Веер с гейшами - Баклина Наталья. Страница 14

— На первом этаже — бар и бильярд, — рассказывала Мухин, — на втором — Потехин квартиру выкупил над магазином и переделал — ресторанчик и подиум с шестом. Девочки, миленькие такие, крутятся, стараются. Их Потехин в какой-то самодеятельности нашел.

Раздеваются до трусиков. Мужики дуют пиво, свистят, суют деньги девчонкам под резиночки. Знаешь, такие широкие, типа подвязок для чулок. Одна девочка в бархатной маске, танцевала — стесняется лицо показать.

— Наденешь тут маску, город-то маленький. Вчера ты вежливо здоровалась с соседом по лестничной площадке, а сегодня он тебе сует деньги под резинку! Я бы так не смогла, — повела плечом Люся, — а при чем здесь почтенная дама? Тоже выступала?

— Выступала сегодня на городской Думе, — теперь уже рассказывала Ольга. — Потехин же депутат городской Думы у нас теперь. Помнишь, скандал был, что он по сто рублей пенсионерам платил за каждый голос? Его кандидатуру еще снять хотели? Не сняли, обошлось. Но что-то не везет ему с пенсионерами. Теперь вот активисты из Городского общества ветеранов войны и труда устроили ему акцию протеста.

— Еще бы не устроили, — фыркнула Татьяна, — посягнул на святое. Стриптиз на улице ЛЕНИНА! Это же кошмарный сон верного ленинца!

Ветераны написали письмо в Думу, от имени жителей города просили разобраться с аморальными действиями депутата. Обычно заседания городской думы были рутинной тягомотиной, и Танька Мухина (гордуму закрепили за ней) туда ходила редко — хватало пресс-релизов и интервью с городскими чиновниками. Но по такому поводу пойти стоило. Пошла Ольга, а Танька отправилась в областную администрацию на совещание по золотодобыче.

Общественность на заседании городской думы представляла Марья Кузьминична, солистка хора ветеранов. Она даже платок концертный прихватила, белый такой, в малиновых цветах, для солидности, наверное. Когда ей дали слово, она вышла к трибуне, расправила платок на плечах — малиновые цветы взгляды так и притягивали — и выдала такую речь: «Мы, ветераны, считаем, что господин Потехин растлевает молодежь нашего города, что у девочек, которых он вовлекает в свои грязные дела, нет никакого будущего. Вот мы, ветераны, сейчас встречаемся с молодежью, рассказываем о своей трудовой биографии, подаем пример. А какой пример будут подавать молодежи, когда состарятся, девочки, которых сбивает с толку депутат Потехин? Что своим внукам расскажет такая девочка? Как раздевалась перед пьяными мужчинами? Как крутила перед ними задом?» Марья Кузьминична так вошла в раж, что распахнула платок с малиновыми цветами, встала боком к аудитории и сама покрутила бедрами и поколыхала грудью. Бедра, узкие и плоские, были прикрыты синей прямой юбкой, а грудь — пышная, почти горизонтальная, — белой строгой блузкой. Неожиданный стриптиз в исполнении Марьи Кузьминичны вызвал у присутствующих приступ удушья от сдерживаемого хохота. Смеяться над старушкой было подло — она искренне, всеми средствами боролась за свои идеалы, — но и сдерживать смех было трудно! Стриптиз, сдобренный одеждой а-ля «форма из пионерской юности» и декорированный платком в малиновых цветах, произвел такой комический эффект, что председатель думы сдавленным голосом объявил перерыв и все ринулись за дверь — хохотать.

— И чем все закончилось? — Танька с Люськой тоже хохотали от нарисованной картины, тем более что Ольга, рассказывая, пошевелила бедрами, как Марья Кузьминична.

— Объяснили старушке, что Потехин не нарушает никаких законов, что девушки совершеннолетние и сами выбирают, где и как им работать. И что он как гражданин и налогоплательщик реализует свое право на предпринимательскую деятельность.

— Да, зря старушка танцевала, — резюмировала Люся.

А может, не зря, может, она всю свою жизнь мечтала перед кем-нибудь раздеться на сцене, а ее заставляли план по валу выполнять, — сказала Танька. — Вот и выступила, мечту осуществила. Повезло тебе, Оль, интересно время провела. А я очумела цифры эти записывать — килограммы золота, цены за унцию, прогнозы на Золотой бирже. Тоска! Оль, Лобанов твой когда возвращается?

