Дебаты под Martini - Бакли Кристофер Тэйлор. Страница 15

Семь лет спустя он обнаружил, что записывает морские истории, которые рассказывает ему один из клиентов, бывший подводник.

– И вдруг у меня в голове словно лампочка вспыхнула, и я сказал: «Эй, подводники ведь почти как летчики-истребители. Они делают то же самое, только чуть медленней».

Он начал писать, и к концу октября восемьдесят третьего показал две главы Марти Каллахан, редактору «Нейвел инститьют пресс» в Аннаполисе. Клэнси однажды уже работал с Каллахан, написав статью о ракетах Эм-Экс для «Просидингз», журнала «НИП». Если не считать той статьи, «НИП» публиковал в основном учебники по военно-морскому делу, и ни разу не издавал романов. Но Каллахан понравились написанные главы, и она велела Клэнси продолжать. Он пошел домой и начал все заново.

Писал он в свободное время, засовывая лист бумаги в свою «Ай-би-эм Селектрик», всякий раз как появлялась возможность. У него не было никакого плана, и он даже не знал, чем все закончится. «Я позволяю персонажам самим вести игру. Звучит бредово, но работает».

Так или иначе, Клэнси считал, что писать подобным образом «забавнее». «Для писателя это такой же процесс открытий, как и для читателя, – говорит он. – И, по-моему, в этом-то и состоит наслаждение от писательства: все написанное по-настоящему ново, и ты не знаешь, что будет дальше, до тех пор пока это не происходит».

Он отстучал последние две главы, – почти сотню страниц! – не чуя пальцев, за два дня. Потом, двадцать восьмого февраля, всего четыре месяца спустя после первой встречи с Каллахан, явился в офис «НИП» с рукописью в семьсот двадцать страниц.

Клэнси говорит, что прождал три недели, «чтобы выяснить, сотворил он стоящую вещь или растопку для камина». (Мы лично считаем, что здесь он слегка привирает.) В конце концов редактор «НИП» позвонила и сообщила, – к чему так много слов? – что пускать рукопись на растопку не стоит. Он не помнит точно, как она это сказала.

– Я весь день пребывал в эйфории… Конечно, все это чудесно, но в тот вечер я никуда не пошел и не стал ничего отмечать. У меня трое детей. А это отучает витать в облаках.

Редакторы «НИП» попросили нескольких морских офицеров высказать мнение о рукописи и, по словам Клэнси, один из них «не на шутку встревожился». Он написал в «Пресс», что в романе столько секретных сведений, что о публикации не может быть и речи.

Клэнси со смешком вытаскивает копию письма, в котором написано, что «Красный Октябрь» – это не «Глубоко и тихо» (классический роман из жизни подводников и фильм о Второй мировой войне).

– Вот тут он прав, – говорит Клэнси. – Нед (Эдвард Л.) Бич – писатель намного лучше меня.

Клэнси даже отказывается называть себя писателем, – он называет себя рассказчиком.

– Возможно, превращение так и не произойдет. Буду пытаться. У меня получилась довольно приличная книга, верно? Не «Король Лир», конечно. И меня иногда немного смущает, когда ее так превозносят. (Мы не помним, чтобы хоть кто-нибудь сравнивал ее с «Королем Лир», но мнение похвальное.)

Однако военных неподдельно встревожила глубокая осведомленность Клэнси о самых надежно охраняемых секретах. Неожиданно для себя Клэнси оказался под пристальным вниманием военно-морской следственной службы и офицера из Пентагона, желавшего знать, каким образом писатель накопал столько сведений об атомных подводных лодках – и где.

Клэнси сделал капитану одолжение, сообщив, от кого все это узнал, опустив имена офицеров, которые находились на действительной службе. Не то чтобы они выдали засекреченную информацию, просто Клэнси не рассчитывал, что капитан поверит, будто они ее не выдали. В конце концов Клэнси заявил:

– Послушайте, если вы хотите, чтобы я вычеркнул какую-то секретную информацию, скажите какую, и я ее вычеркну.

Это поставило офицера в несколько затруднительное положение.

– Не могу, – ответил он. – Тогда мне придется подтвердить то, чего подтверждать нельзя.

