Проклятие памяти - Соул Джон. Страница 38

– Но все, что происходит, так или иначе связано с ней, – напомнила Эллен, стараясь, чтобы голос ее не выдал поднимавшегося в душе раздражения. – Конечно, Алекс изменился, но все же это по-прежнему он.

Марш тяжело вздохнул.

– Вот в этом-то все и дело. Понимаю, он изменился и все такое... это так, но меня не покидает ощущение, что он – больше не Алекс.

Нет, сказала про себя Эллен. Дело в другом. Просто ты не можешь привыкнуть к мысли, что Раймонд Торрес сделал то, что ты сам никогда бы не смог. А вслух она произнесла, взглянув мужу в глаза и ободряюще улыбнувшись:

– Ну что ты. Нужно только еще немного подождать. Чудеса уже начались. И может быть, скоро произойдет главное.

Ложась спать, она решила, что завтра, после того как отвезет Алекса на встречу с доктором Торресом, отправится поговорить с психиатром.

О муже, разумеется. Не об Алексе.

Мария Торрес никак не могла уснуть. Третий час она беспокойно ворочалась на кровати и в конце концов, с трудом поднявшись, набросила поношенный халат и вышла в маленькую гостиную – зажечь свечу под образом Святой Девы. Потом долго молилась про себя – благодарила небеса за то, что молитвы ее услышаны и возмездие близко.

В этом она теперь была уверена – не зря она провела в доме Лонсдейлов почти целый день. Она слышала весь их разговор с сыном и его рассказ о том, что случилось в Сан-Франциско на старом кладбище. Как и все гринго, Лонсдейлы не замечали ее.

Для них она была всего лишь полоумной старухой, которая приходит убирать их жилье.

Но вскоре придется им узнать, кто она – ведь святые ее услышали, и дон Алехандро уже здесь, в Ла-Паломе.

И Алехандро узнал ее. И когда она заговорит с ним, он будет слушать.

Свеча догорела; Мария снова легла в постель, зная, что уснет на сей раз быстро и крепко.

Пусть и гринго как следует выспятся этой ночью. Очень скоро спать им уже не придется.

Глава 12

– А почему сегодня нет Питера? – спросил Алекс. Он лежал с закрытыми глазами на лабораторном столе, а Раймонд Торрес закреплял электроды на его голове.

– Сегодня же воскресенье, – напомнил Торрес. – Даже мой персонал иногда берет выходной.

– А вы?

– Я пытаюсь... но каждый раз делаю, скажем так, исключения. Для тебя, например.

Не открывая глаз, Алекс кивнул.

– Я знаю, это из-за тех тестов.

Ответа не последовало, и Алекс открыл глаза. Торрес, стоя у панели управления, поворачивал бесчисленные ручки. Сделав паузу, он обернулся к Алексу.

– Из-за тестов тоже, да... Но, если честно, меня больше интересует то, что произошло в Сан-Франциско.

– Похоже, память все же возвращается ко мне, верно?

Торрес пожал плечами.

– Вот это мы сейчас и попытаемся выяснить. А заодно – тот непонятный факт, что те воспоминания, которые тебе все-таки удалось оживить, оказались, в общем, неверными.

– Но мама мне сказала, что кабинет директора действительно раньше был там, где я встретил женщину в халате, – запротестовал Алекс.

– Верно. Только его перевели оттуда задолго до того, как ты пошел в школу. Так что по-прежнему непонятно, почему ты не помнишь, где он сейчас, но вспомнил, где он был когда-то? И самое главное: откуда эти воспоминания о миссии Долорес – ты же там никогда не бывал?

– Я вполне мог быть там, – покачал головой Алекс. – Может быть, я тайком ездил в Сан-Франциско и до аварии.

– Прекрасно, – согласился Торрес. – Примем это за рабочую гипотезу. Тогда объясни – почему ты вдруг вспомнил именно эту могилу, которой больше ста лет, и более того – подумал, что это могила твоего дяди? Никакого дяди у тебя нет... кроме как, по твоему утверждению, этого, который умер в тысяча восемьсот пятидесятом.

– И правда... почему я вспомнил именно ее?

Торрес удивленно приподнял брови.

– Если верить результатам тестов – подобные вопросы вряд ли соответствуют твоему интеллектуальному уровню.

