Ублюдок Баннермен - Спиллейн Микки. Страница 5

— У тебя сегодня вечером свидание?

— Нет... Вэнс собирался остаться в городе. У него там какие-то дела с недвижимостью.

— Тогда, наверное, мы сможем съездить в клуб, выпить по рюмочке, послушать музыку... Посмотреть ревю и потанцевать... Что скажешь?

— О, с удовольствием, Кэт. Буду готова через четверть часа.

— Я жду внизу.

Но вниз я не спустился, а пошел по галерее и открыл дверь в комнату Майлса. На то, чтобы убедиться: здесь для меня нет ничего интересного, понадобилось пять минут. Дядя жил, как животное, которое не знает никаких забот. Он обожал все дорогое и в комнате не было даже намека, что у этого человека могут быть какие-нибудь заботы.

У Тэдди были несколько другие вкусы. На столе в его комнате красовался целый арсенал: два револьвера, ружье и шесть пистолетов. Кроме того, на стенах висели картины с местными видами и несколько профессионально выполненных набросков девчонок того типа, что выступают в шоу, причем с хвалебными и весьма пошленькими надписями «их дорогому Тэдди», который, похоже, позаботился, чтобы у всех них были норковые манто.

Зато комната Руди оказалась точной копией жилища его папаши. Очевидно, он тоже не отличался большим умом и любил показуху.

Я побывал и в туалете, и в кабинете, и в гардеробной, и наконец зашел в библиотеку. Книжные полки были заставлены в основном историческими романами, которым позавидовал бы любой американский мальчишка. Единственная вещь, не вязавшаяся с обстановкой — портрет женщины, статной брюнетки, в раме восемь на десять. На портрете не было никакой надписи, и я подумал, что она, наверное, не имеет отношения к дому, и что кто-то стащил ее откуда-то или сорвал с рекламы. Как бы там ни было, а Руди, выходит, тоже интересуется женским полом.

Я положил портрет на место и спустился вниз ждать Аниту. Скоро она появилась. На ней было простое черное платье, казавшееся совершенно воздушным и хорошо оттенявшим ее прекрасные каштановые волосы.

Увидев ее спускающейся по лестнице, я почувствовал какое-то стеснение в груди и несколько секунд стоял опустошенный, ругая себя за то, что напрасно потерял столько времени. Ведь она ждала меня все эти годы! Ждала! Она ждала, но когда я приехал, оказалось слишком поздно.

— Ты готов, Кэт?

— Да. Куда едем?

— Ну... ты сам говорил, в клуб...

— И причем в самый роскошный!

— Тогда в «Чероки-клуб».

— Вот и чудесно. Помчались!

Проехав вдоль побережья около пяти миль на север, мы оказались на полуострове примерно в милю длиной. На самом его конце светились огни низкого современного здания, а рядом с ним находилась автостоянка в гирляндах огней. Немного в стороне, по ту сторону дороги, были разбиты теннисные корты и два бассейна. Светящиеся на самой оконечности мыса неоновые трубки скромно извещали, что это и есть «Чероки-клуб».

— А откуда ты знаешь, где он находится? — удивилась Анита. — Его построили три года назад.

Я не стал говорить ей, что успел побывать здесь, чтобы проверить кредитоспособность Баннерменов.

— Узнал в городе, когда расспрашивал, какие тут изменения произошли без меня.

Клуб был переполнен, и если бы не Анита, я даже не нашел бы места, где припарковать машину. Они стояли по три в ряд и когда дежурный, не переставая жевать, собрался наброситься на меня с руганью, вдруг появился человек в смокинге, заметил Аниту и прогнал дежурного. После этого он поздоровался с нами и сказал:

— Извините, мисс Баннермен, этот негодяй работает здесь недавно.

— Его что, взяли на место того парня, которого недавно застрелили? — поинтересовался я.

— Да... А в эти дни у нас особенно много хлопот... — он умолк и о чем-то задумался. — Только его не застрелили, а зарезали, — добавил он как бы между прочим. — Проходите, пожалуйста, я поставлю машину на ваше обычное место, мисс Баннермен.

Я выключил мотор и мы направились к зданию.

— Смотри-ка, у тебя даже есть постоянное место на стоянке! И часто ты тут бываешь?