– Но что действительно их проняло, так это то, что я знал выражение «Чокнутый Иван», – говорит Клэнси, имея в виду морской термин, обозначающий маневр, которым русские подводные лодки проверяют, нет ли за ними слежки. – Мне его один клиент подкинул. Их просто взбесило, что я знаю, что это значит.

Когда Клэнси наконец встретился с Джоном Леманом, секретарем военно-морского ведомства, тот сказал ему, что его первой реакцией на книгу было гневное «Кто, черт побери, это разрешил?».

«Красный Октябрь» вышел в октябре восемьдесят четвертого, и за первые шесть недель разошлось двадцать тысяч экземпляров.

– Для первого романа – совсем неплохо, – как всегда скромничая, говорит Клэнси: ведь общее количество проданных экземпляров дебютных романов редко превышает одну десятую от двадцати тысяч. К концу же года объем продаж грозил перевалить за пятьдесят тысяч. – Для первого романа, – бесстрастно изрекает Клэнси, – это уже хорошо.

Тем все могло и закончиться, если бы не цепь неких событий. Иеремия О'Лири – репортер «Вашингтон таймс», который при Рейгане служил спикером Совета национальной безопасности, – дал экземпляр книги Нэнси Рейнолдс, подруге четы Рейганов и совладелице «Векслер, Рейнолдс, Харрисон и Шуль» – компании в Вашингтоне, лоббирующей президентские интересы. Рейнолдс направлялась в Буэнос-Айрес, и О'Лири хотел, чтобы она передала роман американскому послу в Аргентине, их общему другу. Рейнолдс прочитала его в самолете и так увлеклась, что заказала целую пачку «Красных Октябрей» на рождественские подарки. Один из них оказался под президентской елкой.

Спустя немного времени «Тайм» опубликовал статью о Рейгане, в которой упоминалось, что тот читал «Красный Октябрь». И назвал его «классной историей».

Возможно, народ в «Нэйвел инститьют пресс» и не имел особого опыта в публикации романов, но тупостью уж точно не отличался. Они напечатали президентское одобрение огромным шрифтом в рекламе «Нью-Йорк таймс».

– Эта цитата, – говорит Клэнси, – обеспечила нам место в национальном списке бестселлеров. Мы держимся в нем до сих пор.

«Красный Октябрь» взлетел на второе место в списке твердых обложек.

– Был бы на первом, если бы не этот мерзавец Стивен Кинг, – говорит Клэнси, напуская на себя хмурый вид. – Подожди он еще недельку со своей «Командой скелетов», и на первом месте был бы я. Но кто сказал, что мир справедлив?

Книге помогло то, что для издательского сообщества она оказалась в диковинку. Подача была сделана не с той стороны поля, – от компании, которая печатает учебники по военно-морскому делу, что «пробудило в людях интерес», как сказала Дэйзи Мэрилз, ответственный редактор цеховой библии, «Паблишерз уикли».

– Это необычно, поэтому книгу было легко раскрутить: публика сама заглатывала наживку. Очевидно, сыграло роль и то, что, в сущности, вещь совсем неплохая. И успех был вполне предсказуем.

Так и вышло, что в марте восемьдесят пятого страховой агент из Оуингса обнаружил, что получил приглашение в Белый дом, и даже не одно, а целых три за две недели.

– Первой была встреча в Овальном кабинете, – говорит Клэнси. – В тот день хоронили Черненко. (Вот почему он не смог присутствовать.) – Пришел Генри Киссинджер. Мы обедали в зале Рузвельта с разными важными персонами: секретарем Леманом, сенатором Марком Хартфилдом, генералом Брентом Скоукрофтом и Нэнси Рейнолдс, конечно же. Президент сказал мне, что книга ему понравилась, и спросил, о чем будет следующая, и я рассказал. Он спросил: «Кто победит?» – и я ответил: «Хорошие парни». Это было великое событие, – говорит Клэнси с улыбкой. – А на следующей неделе нас пригласили снова: на церемонию встречи президента Аргентины и парадный обед в его честь. Так что неделя выдалась славная.

И добавляет:

– Я рад, что голосовал за этого парня. Клэнси качает головой.

– Обладай я его шармом, я был бы самым богатым страховщиком в мире. Просто стоял бы на углу улицы и говорил прохожим: «Купите у меня страховку». И покупали бы! – Это как идти у всех на виду. Единственное, чего не хватало в Овальном кабинете, так это неопалимой купины.