– Может быть, он вовсе не такой уж высокий, – пожал плечами Алекс. – Может, я просто хорошо запоминаю – и все.

– Что делает тебя некой разновидностью idiot savant, – подытожил Торрес. – Но сам факт, что ты это предположил, – лучшее доказательство того, что ты им вряд ли являешься. – Всунув дискету в дисковод компьютера, он потянулся к склянке с дезраствором. – Кстати, Питер сообщил мне, что раза два ты просыпался во время тестов. Почему ты мне об этом не рассказал?

– Мне казалось, что это неважно.

– Гм... а что ты тогда чувствовал?

Алекс тщательно описал ощущения, возникшие у него, когда внезапно проходило действие анестезии.

– Но это не было... неприятно, – добавил он, – скорее интересно... и еще у меня было ощущение, что если бы я мог как-то замедлить это, то увидел бы что-то важное... – Он помолчал. – А почему мне нужно спать, когда вы проверяете мой мозг, доктор?

– Питер же уже объяснял тебе, – напомнил Торрес. Протерев кожу на предплечье Алекса дезраствором, он быстрым движением ввел иглу.

Алекс слегка поморщился, затем мышцы его расслабились.

– Но если вдруг что-то будет не так – если мне, например, станет больно, – вы же можете остановить тесты, да?

– Могу, но не остановлю, – ответил Торрес. – Кроме того, если ты вдруг очнешься, тот факт, что во время тестов ты думал, сведет их результаты к нулю. По условиям, во время испытаний мозг не должен работать.

Тридцать секунд спустя глаза Алекса закрылись, дыхание стало глубоким и медленным. Взглянув еще раз на мониторы, Торрес вышел из лаборатории.

Войдя в кабинет, Торрес сел за стол и принялся неторопливо набивать табаком трубку. Машинально зажег ее, не отрывая глаз от монитора, соединенного с установленной в лаборатории камерой. Все шло, как он и предполагал, а значит, целый час он может провести наедине с Эллен Лонсдейл.

– Наверное, ты хочешь объяснить мне, почему твой муж не пришел сегодня вместе с тобой – так?

Нервно выпрямившись в кресле, Эллен скрестила ноги и бессознательным движением натянула юбку на открывшиеся колени.

– Он... понимаешь, я боюсь, что у нас кое-какие проблемы.

– Это меня не особенно удивляет. – Казалось, Торреса больше занимала его трубка, нежели собеседница. – Поверь, я ничего не имею против твоего мужа – просто у многих при общении со мной возникают трудности... – Его глаза смотрели на нее не отрываясь, словно гипнотизировали. – Меня всегда считали лунатиком – ты же помнишь...

Эллен принужденно улыбнулась – разумеется, она помнила.

– Как бы там ни было, это давно прошло. А по правде – ты учился настолько лучше нас, что мы просто боялись этого!

– По-моему, многие до сих пор боятся, – заметил Торрес. – Твой муж, например.

– Боится, по-моему, но это не совсем так... – попыталась возразить Эллен.

– Да? А что же? – Торрес перебил ее. – Опасается? Сомневается? Или ревнует? – Нетерпеливым жестом он словно отшвырнул свои слова в сторону. – Что бы там ни было – уверяю тебя, что меня это нисколько не заботит, – это нужно прекратить. Исключительно ради Алекса.

Значит, дело всего лишь в этом. У Эллен вырвался невольный вздох облегчения.

– Я понимаю. Собственно, именно об этом я и хотела поговорить с тобой. Раймонд, я... я беспокоюсь за Марша. То, что случилось с разумом Алекса... Мне не хочется говорить, что Марш на этом свихнулся, но на самом деле боюсь именно этого!

– И кроме того, – добавил Торрес, – ты боишься его подозрений в том, что я преследовал какую-то свою цель при этом эксперименте. Так?

– Так.

– В таком случае, нам следует постараться, чтобы этого не случилось! – Торрес улыбнулся ей, и внезапно Эллен почувствовала себя увереннее. В ее давнем однокласснике была сила, уверенность в том, что он делает – и это против воли заставляло ее поверить: что бы ни случилось, он сумеет с этим справиться.

– А я... что-нибудь могу сделать?