Маг-менестрель - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер. Страница 29

— Побоялся, что сам его стукнешь, верно?

— Точно, — кивнул Паскаль и тоже перешел на «ты». — Ты, видать, тоже со своим отцом когда-то вот так же поругался?

— И не раз. Только мой отец не понимал, зачем мне понадобилось изучать литературу. Но, признаться, в одном твой отец прав. Шарлотта — красивая девушка, и характер у нее, похоже, просто золотой.

— Это правда! — быстро подхватил Паскаль. — Я и не надеялся, что у меня будет такой верный друг, как она. Вот только люблю я не ее.

— О... — Мэт запрокинул голову и прикусил нижнюю губу. — Да, ну что тут поделаешь, тогда Шарлотта поневоле покажется менее привлекательной. Значит, твоя возлюбленная живет в Латрурии, и ты идешь на юг, чтобы повидаться с нею. А как ее зовут, я запамятовал?

— Она — дама редчайшей красоты и изящества, — нараспев проговорил Паскаль, с глупой улыбкой глядя в одну точку. — Волосы у нее золотые, глаза синие, как море, а лицо свежее и прекрасное.

— Да, похоже, ты действительно влюблен.

На самом деле Мэту показалось, что если девушка действительно так хороша, как описывал ее Паскаль, то у него мало шансов на взаимность. Внешность у сына сквайра была самая заурядная. Лицо длинное, губы тонкие, щеки впалые. Единственной привлекательной чертой этого лица были глаза Паскаля — большие, темные, выразительные. Мэт еще подумал: и чего в нем такого нашла Шарлотта? Ну, с другой стороны, приказы отца и всякое такое...

— А как ты с этой красавицей познакомился?

— Прошлым летом наши латрурийские родственники приехали погостить у нас, и я увидел Панегиру! Только глянул на нее — и голову потерял!

— Стало быть, любовь с первого взглядя?

— Вот-вот. А поговорить с ней с глазу на глаз мне ну никак не удавалось. Все она то с сестрами, то с дуэньями, то с тетками. Но я дождался удобного момента, когда другие были далеко. Я сказал ей, как меня зовут, и восхвалил ее красоту. Она засмеялась, сказала, что я ей льщу, но я-то увидел, как сверкнули в ответ ее глаза!

— Влюбленные знают много такого, что на самом деле неправда, — медленно проговорил Мэт. — Пожалуй, я помню что-то насчет того, что вы двоюродные...

— Да нет, троюродные, наверное, а то и пяти— или шестиюродные. Дальние-предальние родственники. Это не имеет никакого значения.

— Для влюбленного ничто не имеет значения и начинает иметь значение только после свадьбы. Значит, она не сказала тебе, что любит, а ты не сделал ей предложения?

— Нет, но я не сомневаюсь, что она точно меня любит! И я непременно попрошу ее стать моей женой!

— Все-таки мне кажется, это очень легкомысленно — бросить все: родных, дом и топать к ней на юг!

— Но я должен! — Паскаль устремил на Мэта взгляд лихорадочно блестящих глаз. — Потому что вчера один из моих южных кузенов сказал, что мою милую Панегиру просватали. И что еще того хуже — через месяц свадьба. Я должен остановить ее! Я должен сказать ей о своей жгучей любви, чтобы она отвернулась от этого старого козла, которого ей прочит в мужья ее отец! Я должен спасти ее от такой ужасной участи!

— О! Так он старше нее?

— Да! Лет на двадцать, не меньше! Урод с гнилыми зубами, с пузом, и изо рта у него несет, как из помойки, — это уж наверняка! А Панегире всего восемнадцать — разве ж можно такой чудесный первоцвет обрекать на такую ужасную судьбу?

— А ты всерьез считаешь, что она способна порвать со своим семейством и соединиться с тобой?

Плечи Паскаля горестно поникли.

— Нет. Боюсь, что нет. Что мне ей такого предложить? Ну, стишки я придумывать мастак. Разве что сердце свое готов ей отдать без оглядки?

— И любовь, — мягко добавил Мэт.

— И ведь какую любовь! — подхватил Паскаль. — Да от такой любви весь мир бы загорелся! От такой любви она на крылышках будет летать всю свою жизнь!

Мэт почувствовал в словах Паскаля поэтичность, и это не было преувеличением — он ощутил, как рядом собираются магические силы в ответ всего лишь на несколько красочных слов. Мэту стало зябко: он повстречал поэта, который не может держать себя в руках и наверняка способен выпалить стихи в самый неподходящий момент и, соответственно, вызвать всякие странные вещи.

