Девять граммов пластита - Баконина Марианна Станиславовна. Страница 5

Судя по британской полицейской статистике, после того как у полиции изъяли оружие, число насильственных преступлений резко сократилось. Впрочем, статистика – дама капризная. Именно об этом размышляла Лизавета, неприкаянно бродившая по полицейскому участку.

Уолтер и Джимми о ней, разумеется, побеспокоились – показали, где столовая, представили русскую журналистку дежурному в комнате оперативной информации и даже открыли производственную тайну: объяснили, где взять ключи от комнаты для игры в снукер – именно эту разновидность бильярда предпочитают английские полицейские в редкие минуты отдыха.

Лизавета уже выпила шоколадного молока, послушала жалобы полицейских на трудности с горячей пищей между двумя и тремя часами ночи, потолкалась среди любителей погонять шары, посидела рядом с оперативным дежурным – и убедилась, что полицейский Лондон похож на милицейский Петербург или даже Жмеринку. Большинство вызовов были с так называемой «бытовухи» – пьяный парень избивает подружку, скандалит одинокая старушка…

Лизавета заметила, что на экране мигает информация о происшествии и рядом цифра «один». Это означало убийство. По указанному адресу до сих пор не выехала машина – не хватало резервов.

В общем, Лизавета Зорина поняла, что кое-что здесь – как у нас, а кое-что – совсем иначе. Чего и следовало ожидать. Коллега из «Вестей», как ей объяснили, завис на выезде. Он попал на какой-то наркоманский притон и вернется не раньше двух часов ночи. Ждать его смысла не имело, и Лизавета решила самостоятельно выбираться из этого малознакомого района Большого Лондона. Ведь нельзя же считать «знакомством» гонки по темным улицам. В участке к ее решению отнеслись с пониманием – дорогие хозяева оценили ненадоедливую гостью. Лизавету устроили в попутную патрульную машину, которая и довезла ее до ближайшей станции подземки.

– Вы сразу на поезд, леди, не надо здесь прогуливаться. – Такими словами проводил Лизавету веселый толстый «бобби» лет сорока. Она кивнула в ответ и тут же решила заглянуть в ресторанчик рядом с метро. Журналисты жили на Куинзуэй, в районе, где обычно селят туристов, поэтому Лизавета не могла упустить возможность посмотреть на реальный Лондон.

Полицейский, предупреждавший, что здесь пустынно, оказался прав. В ресторанчике, точнее, в пивной было тихо и безлюдно. Лизавета скромненько заказала традиционные «фиш энд чипс», рыбу с картофелем во фритюре, и заскучала: рядом с их гостиницей в это время жизнь била ключом, бары, кафе, ресторанчики были набиты битком, народ веселился, развлекался и соответственно развлекал всех остальных. В этом же пабе, кроме нее, было еще три посетителя. Высокий худой парень в очках, со светло-русыми волосами, так походил на преуспевающего банковского служащего, что скорее всего им не был. Он сидел через четыре столика и не без интереса поглядывал на одинокую рыжеволосую девушку в отлично сшитых серых брюках и полосатой шелковой блузке, отделанной хорошим кружевом ручной работы, то есть на Лизавету. Блузка всегда привлекала внимание, ее сшила Лизавете одна петербургская художница, она же кружевница, и получилось нечто невероятное – строгий английский фасон, экстравагантный французский шелк в тонкую серую полоску и кружева в вологодском стиле цвета топленого молока. Правда, парень, скорее всего, обратил внимание, не на блузку, а на то, что ее обладательница твердо и решительно отказалась от пива, чем повергла юного официанта в шок. Рыба с жареной картошкой и без пива – нонсенс.

В дальнем углу сидели два черноволосых молчаливых человека, постарше и помоложе. Дома Лизавета приняла бы их за кавказцев – черные узковатые и почти одинаковые костюмы, усики, носы с горбинкой, напускное безразличие. Но они вполне могли оказаться пакистанцами или ливийцами.

Стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд русоволосого «клерка», Лизавета доедала свою рыбу и все посматривала в сторону служебного входа – официант куда-то запропастился. Поэтому она не заметила, когда и как в ресторанчике появились новые посетители. Если, конечно, людей в масках и с маленькими автоматами в руках можно считать посетителями. Их было трое. Они в три прыжка добрались до дальнего столика, за которым сидели молчаливые мужчины. Стрелять они принялись прямо с порога. Так, по крайней мере, показалось Лизавете. Все происходило в полной тишине, выстрелы были похожи на сухие щелчки. Тот, что помоложе, упал сразу. Тот, что постарше, успел выхватить пистолет. Но если даже он и выстрелил в ответ, то слишком поздно – голова пожилого дернулась, и он рухнул рядом со своим молодым сотрапезником.

Все произошло так быстро, что Лизавета даже не успела испугаться. «Вот вам и мирный Лондон, где полиция не вооружена» – не успела эта дурацкая мысль мелькнуть у нее в голове, как кто-то крикнул «ложись!», почему-то по-русски, сильные руки обхватили ее за талию и повалили на пол вместе со стулом, а следом посыпались остатки рыбы и картошки. И очень вовремя: люди с автоматами развернулись на сто восемьдесят градусов и принялись палить вокруг, а поскольку, кроме Лизаветы и «клерка», в ресторанчике никого не было, то стреляли именно в них. «Клерк» довольно бесцеремонно затолкал Лизавету под стол и улегся сверху, плотно прижав ее к полу. Впрочем, Лизавета не обиделась, было не до церемоний. Пальба шла всерьез. В них непременно попали бы, но вдалеке послышались завывания полицейской сирены. Троица синхронно развернулась, рысцой пробежала к выходу и скрылась в темноте пустынной улицы.

– Полиция, очень кстати, – сказал русоволосый, теперь уже по-английски. Потом он приподнялся на локтях и скатился с Лизаветы, при этом опять задел стол, и на их головы посыпалось то, что еще не успело упасть: корзинка с хлебом, солонка и склянка с уксусом.

– Извините. – Русоволосый кашлянул и поднялся на ноги, на этот раз не опрокинув ничего. Лизавета тоже встала.

– Почему вы кричали «ложись» по-русски?

– А вы знаете этот язык? – живо отреагировал клерк.

– В общем, да…

– Я, в общем, тоже. Я – русский.

– Какое совпадение! – Лизавета тут же перешла на язык родных осин. – И как вы здесь оказались?

Русоволосый задумчиво посмотрел на нее.

– Так же, как вы, – случайно… Но сейчас надо думать не об этом, а о том, что мы скажем полиции… Четыре посетителя в ресторане, двое из них убиты, и все с паспортами Российской Федерации в карманах…

Так, в стиле крещендо, Лизавета познакомилась с Сергеем Анатольевичем Давыдовым.

Далее их знакомство то скакало галопом, то кружилось вальсом, то жеманничало в котильоне. Аллегро, модерато, престо – они знакомы чуть более полугода, а сколько оттенков. Надо будет обсудить с ним эту тему, он любит игру ума и игру слов. Лизавета опять погрузилась было в воспоминания о бессонной ночи в полицейском участке, но довспоминать ей не позволили. Запиликал злейший враг – пейджер.

Задремавший на кухонном диванчике Масон подпрыгнул как ошпаренный. Он, по своему обыкновению, улегся на Лизаветину сумку. Но сумка была с неприятным для него секретом. Какое-то время назад всех сотрудников редакции снабдили пейджерами – современными эквивалентами цепей и колодок, которые ограничивали свободу рабов, строивших водопроводы Рима. Очень удобная штука. Человека везде достают с различными служебными поручениями и распоряжениями. Или почти везде. Спрятаться можно только в катакомбах, то бишь в метро. Но под землей жить не будешь – опасно для здоровья.

Лизавета решила, что сначала она допьет чай, а уж потом посмотрит, какую весть принес черный пластмассовый гонец. Через пять минут пейджер запищал снова – значит, сообщение передали с тройным повтором, то есть случилось что-то серьезное. Лизавета потянулась к сумочке, достала машинку, нажала на нужные кнопки и прочитала благую весть: «Елизавета! Перезвони на выпуск, по возможности срочно. Светлана Владимировна».

Лана Верейская по пустякам беспокоить не станет. Но прежде чем звонить, Лизавета все же допила чай. Из принципа.

Трубку сняла сама Верейская.