Мессия - Старлинг Борис. Страница 27

– Сексуальность Филиппа никого не касалась.

– Даже вас? В сексуальном смысле у вас все было хорошо?

– И это тоже не ваше дело.

Ред чувствует себя виноватым из-за того, что с Элисон говорят словно с подозреваемой, но понимает, что это, возможно, самый лучший способ получить от нее информацию. Судя по всему, она вовсе не склонна распространяться о личных секретах Филиппа, но им необходимо выведать их, и тут такая тактика вполне оправданна. Либо Джез выжмет из нее ответы, либо Ред, на фоне этого грубияна, покажется ей столь тактичным и дружелюбным, что ему Элисон расскажет что угодно.

– Элисон, пожалуйста, – говорит Ред максимально мягким тоном. – Детектив-инспектор Клифтон задает вам эти столь личные вопросы, поскольку у нас есть основания полагать, что убийство Филиппа могло произойти на сексуальной почве.

– По части секса у нас все было превосходно.

– Как часто вы занимались сексом? – снова встревает Джез.

– Достаточно часто.

– "Достаточно" – это как часто?

– Вероятно, больше, чем вы, инспектор.

– Просил ли Филипп вас сделать что-нибудь необычное?

– Что необычное?

– Ну, пытался ли он когда-нибудь заниматься анальным сексом, например?

Она закусывает нижнюю губу и густо краснеет.

Этого достаточно. Они все поняли. Джез собирается сказать что-то еще, но Ред останавливает его взглядом. Достаточно. Тактика сработала, как и ожидалось.

Элисон поворачивается к нему. Она все расскажет, но ему, а не Джезу.

– Ладно, что уж там. Филипп был бисексуалом. В юности он трахался со всеми подряд, и с мужчинами, и с женщинами, и обычными способами, и извращенными. То, о чем вы упоминали, тоже было для него обычным делом. Когда мы только начали с ним встречаться, он хотел, чтобы я дала себя связать, требовал анального секса и всего такого. Я сказала ему, что ничем подобным не занимаюсь.

– А потом?

– Потом он понял, что я говорю это вполне серьезно, и остановился. Сказал, что любит меня и не станет ни к чему принуждать. Сказал, что я помогла ему понять: мужчина призван возлежать с женщиной, а не с мужчиной. Привел по этому случаю какую-то цитату из Библии.

– Библии? Он заново открыл для себя религию?

– Нет. Думаю, ему просто понравилась эта цитата.

– Был ли он когда-либо неверен вам?

На лицо ее на миг набегает тень. Голос дрожит.

– Да.

– Насколько часто?

– Один раз. То есть это один раз, о котором я знаю.

– Когда вы говорите про один раз, вы имеете в виду один случай или одного человека?

– Одного человека.

– Речь идет о случайной ночи или об устойчивой связи?

– Об устойчивой связи.

– И как долго продолжалась эта связь?

На сей раз ее голос не дрожит.

– Полтора года.

– И как зовут ту, другую женщину?

– Это была не женщина. Это был мужчина. По имени Кеван Латимер.

Она смотрит, как Ред записывает со слуха имя, и уточняет:

– Кеван пишется через "а".

– Что он собой представляет этот Кеван Латимер?

– Один из друзей Филиппа. Воображает себя плейбоем. А по мне, так кусок дерьма.

– Чем он занимается?

– Бог его знает. Утверждает, что бизнесмен. Знаю только, что он побывал в тюрьме.

– А где он живет, вам известно?

– Где-то неподалеку от Паддингтона. Точного адреса я не знаю. Но раз он судимый, адрес должен быть в ваших компьютерах.

Ред думает с секунду.

– А почему закончилась эта связь? Потому что вы узнали об этом?

Элисон качает головой.

– Я ничего не знала, пока Филипп сам не рассказал мне об этой связи. И о том, что с ней покончено.

– А он не объяснил почему?

– Объяснил. Сказал, что у этого Кевана возникли проблемы с потенцией.

Сексуально неадекватен. Импотент. Ред и Джез снова переглядываются.

Элисон, похоже, твердо настроилась не плакать, как было в мае после смерти Филиппа. Здесь ведь нет женщины-констебля, чтобы приносила чай и всячески утешала.

Ред наклоняется вперед.

– Элисон, вы не представляете, насколько мы вам благодарны. Большое спасибо за сотрудничество.

Она молча кивает.

Ред подыскивает слова. Он чувствует себя обязанным выразить ей сочувствие.

– Вам, наверное, было очень тяжело.

Элисон сглатывает.

– Я пережила это. Труднее всего было смириться с ложью – он ведь уверял меня, что больше не имеет дела с мужчинами, а сам трахался с одним из них за моей спиной. Хотя, будь это женщина, разве мне было бы легче? Я убеждала себя, что... по крайней мере, с ним он не будет меня сравнивать.

Она умолкает и по-детски шмыгает носом, становясь особенно беззащитной.

– Я изо всех сил старалась выбросить это из головы, и мне почти удалось, но... Потом Филипп все испортил.

– Как?

– Он захотел, чтобы Кеван пришел на свадьбу.

Ред припоминает: она еще в тот раз говорила что-то о свадьбе. Что-то тривиальное, насчет ссоры из-за того, что он хотел пригласить кого-то, кого ей не хотелось видеть.

Оказывается, речь шла даже не о бывшей подружке, а о бывшем дружке. Не удивительно, что девушка вспылила.

И все же на следующее утро она вернулась сказать Филиппу, что Кеван может прийти на свадьбу. Уступила в ситуации, когда многие предпочли бы стоять на своем до конца. Что тому причиной, сильное чувство или просто бесхребетная натура, Ред судить не берется. В любом случае всего этого девушка не заслуживает.

Ред и Джез встают, чтобы уйти. Элисон жмет руку Реда и потирает нос, чтобы избежать рукопожатия с Джезом.

– Вы найдете дорогу к выходу? – спрашивает она.

– Да. Спасибо.

Джез нажимает кнопку вызова лифта и что-то вспоминает.

– Элисон?

Она, на полпути по коридору, останавливается и оборачивается. Враждебность к нему пылает в ее глазах.

– Да?

Двери лифта открываются.

– Какое было среднее имя Филиппа?

– Его среднее имя Джон. А что?

– Так, любопытство, – отвечает Джез и благодарит двери лифта за то, что они закрываются за ним и его ложью.

Ред сидит за столом у себя в комнате, когда раздается стук в дверь.

Он смотрит на часы. Двенадцать двадцать пять. Это не могут быть родители, потому что они ушли менее двадцати минут тому назад. Ушли на встречу с Эриком без него, по совету Хокинса. Рассказывая Реду по телефону о том, что случилось, Хокинс явно чувствовал себя не в своей тарелке. Эрик, после предъявления обвинения находившийся в камере, вдруг принялся барабанить в дверь и кричать, что он свернет, на хрен, шею Реда точно так же, как свернул, на хрен, шею Шарлотты Логан. Уговоры и угрозы вколоть успокоительное не подействовали, и, чтобы усмирить его, потребовались совместные усилия четверых полицейских. Резкая и неожиданная перемена в поведении, если учесть, что до того момента он покорно смирялся со своей участью. Похоже, более всего Эрик переживал из-за нарушенного братом обещания, и в такой ситуации действительно казалось предпочтительным, чтобы родители увиделись с ним без Реда. Хокинс считал, что Ред сможет повидать брата позднее, когда тот успокоится. Реду ничего не оставалось, как согласиться.