Дебаты под Martini - Бакли Кристофер Тэйлор. Страница 26

Последний день курса мы ездили в фургоне по улицам расположенного поблизости Винчестера, штат Вирджиния, и пытались вычислить, кто нас «ведет». Вел нас, как нам казалось в приступе паранойи, каждый встречный: матери семейств за рулем «вольво»-универсалов; пожилые дамы (не думали же они, что мы совсем тупые и способны поверить, будто штуки, торчащие у них за ушами, это слуховые аппараты?); татуированные байкеры, привалившиеся к заборам и взиравшие на нас; отец с трехлетней дочуркой, паркующийся перед кабинетом педиатра, (ха! они что, за дураков нас держат?) – и каждый человек в каждой телефонной будке по ходу движения. Мы записали их приметы и время, когда их видели, именно так, как учил Энди, не упустив ни одной мелочи.

В обнаружении слежки есть кое-какие тонкости. Вот одна из них: дождитесь, когда загорится красный, рваните вперед и посмотрите, последует ли кто за вами (рассерженный коп не в счет). Если вы идете пешком, зайдите в ресторан, сделайте заказ, заплатите вперед, дав официанту щедрые чаевые, и рвите когти, оставив «наблюдателя» разбираться со счетом. Если дело происходит в Латинской Америке, попробуйте вот что: отправляйтесь в ближайший гей-бар, оставив своего «наблю-дателя»-мачо переминаться у входа, – вряд ли он рискнет следовать за вами, отбившись от десятка пылких подражателей Кармен.

Большинство из тех, кого мы убежденно считали своими преследователями, оказались «призраками» – то есть им не было до нас никакого дела. На третьем, последнем круге по городу Энди дал нам пару намеков на то, где наиболее вероятна засада. Быть наблюдателем – самая скучная работа на свете, терроризм для начинающих. Но это не значит, что ведущие слежку спят на ходу. Наоборот, они спят и видят, как бы продвинуться по террористической карьерной лестнице. Они – очень расторопные ребята. Генерал Хейг был под наблюдением целый месяц, прежде чем эксцентричные евро-террористы взорвали его машину на выезде из Монса, Бельгия, в 1979 году. Баскские сепаратисты три года планировали убийство испанского премьера Карреро Бьянко – оно свершилось-таки в 1973-м. (По чистой случайности сценарий оказался точной копией убийства народовольцами царя Александра II в 1881-м.) Уругвайские тупамарос, похитившие сэра Джеффри Джексона в 1971-м, практиковались на его машине. Слежка за двумя полковниками военной авиации США, убитыми в Тегеране в 1975-м, была организована настолько тщательно, что те, кто планировал преступление, нарисовали для себя следы на тротуаре там, где должно было произойти нападение.

Усилия должны совершаться с обеих сторон. После кровавого, но неудачного покушения на Мэгги Тэтчер в 1984-м, ИРА передала британскому правительству такое сообщение: «Вам удача нужна постоянно. Нам она нужна только один раз». Возможно, самым явным неудачником из выпускников Би-эс-эр стал подполковник ВМС США Уильям Хиггинс – он служил в миссии наблюдателей ООН в Ливане, когда его похитили, подвергли пыткам и, возможно, в конце концов повесили. Похитители, сидевшие в коричневом «вольво», прижали его джип «чероки» к обочине простейшим блокирующим маневром. Что бы отвлечь внимание начавших преследование израильских войск, террористы задействовали в зоне похищения пять коричневых «вольво».

Самым явным счастливчиком из выпускников Би-эс-эр, пожалуй, можно считать некого американского дипломата, который в 1988-м служил в посольстве США в Каире. Однажды днем он и еще один человек ехали по городу, когда их начал догонять «пежо»-седан. Три вещи в этом «пежо» вызвали подозрение. Во-первых, все в нем сидели слева. Во-вторых, все стекла были опущены (в машине с кондиционером, в Каире?). В-третьих, – и это было решающим, – в ушах водителя торчали затычки. (Скажите, какой смысл изображать глухих перед парой американских дипломатов?)

