Игра в бары - Стаут Рекс. Страница 6

Он явно жаждал комментариев, и Вульф вынужден был пробормотать:

– Но ведь это же не имеет существенного значения для дела.

Холмер кивнул:

– Я просто упомянул об этом, но будем читать дальше.

Холмер медленно сложил записку и снова убрал ее в портфель.

– Возможно, мне следует объяснить вам смысл этой даты – 30 июня. В этот день моей подопечной исполняется двадцать пять лет и, согласно условиям ее отца, опекунство над ней заканчивается. Она войдет в полное владение своей собственностью. Таково было завещание. Но есть и некоторые осложнения, как это почти всегда бывает при назначении опекунства. Основной капитал Присциллы составляют девяносто процентов акций крупной и весьма процветающей корпорации. Среди части управляющих и директоров бытует мнение о том, что моя подопечная нуждается в контроле. Это-то и есть первое, и очень важное, осложнение. Второе – бывший муж моей подопечной.

Вульф нахмурился:

– Он жив?

Патрон никогда не вел дела, связанные с супружескими скандалами.

– Да, – коротко ответил Холмер и тоже нахмурился. – Это было непростительной ошибкой со стороны Присциллы. Она убежала с ним в Южную Америку, когда ей было всего девятнадцать лет, оставила его тремя месяцами позже и развелась в 1948 году. Правда, дальнейших осложнений между ними не было. Но две недели назад я получил письмо, присланное на мое имя, как управляющему ее собственностью, в котором, видите ли, утверждается, что, согласно подписанному моей подопечной вскоре после замужества документу, половина ее состояния законным порядком переходит к нему. Я сомневаюсь в этом…

Тут я решил вмешаться, так как уже достаточно томился в неизвестности.

– Вы говорите, – выпалил я, – ее зовут Присцилла Идз?

– Да, она вернула свою девичью фамилию после развода. А имя ее мужа – Эрик Хаф. Я сомневаюсь…

– О, мне кажется, что я где-то ее встречал. Я думаю, вы настолько предусмотрительны, что захватили с собой ее фотографию? – Я встал и подошел к нему. – Мне хотелось бы взглянуть на нее.

– Конечно, конечно, – торопливо сказал он, хотя ему и не нравилась роль допрашиваемого. Он вынужден был покорно протянуть мне фотографию, которую извлек из своего портфеля. – Я захватил ее из квартиры. У меня три отличные фотографии. Смотрите…

Он передал мне еще две. Я взял их и стал внимательно рассматривать. Тем временем Холмер продолжал:

– Я очень сомневаюсь, чтобы его притязания имели под собой законную почву, но в нравственном отношении здесь, несомненно, могут возникнуть серьезные затруднения. Для моей подопечной они весьма нежелательны. Письмо я получил из Венесуэлы, и она, я думаю, могла отправиться туда, чтобы повидаться с ним. Присцилла, видимо, имела намерения вернуться сюда до 30 июня. Сколько же ей понадобится времени, чтобы добраться до Каракаса самолетом? Я думаю, что не более двенадцати часов. Вы должны знать, что она очень упорна в своих намерениях. Я считаю, что в первую очередь необходимо будет проверить всех пассажиров, летящих в Венесуэлу, и сделать все, чтобы дать мне возможность связаться с нею прежде, чем она увидится с этим Хафом.

Я передал Вульфу фотографии молодой женщины.

– На нее стоит взглянуть, – сказал я ему. – Я как будто уже видел ее, и не только на фотографии. И, как мне кажется, совсем недавно. Я, конечно, не помню, где и когда, но именно в тот день у нас на обед была треска. Я не…

– О чем, черт возьми, ты там бормочешь? – сердито сказал Вульф.

Я посмотрел ему в глаза.

– Вы слышали, – сказал я и сел.

Глава 3

Вульф ловко управился с Перри Холмером после того, как я дал ему понять, что Присцилла Идз находится у нас в доме, наверху, в Южной комнате. Это был один из лучших его трюков. Проблема состояла в том, чтобы удалить Холмера из дома в наиболее короткий срок.

При этом он должен был быть убежден в необходимости услуг Вульфа, но без конкретных обязательств с нашей стороны.

