Проклятие памяти - Соул Джон. Страница 33

– Но он же тебе отец...

– Ну так что? Мой отец – старый пьяница, и все знают об этом!

Вытирая рукой неожиданно брызнувшие из глаз слезы, Кэйт стремительно бросилась к выходу. Боб нагнал ее у самых дверей, успев на бегу бросить Алексу, чтобы тот заплатил за пиццу.

Взглянув на Алекса, Лайза улыбнулась.

– У тебя деньги-то есть? Или мне придется бежать домой за мелочью?

– Но почему платить должен я? – Алекс в упор смотрел на Лайзу. – Я же совсем ничего не ел.

– Алекс! Я же пошутила!

– Но почему я? – настаивал Алекс.

Лайза постаралась подавить в голосе неизвестно откуда возникшее раздражение.

– Алекс, – мягко начала она, – никто не просит тебя платить за нас. Просто Боб торопился и не успел, а деньги он отдаст тебе завтра. Понимаешь? Так часто делают.

Алекс по-прежнему в упор смотрел на ее.

– Не помню.

– Да ты ничего не помнишь! – гневно выпалила Лайза. – А раз так, слушай, что говорю тебе я. И вообще – может, ты уже расплатишься и мы пойдем отсюда? – Видя, что Алекс колеблется, она вздохнула. – Ладно, не бери в голову. Я сама заплачу. – Встав и положив деньги на стойку, она пошла к двери, на ходу обернулась к Алексу. – Ты идешь?

Алекс поднялся и вышел следом за ней из прохладного полумрака кафе в яркий свет едва покинувшего зенит солнца. Некоторое время они шли молча. Наконец Лайза, взяв Алекса за руку, взглянула ему в глаза.

– Прости. Я не должна была на тебя сердиться.

– Да все в порядке, – Алекс высвободил свою ладонь из ее руки.

– Теперь ты тоже рассердился на меня? – упавшим голосом спросила Лайза.

– Я? Нет.

– Ты расстроен чем-то еще?

Пожав плечами, Алекс покачал головой.

– Тогда почему ты не хочешь взять меня за руку?

Алекс ничего не ответил, изумляясь про себя, неужели это так важно – держаться за руки.

Наверное, да, только он и этого не помнил. На протянутую к нему руку Лайзы он не взглянул.

Войдя в комнату дочери, Кэрол Кокрэн обнаружила Лайзу растянувшейся на кровати. С сосредоточенным видом та разглядывала потолок под невероятный грохот музыки, раздававшийся из динамиков. Подойдя к проигрывателю, Кэрол убавила звук и присела на край постели.

– Могу я спросить, что случилось, или это страшный-страшный секрет?

– Да ничего не случилось. Так, музыку слушаю.

– Да, уже целых три часа, – заметила Кэрол. – И заметь – одну и ту же пластинку; отец внизу уже до белого каления дошел.

Перекатившись на бок, Лайза подложила локоть под голову.

– Все Алекс... Понимаешь, он стал совершенно, совсем другим. Иногда он кажется мне чуть ли не дурачком. Воспринимает все абсолютно серьезно – шутки до него вообще не доходят.

Кэрол кивнула.

– Я знаю. И думаю, что лучше всего запастись терпением. У него может пройти это.

Лайза села на кровати.

– Но ведь может и не пройти. Мама, я чувствую – происходит что-то ужасное...

– Ужасное? – повторила Кэрол.

– Понимаешь, в школе... уже начинают говорить о нем. Будто он теперь только и может что задавать вопросы... как маленький.

– Но ты же знаешь причину, – мягко напомнила Кэрол.

Лайза кивнула.

– Знаю. Но легче от этого не становится.

– Кому?

Лайзу, казалось, удивил вопрос матери, несколько секунд она сидела молча, затем снова откинулась на подушку.

– Мне. Я... я устала все без конца объяснять ему, каждую минуту. И не только это... – голос ее упал.

– А что?

– Он... понимаешь, мне больше не кажется, что я ему нравлюсь. Чтобы он взял меня за руку, как раньше, или поцеловал – этого теперь от него не дождешься. Он стал таким холодным... ему нет дела ни до чего...

– И об этом я тоже знаю, – Кэрол вздохнула. – Но ведь он ведет себя так не только с тобой, милая. А и со всеми остальными тоже.

– И от этого мне тоже не легче, ма.

