Веер с гейшами - Баклина Наталья. Страница 12

Игорь тоже рассказывал. О том, как ходил старпомом на сухогрузе к южным берегам и какие диковины там видел. Например, зоопарк в Сингапуре. Никаких решеток и заборов, только рвы и канавы, замаскированные под естественный ландшафт. Животных здесь более двух тысяч видов и живут, фактически на свободе, как в маленьком заповеднике. На них даже ночное сафари организовывают. А Джуронг, хоть и считается районом Сингапура, просто отдельный современный портовый город со своими достопримечательностями. И тоже со своим зоопарком. Там есть парк птиц, где живут более шестисот видов всяческих птах вплоть до пингвинов, и парк рептилий, где собрано около двух с половиной тысяч разнообразных гадов. А по всему городу понатыканы статуи «мерлиона», символа острова. Эдакой русалки, только не с человеческой, а с львиной половинкой фигуры. Про Сеул рассказывал — город небоскребов, раскинувшийся у моря. И про самый высокий небоскреб — башню Сеул Тауэр, с которой весь Сеул виден, как на ладони. Про Тунис рассказывал — удивительную африканскую страну, которая на своей совсем небольшой территории умудрилась собрать и оливковые рощи, и финиковые плантации, и кедровые заросли, и колонии кактусов, и соляную пустыню, и кусочек Сахары. Про тунисских берберов-троглодитов рассказывал:

— Представляешь, они как в каком-то там веке удрали в горы, так и живут там до сих пор.

— А зачем удрали?

— Не зачем, а от чего. Мусульманство принимать не хотели. Вырыли там себе норы, и стали в них жить.

— Так тесно же!

— Ты не поняла! Норы большие, пещеры — как комнаты. В одной пещере — спальня, в другой — детская, в третьей — кухня, в четвертой — козы живут.

— И хорошо живут?

— Козы?

— Да ну тебя! Берберы твои!

Они не мои, они тунисские. Те, кого нам показывали, — хорошо, наверное. Там чисто было в пещерах, кровать стояла, шкаф, телевизор был. Хотя, подозреваю, они — аттракцион для туристов. Как наши, знаешь, ряженные в Архангельском. Сарафаны, кокошники, резные наличники, прялки-печки всякие. А зайди в нормальную деревню, есть это все? Так и у них. Видел другие норы по соседству, но нас туда не приглашали. Там возле отеля такие жуткие оборванцы стояли! Если по ним судить, берберы очень бедно живут.

— Если по нашим оборванцам судить, — кивнула Ольга в сторону бомжа, спавшего на лавочке на автобусной остановке, — москвичи тоже очень бедствуют.

— Точно! — расхохотался Игорь. С ним Ольге было необыкновенно легко. Даже паузы получались легкими, без мучительного подыскивания тем для разговора. Темы находились сами собой, паузы возникали и заканчивались как естественное продолжение разговора, взглядов, прикосновений.

К вечеру они приехали в какую-то гостиницу у Ботанического сада, Ольга забыла название. Забыла, потому что к тому времени прикосновения перешли в объятия и поцелуи. Поцелуи его твердых сухих губ казались Ольге знакомыми, словно целовалась она с этим мужчиной давно, долго, всю жизнь. И объятия его были именно объятиями, а не глупым лапаньем и тисканьем. И от этих поцелуев и объятий, от того, как он проводил кончиками пальцев по ее лицу, Ольге становилось все «хорошее и хорошее». И она не то что названия гостиницы не запомнила — лица администратора не различала, пока Игорь быстро заполнял за них обоих анкеты и получал ключ от номера.

Секс с Игорем был не нежным и размеренным, как с Вадимом. И не по-жесткому напористым, как с Лобановым. Он был... поглощающим. Именно это слово первым пришло Ольге на ум, когда она попыталась определить для себя, что это было. Но определяла она потом, после. Две ночи и один день они с Игорем не вылезали из постели. Только однажды сбегали на рынок на ВДНХ, запаслись водой, фруктами, сыром и лавашем — и обратно в гостиницу.

Ольга сама себе удивлялась, откуда в ней берется столько желания и сил. Откуда они приходят, эти волны не просто удовольствия — растворения в партнере. Когда у них все случилось в первый раз, она не то, чтобы потеряла сознание. Сознание просто переместилось в какую-то точку внизу живота, а потом стало расширяться, подниматься и улетать вверх, а снизу ей кто-то кричал хриплым счастливым голосом.