— Скажи-ка, ты писать умеешь?

— Умею, — ответил Паскаль и недоуменно поинтересовался: — А почему ты спрашиваешь?

— Да так, просто... хочу попросить тебя, если тебе на язык просятся стихи, ты их лучше записывай, а вслух не говори, ладно? Насчет того, что стихи для женитьбы — не самое лучшее оружие, это ты, по-моему, уже и сам уяснил?

— Уяснил, — пробормотал Паскаль и опустил голову. — Конечно, что и говорить, кто за меня пойдет? Я беден, лицом и фигурой не вышел, а теперь, когда взбунтовался из-за папашиных притеснений, то и дома в наследство мне не видать как своих ушей, и земли тоже! Только я все равно пробьюсь в люди, завоюю и. славу, и богатство! Вот если бы только мне удалось уговорить Панегиру подождать годик-другой, я бы ей доказал, что достоин ее любви!

Мэт решил, что скорее всего девушке пришлось бы ждать этого доказательства лет этак пять-шесть, и то если парень будет трудиться не покладая рук и если ему крупно повезет.

— Но тебе непременно надо добраться к ней до свадьбы.

— Да! — Паскаль вскочил на ноги и лихорадочно скомкал свое одеяло. — Нельзя тратить ни минуты! Вот спасибо, что вы разбудили меня, сэр Мэтью. — Неизвестно почему Паскаль вдруг вернулся к обращению на «вы». — Мне пора!

Мэт совсем не рассчитывал на такой оборот.

— Погоди немного, дружище! — И он протянул руку, загораживая дорогу Паскалю и как бы призывая его к осторожности. — На пустой желудок далеко не убежишь. Давай сначала позавтракаем, а? И потом знаешь еще что? Между прочим, проникнуть в Латрурию не так-то легко.

— У меня-то еще как легко получится. Тут неподалеку есть тайная тропка — ее знает всего несколько семейств. Ну, не сказать, чтобы она прямо-таки уж совсем тайная, но, если про нее и знают воины тамошнего короля, они на нее даже не смотрят.

— Вот как? Ну, надо же! — Мэт навострил уши. — Послушай, у меня тут припасов — одному не съесть. Как насчет тот, чтобы вместе перекусить, а потом я бы с тобой пошел, а?

— Почему не перекусить, раз приглашаешь, — удивленно вымолвил Паскаль. — Я-то так спешил, что только каравай хлеба прихватил с собой. Хорошо, я согласен, пошли вместе!

— Отлично! — воскликнул Мэт, однако ему все-таки было немного совестно. — Понимаешь, у меня тут кое-какие сложности. Тут одно чудовище... словом, оно почему-то охотится за мной, решило, что я ему очень гожусь на закуску. Где бы я ни пытался перейти границу — оно тут как тут, иглавное, все время знает, дрянь такая, где я появлюсь.

— Чудовище? — Паскаль встрепенулся. — Это мантикор, что ли?

Мэт изумленно уставился на него.

— А ты откуда знаешь?

— Да про него давно рассказы ходят в нашем семействе. Не бойся, друг, я знаю старое фамильное заклинание, с помощью которого мы быстренько приручим этого зверюгу.

— Семейное заклинание? — И тут Мэт вспомнил. — Ах да, ты же говорил, что твой дед был чародеем. И ты хочешь сказать, что унаследовал его талант?

— В смысле того, что я стишки слагать мастак и чую невидимые силы-то? — чуть ли не небрежно уточнил Паскаль. — Добра-то! Это у нас все в семье умеют, все по-разному, конечно.

— Способность творить чудеса у вас, значит, доминантный признак, — пробурчал Мэт себе под нос, глядя на то, как молодой человек стал на колени у костра и раздувает пламя. — Ну а ты, что ты умеешь?

Паскаль пожал плечами:

— Ну... Что умею — того хватит, чтобы прочитать древнее фамильное заклинание и чтобы все вышло, как надо — ну, скажем, домовых приманить на миску молока, если мне их помощь потребна... что еще-то? Огонь развести, бородавки вывести и всякое такое.

— И еще от мантикоров избавляться?

— Только от одного, — уточнил Паскаль, подняв кверху указательный палец. — Он нам почти что родня — так долго его знает мое семейство. А если в Латрурии есть другие мантикоры... да нет, это вряд ли.