– Понимаю.

Кэрол задумалась – что же ей сказать, как... Лайза тем временем снова села на кровати, прислонившись спиной к стене и подтянув колени к подбородку. Кэрол заговорила, медленно подбирая слова:

– Я, например, намерена впредь относиться к Алексу так же, как и до этого. И попытаться не придавать значения тому, что он иной раз ответит не так или сделает не то, что я могла бы ожидать от него. Да, он может и не оправиться от этого. Он ведь попал в аварию, Лайза. И теперь инвалид – хотим мы того или нет. Но он все равно остается для меня Алексом, сыном наших лучших друзей. И уж если они смогут пережить это, и Алекс тоже, то я – тем более.

– И я? – с надеждой спросила Лайза, но Кэрол покачала головой.

– Вот не знаю. И даже не знаю, стоит ли пробовать. Тебе ведь всего шестнадцать, и тратить почти все время на то, чтобы объяснять ему очевидные вещи и одновременно пытаться привыкнуть к его состоянию... В Ла-Паломе полно других ребят, и я не вижу причины, почему бы...

– Я не могу бросить Алекса! – яростно замотала головой Лайза.

– Никто и не говорит, что ты должна бросить его. Тебе только нужно принять решение... выбрать, как быть дальше. Если тебе трудно уделять столько времени Алексу – советую тебе оставить это. И не слишком комплексовать по этому поводу.

– Но я не знаю сама! – глаза Лайзы наполнились слезами. – Не знаю, ма, как быть дальше... ничего не знаю. Может быть, я больше не люблю его... или просто-напросто психую из-за того, что не уверена, нравлюсь ли я ему, как раньше. Или я злюсь на него за то, что мне приходится ходить за ним, как за малым ребенком... или на всех остальных за то, что не понимают его. Я просто не знаю, что делать!

– Тогда не делай пока ничего, – посоветовала Кэрол. – Принимай все, как есть, день за днем, и посмотришь, что из этого выйдет. Пройдет какое-то время и – уверяю тебя – все образуется.

Кивнув, Лайза встала с постели и подошла к проигрывателю, подняла крышку, сняла диск, начала вынимать из конверта другой. Заговорила, не поворачиваясь:

– Но если не образуется, мама? Если Алекс вот таким и останется? Что... что тогда будет с ним?

Встав, Кэрол шагнула к дочери и притянула ее к себе.

– Не знаю, – призналась она. – Но в конце концов – в основном это больше всего коснется самого Алекса и его родных. А тебя – только если сама захочешь этого. А это вовсе необязательно. Правда?

Лайза кивнула.

– Да, наверное. – Она вытерла слезы и даже попыталась улыбнуться. – Все будет в порядке. По-моему, мне просто стало жалко себя.

– И Алекса, – добавила Кэрол. – Я знаю, детка, что ты отчаянно хочешь ему помочь. И знаю, как больно сознавать, что ты этого не можешь. – Уже подойдя к двери, она остановилась на пороге. – Нет, можешь кое-что. Сделай потише свою жуткую музыку, чтобы Ким наконец уснула. И мой тебе совет – ложись спать.

– Ладно, ма. Доброй ночи. – Закрыв за матерью дверь, Лайза надела наушники. Комната погрузилась в тишину – сумасшедший ритм музыки звучал теперь только в уставшем мозгу Лайзы.

Не спал и Алекс. Он думал о том, что же именно случилось в кафе "У Джека". Он знал, что совершил какую-то ошибку, но никак не мог понять, в чем именно она заключается.

Лайза хотела, чтобы он взял ее за руку, пусть он не понимал, для чего – ему все равно нужно было сделать это. И еще она рассердилась на него, и снова он не мог понять причину.

Как много бессмысленного в человеческих отношениях.

Неожиданно он вспомнил о той странной боли, которая на секунду пронизала его мозг, когда он увидел Марию Торрес.

Но объяснение этому он когда-нибудь обязательно найдет... а это странное чувство – о нем, кажется, только все и говорят – никак не поддается объяснению.

Любовь.

Что это такое?

Этого Алекс даже приблизительно не мог представить себе. Мать, например, все время твердит, что любит его, да он, в общем, никогда в этом и не сомневался.

Проблема была только в одном – он никак не мог понять, что это такое. Толковый словарь утверждал, что любовь – это чувство привязанности...