— Оль, ты всегда так кричишь? — Она лежала обессиленная, а Игорь покусывал ее за мочку уха.

— Разве я кричала? Не помню.

— Еще как. Хорошо, номера соседние пустые. А дежурная по этажу, наверное, кончала вместе с нами.

— Игорь, ты говоришь пошлости.

— Прости, это я от растерянности. Оленька, ты не знаешь, что это с нами?

— Не знаю. Может, у нас слишком долго не было секса? У меня, например, не было.

— Может быть, — и он так провел ладонью по ее спине, что она опять поплыла, и задышала, и сознание стало съезжать в точку внизу живота.

На утро третьего дня они ушли из гостиницы, Игорь проводил ее до Дома журналистов, но сам туда не пошел. Поцеловал, сказал, что ему надо по делам и что к фуршету он придет обязательно. Не пришел, и тут Ольга спохватилась, что у нее нет его телефонов, у него — ее, и заволновалась, и стала высматривать Толика, чтобы выяснить у него, где Суханов и как его найти. Толик куда-то подевался, зато в ответ на ее ищущие взгляды набежали эти депутаты и советники из Костромы и Ярославля, начали пить за ее здоровье. И от их неуклюже-галантных тостов и заигрываний Ольга вдруг пришла в себя: «Все правильно, так лучше. Роман без продолжения. И без прощаний. Так лучше. Маленькая интрижка с восхитительным сексом. Как с испанцем в Анталье».

Однако весь следующий день она вспоминала о ласках Игоря, заново, аж постанывала, переживала свои фантастические оргазмы, шепотом проговаривала его шутки и свои ответы. И когда ловила себя на этом, сердилась: «Господи, да что же со мной? Совсем одурела от мужика!» Одурела. Именно так. Ничего больше. Это пройдет. Уехала, обрубила, забыла. Продолжения не будет. Все, как всегда.

Но, оказывается, продолжение следовало.

— А где молодые? — гремела между тем Антонина. — Мы им подарок принесли, — и потрясла в воздухе чем-то большим и плоским. «Наверное, панно притащила с моржами и оленями», — отстраненно подумала Ольга.

— А молодые ушли уже, Антонина Павловна, — затараторила Танька. — Ичиро сказал, что по японским обычаям молодым нельзя долго с гостями сидеть. Они часик посидели — и уехали. — Мухина явно заметила, что с Ольгой что-то творится, и отвлекала внимание на себя.

— Татьяна Мухина, редактор отдела социальной жизни, — протянула она ладошку Суханову, и тот наконец-то отвел от Ольги пристальный и чего-то ожидающий взгляд.

— Да, очень приятно, Игорь Суханов, журналист, — пожал он Татьянину ладошку и опять уставился на Ольгу.

— И новый советник губернатора по контактам со СМИ! — уточнила Антонина.

— Да-да, и это тоже.

— Да что это с вами, Игорь Евгеньевич, вы как будто оробели. Девочки, мы опоздали, самолет Игоря Евгеньевича в Москве задержали на три часа, потом он переодевался с дороги. Я его сразу с корабля к вам на бал привела, чтобы он увидел, как в Магадане гуляют и с журналистами познакомился. Вы же тут почти полным составом празднуете. И «Колымский вестник» тут, смотрю. Пойду с Сидоровым поздороваюсь.

Антонина ушла, с ней ушла и завеса из слов, которая скрывала и Ольгину растерянность, и сухановское замешательство. «Что же делать, нельзя же так стоять и пялиться друг на друга. Все заметят и поймут. Танька вон уже таращится во все глаза».

— Белый танец, — очень кстати объявил тамада.

— Игорь... Евгеньевич, разрешите. — Ольга протянула к Игорю руку. Он взял, положил ее ладонь себе на плечо, вторую руку оставил в отставленной руке и аккуратно повел между томно раскачивающимися парами, танцуя что-то лирическое и... целомудренное.

Эта целомудренность подействовала на Ольгу отрезвляюще:

— Зачем ты здесь?

— Я советник губернатора, Антонина же сказала.

— Давно Гудков тебя пригласил?

— С месяц назад. Я как раз подумывал сменить обстановку, у меня в Москве... обстоятельства.