Дипломат и его пассажир пригнулись и рванули вперед. Нападающие открыли огонь из автоматов. Дипломат был ранен в шею, но не потерял голову. Он въехал на тротуар, где поджидал еще один террорист. И сделал именно то, чему учат здесь: вместо того чтобы тянуться за собственным пистолетом, используйте машину в качестве двадцатитонной пули. Это сработает. Террорист отпрыгнул в сторону, чтобы не превратиться в лепешку. И дипломат со своим товарищем удрали от преследователей – членов группировки, специализировавшейся на убийствах израильских дипломатов в Каире.

– Мы считаем этот случай провалом, – сказал Кэл, – потому что стремимся к тому, чтобы вообще избежать нападения.

Энди упомянул еще одно происшествие, когда женщина, выпускница курсов, "наехала на нападавшего и разрезала его надвое, потом развернулась на месте и убралась восвояси. Для меня это означало «успех». Однако инструктор заявил: «Нет, ей следовало держаться немного правее, когда она направляла на него автомобиль». У них высокая планка.

Когда мы приблизились к «узкому месту», то увидели, что сзади пристроилась машина – коричневый «вольво», как это ни странно. А в телефонной будке, выше по улице, стоит тот самый парень в гавайской рубашке, которого мы видели накануне на углу. А спереди едет тот самый белый четырехдверный седан. Он развернулся, блокируя дорогу. «Вольво» подпер нас с тыла.

– О'кэй, что мне делать? – спросил Энди.

– Тарань, – ответил один из сидевших сзади.

– Передом иди задом?

– Передом.

– Нет. Задом. Всегда тараньте задом, если у вас есть выбор.

Вдруг из-за тонированных стекол выглянула миловидная женщина, возможно, жена одного из инструкторов Би-эс-эр, и хорошенькая девчушка лет семи. Они наставили на нас палки и закричали «пиф-паф!». Парни на заднем сиденье сумели с честью выйти из положения. Они улыбнулись маме с дочкой и сделали «пиф-паф» указательными пальцами.

– Вы разгадали загадку, – сказал Энди своим курсантам. – В этом и заключается разница между теми, кому суждено выжить, и теми, кому не суждено.

Мачо познается в деле

Однажды вечером я сделал татуировку на внешнем ребре правой ладони; она гласила: «Пошел на х..!» Само собой, мне следует дать объяснения. Мне было восемнадцать, и я был пьян – не только от шести банок пива, которые в меня влили, чтобы облегчить боль от намного более затейливой (и смачной) татуировки, делавшейся на моем бицепсе, но и от возбуждения: я, молодой матрос торгового флота, впервые сошел на берег в чужеземном порту (это был Гонконг).

Но, логично спросите вы, почему именно эти слова? Чтобы подшутить над корабельным начальством. Это оскорбительное выражение, вытравленное на моем эпидермисе, красовалось на том месте, которое лучше всего видно тем, кто принимает парад. Уловили суть? Я тоже не уловил, когда, проснувшись, обнаружил три источника острой физической боли: голову, бицепс и кисть руки. К тому же карма припасла для меня подходящее испытание – в тот день мне пришлось драить грузовые лебедки: двенадцать часов на стоградусной жаре, и все это время моя свежеукрашенная рука мокла в керосине. Каждая буква горела непередаваемо.

Второй вопрос, возникающий в связи с этим актом юношеского идиотизма: «Зачем мужчины делают такие вещи?» Я не имею в виду: «Зачем мужчины делают татуировки из бранных слов?» Единственный известный мне пример подобной выходки – это персонаж Роберта Митчема из фильма 1955 года «Ночь охотника». (Как здорово иметь один и тот же отличительный признак со знаменитым маньяком-убийцей! Мне следовало бы вытатуировать у себя на лбу свастику и достичь еще большего сходства с Чарлзом Мэнсоом [94].) Нет, я имею в виду: «Почему некоторые мужчины строят из себя крутых?»

Одно из преимуществ того, что тебе больше не восемнадцать, в том, что можно вспоминать те времена, когда ты учился курить перед зеркалом, производил впечатление на девушек, разгоняясь на красный свет, перемеривал двадцать пар очков, чтобы найти похожие на те, что носит Пол Ньюман, разглагольствовал о топливных инжекторах и «магнумах-357», помахивая пивной бутылкой, и носил такие узкие джинсы, что они натирали тебе яйца. Да, одно из преимуществ того, что тебе сорок один и ты счастлив в браке, состоит в том, что ты понимаешь, до чего все это было смехотворно, – и смехотворно до сих пор.