя стакан с остатками кефира и откинулся на спинку стула.

— Не пойдет по двум причинам. Во-первых, такое открытое письмо займет у нас полгазеты. А во-вторых, прежде чем заниматься наукой, следует овладеть элементарной грамотностью. Я, конечно, не инспектор Мегрэ, но все-таки могу утверждать, что тут некоторые орфографические ошибки исправлены почерком не самого автора, а кого-то из взрослых. — Лева обернулся через плечо к Роде. — Итак, сэр, увы! — еще раз повторил он.

Родя больше ничего не сказал и вышел. Веня, конечно, последовал за ним.

Минуты через две, быстро покончив с завтраком, вышла из буфета и Зоя. В коридоре второго этажа она увидела толпу даже побольше той, что слушала во дворе Родину статью. В центре ее стоял притихший и, как видно, смущенный Маршев. Рядом с ним — Веня.

— Ну ты скажи конкретно: что они вам говорили? — спрашивал Лешка Павлов.

— Да ничего не говорили! — сердито отвечал Веня. — «Хи-хи-хи» да «ха-ха-ха» — вот что говорили!

— Н-ну, правда, на орфографические ошибки указали, — неохотно добавил Родя.

— Во бюрократы, во бюрократы! — закричал Перпетуум-мобиле. — А кто их не делает — орфографических ошибок?! Кто?! Надо на содержание смотреть, а не на ошибки!

Все одобрительно загудели, а Круглая Отличница вставила:

— Интересно, как бы стенгазеты стали выходить, если бы все заметки не принимали за грамматические ошибки!

— Говорят, Лев Толстой и то с ошибками писал, — заметил еще кто-то.

— Да вообще безобразие! — сказал Павлов. — Трубкин не один газетой командует, на это редколлегия есть! Вам надо в комсомольскую организацию пожаловаться или Надежде Сергеевне.

И тут Зою осенила такая мысль, что она даже побледнела. Она протиснулась сквозь толпу поближе к Роде.

— Товарищи! Граждане! Разрешите мне сказать!

— Ну говори, — пробасил Павлов.

— Понимаете, — нарочито мягко, даже застенчиво заговорила Зоя, — я вот была в столовой, когда Трубкин читал статью, и слышала весь разговор… И по-моему… Маршев, конечно, очень умный человек… и Рудаков тоже, но, по-моему… Ты извини меня, Маршев… но, по-моему, ты как-то но умеешь разговаривать со старшими ребятами. Ты как-то застеснялся, стушевался… и Рудаков тоже… А нужно было с ними в спор вступить и… и логически доказать…

Зазвенел звонок, и под этот звон Павлов прокричал:

— Ты учить умеешь! А вот ты сама пойди и докажи! Логически!

Зоя подождала, пока умолкнет звонок, чтобы ее все услышали.

— Я ничего не обещаю, конечно, но… попытаюсь. Может, мне и удастся Трубкина уговорить. На следующей перемене.

— Во фасон! — воскликнул Валерка, и ребята двинулись в кабинет.

Разумеется, Зоя не знала, в каком кабинете занимается Трубкин, и на следующей перемене ей пришлось его долго искать.

В самом конце перемены перед пятым уроком редактор стенгазеты «Алый парус», стоявший в кругу одноклассников, увидел, что к нему подошла хорошенькая черноглазая девочка.

— Трубкин, — проговорила она, — можно тебя на минуту? Мне нужно тебе что-то сказать.

— Откуда ты, прелестное дитя? — продекламировал одноклассник редактора.

— Пожалуйста! Я слушаю, — сказал Трубкин.

— Мне… мне надо наедине поговорить.

— Лева, я ревную! — сказала одна из девушек. Трубкин улыбнулся и раскланялся перед Зоей.

— Мадемуазель, я к вашим услугам! — Он поднялся вместе с Зоей на площадку между этажами. — Ну… мне кажется, мы достаточно уединились…

И тут, глядя снизу вверх на редактора, Зоя сдвинула брови и отчеканила:

— Трубкин! На следующей перемене ты возьмешь у Роди Маршева его статью и поместишь ее в завтрашнем номере газеты. Слышал? Вот!

— И это все? — улыбаясь, спросил Трубкин.

— Все. Родя Маршев учится в пятом «Б».

Редактор шутливо погладил Зою по голове.

— Успокойся, детка, приди в себя! — сказал он, сбежал по ступенькам и вернулся к своим одноклассникам. Те его спросили:

— Как! Свидание уже кончилось?

— Что она тебе сказала?

— Редакционная тайна, — в тон им шутливо ответил Трубкип. — По поводу одной статьи, одной гениальной статьи.

Он говорил это шутя, но почему-то в нем крепла уверенность, что он обязательно должен поместить эту глупую, по его мнению, статью.

Зоя чуть не опоздала па урок: когда она вернулась к своим, ребята уже входили в кабинет. Усаживаясь за стол, Павлов громко спросил:

— Ну что, Ладошина? Говорила с редактором?

Зоя скромно опустила ресницы, но ответила тоже громко:

— Говорила.

— Ну и что?

— Он сказал, что подумает.

— А не врешь?

— Не хочешь — не верь! — ответила Зоя.