Вульф разрешил эту проблему блестяще, сказав, что все обдумает и если решит взяться за это дело, то я немедленно позвоню Холмеру в его офис в десять утра и встречусь с ним для дальнейших переговоров. Холмер, конечно, вышел из себя, услышав это, так как жаждал немедленных действий с нашей стороны.

– Но позвольте, что бы вы обо мне подумали сами, – сказал Вульф, – если бы я, основываясь только на полученной от вас информации, согласился заняться этим делом. Без достаточной проверки всех возможностей сразу же приступить к работе над ним?

– Что бы я подумал? Да я и хочу только одного: чтобы вы немедленно приступили к делу!

– А я совершенно уверен в обратном, – возразил Вульф. – Я уверен, что вы никогда не стали бы нанимать дурака. Я ведь никогда не видел вас раньше. Может быть, ваше имя Перри Холмер, а может быть, и Эрик Хаф. Ведь я пока располагаю только вашими показаниями. Все, что вы мне рассказали сейчас, еще не основание, чтобы доверять вашим словам. Я бы хотел, чтобы Арчи Гудвин предварительно посетил квартиру вашей подопечной и побеседовал обстоятельно с горничной и со всеми теми, с кем сочтет необходимым, и только после этого позвонил бы в ваш офис. Я способен на смелые поступки, но не на опрометчивые. Если вам нужны детективы, способные не раздумывая откликнуться на предложение неизвестного лица, то Гудвин сейчас же даст вам их имена и адреса.

Холмер был, однако, упрям и засыпал нас всевозможными возражениями и предложениями. Он сказал, что удостоверить его личность очень легко. Достаточно позвонить Ричарду А. Вильямсону. А для посещения квартиры его подопечной сегодняшний вечер более подходит, чем завтрашнее утро.

Но, выполняя желание Вульфа, я никак не мог заняться этим вопросом ранее завтрашнего утра. Нам ведь еще предстояло решить вместе с ним очень важную проблему. Мы оба пришли к такому выводу, что чем скорее Холмер оставит нас и позволит приступить к ее решению, тем лучше. Наконец, после долгих пререкательств, он все же ушел. Но прежде чем сунуть портфель под мышку, убрал в него фотографии. В прихожей он позволил подать себе шляпу и открыть перед ним дверь.

Едва я переступил порог кабинета Вульфа, как тот взревел:

– Приведи ее немедленно сюда, слышишь!

Я остановился:

– О'кей. Но ведь вы просили ее выставить?

– Нет, – уже более спокойно сказал он. – Не надо этого делать, приведи ее сюда.

Я на мгновение заколебался, решая, как наилучшим образом воспользоваться этим обстоятельством.

– Но, как вы знаете, это моя добыча, – сказал я, глядя на него. – То, что я отвел ее наверх и там запер, – моя инициатива. Если бы не я, вы уже давно бы выставили ее за дверь. Вы же велели вернуть ей деньги и поскорее избавиться от нее. После того, что вам так любезно поведал Холмер, вы, возможно, будете с ней еще суровее. А потому я предоставляю вам право самому подняться за ее багажом и позволить ей уйти, когда я сочту это нужным.

Он громко хихикнул. За те годы, что мы провели с ним, работая бок о бок, мне ни разу не удалось видеть ничего подобного. Этим хихиканьем он, должно быть, выражал радость и разрешение привести Присциллу.

Я постоял секунды три, глядя на него пристальным взглядом и тем самым давая ему возможность сходить наверх самому, но, как я понял, он совсем не желал этого. Поэтому я повернулся и направился к лестнице.

Я поднялся на второй этаж, повернул ключ в замочной скважине и постучал в дверь комнаты, назвав при этом свое имя. Она любезно пригласила меня войти, что я и не замедлил сделать. Я увидел, что ей удалось очень уютно устроиться. Одна из кроватей была разобрана, а аккуратно сложенное покрывало лежало на другой. Сидя за столом, у окна, она при свете настольной лампы что-то проделывала с ногтями. Присцилла была без туфель, в накинутом на голое тело голубом неглиже. Выглядела она меньше ростом и даже моложе, чем утром в своем платье персикового цвета.