— Только вместе с Вэнсом, просто подышать воздухом клуба.

— Он что, игрок?

Анита испытующе взглянула на меня, но, видимо, выражение моего лица ей ничего не подсказало.

— Очень редко. В этом смысле он довольно старомоден. Предпочитает вкладывать деньги в бизнес.

— Да... весьма рассудительный парень, — заметил я.

Швейцар с метрдотелем были очень предупредительны. Но не успели мы подойти к столику, какой-то приземистый человек с седыми прядями в волосах с улыбкой поклонился Аните, словно спрашивая, откуда, черт возьми, мисс Баннермен выкопала меня. Она представила нас друг другу. Он оказался владельцем клуба, Лесли Дугласом, и как только узнал, что я тоже принадлежу к семейству Баннерменов, сразу нашел улыбку и для меня. Я понял, что Баннермены тут пользуются неизменным уважением, невзирая на то, в каком костюме приходят.

Столики в ресторане располагались полукругом вокруг танцплощадки, а в передней части зала стояли подмостки, на которых джаз из восьми человек играл что-то быстрое. В ресторане имелись еще и два бара. Один был предназначен только для мужчин и находился на втором этаже. Там же поместилось и казино — заведение высшего класса. Оно напоминало казино Лас-Вегаса или Рено, а больше всего — казино в Монте-Карло. Здесь играли по-крупному.

Я вдруг почувствовал себя так же хорошо, как хорошо чувствует себя кот, попавший в собачью конуру.

Часа два мы пили, беседовали и танцевали. На эти два часа мы превратились в детей, часто улыбались и даже хохотали, так нас все веселило. И все два часа я врал ей, рассказывая, как разумно провел эти годы. Я не хотел, чтобы она знала правду. В эти два часа любовь светилась в нас с такой силой, как не светилась никогда. И мы знали это. И ничего не могли с собой поделать...

Я прекрасно понимал, что она боится уронить честь семьи, и потому сдерживал чувства, хоть и боялся, что взорвусь в любую минуту.

Без пяти двенадцать Анита извинилась и сказала, что должна привести себя в порядок, а я заказал еще одну порцию спиртного. Заказ еще не принесли, когда я заметил рослого парня, с улыбкой приближающегося к моему столику. По пути он перекидывался словами с теми, мимо кого проходил, и наконец подошел ко мне.

Теперь он был совсем близко и я увидел, что у него перебит нос и изуродовано ухо, а под одеждой угадывались крепкие мышцы, которые могли принести мне неприятности, захоти он этого.

Кивнув на свободный стул, он спросил:

— Не возражаете?

— Нет. Садитесь, пожалуйста. Хотите выпить?

— Спасибо, я на дежурстве.

— Здорово! И это действительно так?

Он небрежно пожал мощными плечами.

— Собственно, это не имеет значения. Просто я так обычно говорю.

— Неплохо придумано. Ну и шутник же вы!

Человек этот явно хотел со мной о чем-то поговорить. Он подождал, пока я выпью, и небрежно откинулся на спинку стула.

— Думаете, шучу?

— Конечно, — ответил я, — но это, собственно, тоже не имеет значения. Просто я обычно так говорю.

— Вас, видимо, ничто не может вывести из себя?

— Профессия обязывает.

— В общем, я к вам по делу. Говорят, вы из Баннерменов. Это правда?

— Печально, но факт...

— А вы случайно не тот Баннермен, которого звали Кэт Кей?

Я испытующе посмотрел на него, пытаясь понять, что же ему нужно, потом кивнул.

— Может быть, вы меня забыли и не узнаете. Это будет совсем не удивительно, я ведь так изменился с детства. Физиономию мне покалечили на ринге. Я Пит Сальво. Мы вместе ходили в школу.

Я радостно улыбнулся и протянул ему руку.

— Черт возьми, Пит Сальво! Ты еще когда-то застрял головой в заборе?

— И ты еще помнишь об этом?

— Черт, конечно, помню! Я помню все, что мы вместе вытворяли. Да, давненько это было.

— Очень давно... — он взглянул мне прямо в глаза. — А ты занимался боксом?

— Немного.

— Оно и видно. Глупейшее занятие... Ты давно в этих местах?

— Дней пять, не больше.