Маг-менестрель - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер. Страница 31

Мэт увидел свет в конце туннеля и догнал Паскаля. Тронув его за локоть, он напомнил:

— Не забудь про мантикора.

— Не бойся, — заверил его Паскаль, но пошел дальше чуть медленнее, бормоча на ходу:

Стихотворение получилось, спору нет, замечательное, однако на заклинание, по мнению Мэта, явно не тянуло, поэтому он очень удивился, видя, как бесстрашно молодой человек шагает вперед. Тогда Мэт на всякий случай стал бормотать свое предыдущее заклинание...

А потом Паскаль вышел из пещеры, и мир разлетелся на куски от дикого вопля.

В последнюю секунду Мэт понял, что не хочет, чтобы парень погиб в одиночку. Он выбежал из пещеры, выхватил меч, увидел летящую к ним лохматую массу, кучу зубов... Но тут Паскаль прокричал:

— Лежать, чудовище. Лежать, ибо тебя заклинает сын чародея!

Мэт никогда раньше не видел, чтобы чудовище, да и вообще какой-нибудь зверь так реагировал на команду «лежать» и принимал лежачее положение из положения полета в воздухе. Мантикору было очень нелегко. Он заметался, в прямом смысле заметался в воздухе, пытаясь изменить направление. И изменил — нацелился на Мэта, оскалил пасть...

А Мэт вытащил из кармана засахаренную сливу и швырнул ее в пасть мантикора. И только потом отпрыгнул в сторону — сумел допрыгнуть до Паскаля и встать по другую сторону от него.

Челюсти мантикора машинально захлопнулись, глотка протолкнула комок. Мантикор еще раз перевернулся в воздухе и приземлился на пузо. Вид у чудовища был донельзя удивленный. Впервые за все время своего знакомства с Мэтом оно закрыло рот. А потом вид у мантикора стал очень довольный.

— Ой, какая вкуснятинка! — проурчал он. — Какая часть твоего тела это была, о чародей?

— Да никакая это не часть моего тела, — ответил Мэт. — Остатки десерта с ужина двухдневной давности. Приберег на всякий случай.

— Вот спасибо тебе! Этого, конечно, маловато будет, чтобы оставить тебя в живых, но все равно спасибо. Я таких лакомых кусочков в жизни не пробовал.

И мантикор снова стал подкрадываться к Мэту.

— Стоять! — приказал ему Паскаль, выставив руку ладонью вперед, и Мэт дал ему максимальное число очков за храбрость, но ни одного за ум.

Но потом он назначил себе несколько штрафных очков, поскольку чудовище мгновенно остановилось, свернулось клубком и потерлось головой о ногу Паскаля, издавая грохочущий звук, смутно напомнивший Мэту мурлыканье. Юноша дрожал, но стоял не двигаясь. Не отрывая глаз от чудовища, он спросил у Мэта:

— Где же ты разжился этой сливой?

— Да сразу после ужина, пока вы с Шарлоттой обсуждали ваше будущее, — ответил Мэт. — А тебе как удалось заставить эту киску повиноваться?

Паскаль опасливо опустил глаза и сказал, пожав плечами:

— Сам не знаю. Наверное, все дело в стихотворении моего деда. Это он первым приручил этого мантикора, запретил ему есть человечью плоть и красть скот. Но за это дед давал мантикору по бычку в день или по две овцы, если не было бычков.

— Вкуснятинка! — На мантикора нахлынули приятные воспоминания, и он заискивающе глянул на Паскаля. — Так регулярно я прежде никогда не питался. Я так горевал, когда старик умер, но через день мне захотелось кушать. И все-таки, храня память о нем, я не стал есть ни скотину, ни людей в окрестностях его вотчины, я удалился в Латрурию, где и прозябаю до сих пор. Собачья тут у меня жизнь, молодые люди, вот что я вам скажу, и даже хуже, чем собачья. Ухватишь где-нибудь мясного — и сматывайся поскорее, пока рыцари или колдуны не проведали... А то с целым войском крестьян приходится воевать за какую-нибудь скотинку. Вкусно-то оно вкусно, конечно, а как бока намнут... Вот и скитаюсь от одного колдуна к другому и питаюсь только зерном да ихними врагами! Значит, ты, мил человек, пришел, чтобы меня освободить?