— Да вроде должен уже. Сказал, что на две недели уехал. А что?

— А пошли сегодня ко мне, посидим! Заночуешь у меня.

— Ладно, Нюську только предупрежу, пусть кого-нибудь из подружек позовет к нам ночевать, чтобы не страшно было.

Глава 3

— Оль, я сегодня на заседании рассмотрела как следует твоего Суханова. Про тебя спрашивал.

— Таня, он не мой и мне это не интересно.

— Тогда, может быть, мне им заинтересоваться?

— Как хочешь.

— Да ладно, убавь металла в голосе, у меня Виктор Иванович есть.

Виктор Иванович работал шофером на магаданской автобазе. В Таньку он влюбился два года назад, когда она напросилась с ним в рейс, чтобы написать очерк про колымскую трассу Транспортный департамент заказал что-нибудь эдакое ко дню автомобилиста. В итоге заказчик получил отличный репортаж — живой, веселый, с интересными характерами и деталями. Птицын его даже выдвинул на дальневосточный журналистский конкурс «Золотой абзац». Хотя журналисты и ерничали по поводу названия, конкурс был престижным, с хорошими премиями и стажировками для лауреатов. Вот и Танька тогда получила за свой очерк диплом, какие-то не очень большие деньги и двухнедельную стажировку в Бостоне. А еще она получила преданного и верного поклонника. Виктор Иванович был старше Таньки на двенадцать лет, относился к ней с бережным уважением, помогал ей с домашним хозяйством — гвоздь какой забить или замок в дверь врезать — и не требовал больше того, что Танька могла и готова была ему дать. Он время от времени заезжал в редакцию, привозил какой-нибудь еды: свежайшую копченую селедку, тепличные помидоры и огурцы, грибы, переспевшую жимолость, — которой разживался в своих рейсах. Один раз принес кастрюлю тушеной медвежатины! И вся редакция сбежалась пробовать, Виктора Ивановича хвалили, редакционные тетки подливали ему чай и говорили комплименты, а он отмалчивался.

Он вообще был молчун, хотя в феврале как-то разговорился. Слава Птицын отмечал сорок пять лет, устроил вечеринку и пригласил «коллег с супругами». Танька пришла с Виктором Ивановичем, Ольга — с Лобановым, который вырядился в белый пиджак-китель. Вечеринка проходила в виде фуршета, напитки и закуски Слава расставил на столах у стены. Лобанов смешивал какие-то коктейли и ко всем приставал, чтобы попробовали. Надоел изрядно, хмельной он был приставучий и агрессивный. Виктор Иванович возьми и крикни ему: «Официант, два шампанских», — да еще и рукой помахал. Всерьез принял Лобанова в белом пиджаке за официанта. Танька потом извинялась, Виктор Иванович тоже сильно смутился, Лобанов все это на вечеринке проглотил, а дома закатил Ольге скандал: «Почему ты таскаешь меня на идиотские сборища, где ошивается всякое быдло?»

— Тань, тебе с Виктором Ивановичем хорошо?

— Мне с ним спокойно и предсказуемо. Я не жду от него ни подвигов, ни сюрпризов. Сюрпризов в личной жизни с меня достаточно.

— Что, опять Женечка звонил?

— Звонил. День рождения у него в следующие выходные. В гости зовет, посидеть по-семейному. С «женой», наверное, хочет познакомить.

Женечка Мухин двенадцать лет был Танькиным мужем и отцом ее сына Ванечки. Три года назад он от Таньки ушел к другому. Именно так: Женечка вдруг понял, что он гомосексуалист, и нашел себе партнера. От абсурдности ситуации Танька тогда просто спятила. «Нет, Оль, как это можно? Он ведь спал со мной все эти годы! И Ванечка — от него! И всегда он был мне как подружка лучшая! И все время мечтал мужика трахнуть, получается!» — ревела Танька пьяными слезами. Они тогда с Ольгой упились, устраивая себе реанимацию каждая по своему поводу. Танька — из-за Женечки, Ольга — из-за Лобанова. «И ладно бы, красивого нашел, а то ведь заморыш прыщавый, бледный, как свинка морская». — «Тань, ты что, ревнуешь, что ли? — удивилась тогда Ольга, — он же не женщина». — «Вот именно, что не женщина. А вдруг Ваньке передадутся дурные гены? Уже передались? И он насмотрится на этого гада и тоже геем станет?!» — От ужасных перспектив Танька даже протрезвела.