Паскаль растерялся, а Мэт прошептал ему на ухо:

— Если скажешь, что это не так, то он должен будет и дальше служить тому колдуну, который его на меня натравил. И тогда уж точно он сожрет меня с потрохами. Я, конечно, понимаю, тебе нет до этого дела, но все-таки...

— Но если я его совсем освобожу, он же тогда может напасть на меня, — прошептал в ответ Паскаль. Но мантикор услышал.

— Никогда! — возмутился он. — Никогда бы я не посмел пожрать плоть и кости моего повелителя Флериза! Я до сих пор не могу пить его кровь, в чьих бы жилах она ни текла!

— Наверное, ты действительно очень любил старика? — заискивающе проговорил Мэт.

— Очень! Он ведь мог бы меня прикончить, верно? Но он вместо этого меня приручил. И вдобавок кормил.

Мэт хотел было заметить, что заклинание могло бы и перестать действовать, как только старик перестал бы кормить мантикора. Голод рушит любые запреты. Однако он счел за лучшее сейчас об этом не заикаться.

— Что ж, я освобождаю тебя от злых заклятий, — проговорил Паскаль и опасливо глянул на Мэта. — Но на самом деле я собирался только пройти мимо тебя, но не хотел брать тебя с собой.

— Я пойду за тобой, куда бы ты ни шел! — заявило чудище, вскочив на ноги. — Твои дороги станут моими дорогами, а твои враги станут моими обедами!

— Но когда у тебя не будет врагов, тебе придется составлять для него другое меню, — предостерег Паскаля Мэт.

— Это как же? — возопил в ужасе Паскаль. — У меня нет денег, чтобы покупать скот, и я не смогу сотворить его!

— О, ты что-нибудь придумаешь! — приободрил друга Мэт и похлопал его по плечу. — А не придумаешь — я помогу. У меня в кошельке есть несколько дукатов, не горюй, Паскаль. И потом, никогда не угадаешь, когда и как может пригодиться злобное чудовище. Да к нам же никто подойти не осмелится!

С этими словами он развернул остолбеневшего Паскаля к тропе, убрал в ножны меч, и они зашагали к югу. Мантикор отставал от них на несколько ярдов.

— Ты не понимаешь! — прошипел Паскаль Мэту. — У этой зверюги любовь к человеку связана с любовью пожрать! Если мы его не станем кормить, он будет питаться первым, что попадется ему на зубок. Я-то уцелею, потому что я кровь от крови чародей Флериза, но тебе не спастись!

Мэту показалось, что стало прохладнее.

— Значит, ты считаешь, мне стоит посерьезнее отнестись к обещанию кормить его?

— Да, или придумать, как от него избавиться!

Позади послышалось рычание.

— Осторожно, — выдохнул Мэт. — Похоже, у нашего дружка острый слух. Верно, Манни?

— Верно, — ответило чудище в полный голос. — Только и имечко же ты мне придумал — Манни.

— А у тебя есть другое?

— Нет. Со мной вообще никто так, как ты, не разговаривал уже много лет. Даже чародей Флериз называл меня просто мантикор.

— Ну а Манни — это будет сокращенное от мантикора. Или тебе больше нравится Тики?

— Уж лучше пусть будет Манни, — поспешно согласилось чудовище.

— Я так и думал.

Мэт посмотрел вперед и увидел на дороге крестьянина.

Тот еле плелся и тащил за собой на веревке дряхлую коровенку с торчащими ребрами и выступающим хребтом.

— Поглядите-ка, кто к нам идет! Скажи-ка, парень, не продашь ли коровушку?

— Продать?

Парень с готовностью прищурился, но тут увидел мантикора и замер. А чудовище плотоядно облизнулось.

— Это он на корову облизывается, ты не думай, не на тебя, — поспешно объяснил парню Мэт. — Ну вот, бери, я даю тебе за нее серебряный пенни.